Три кругосветных путешествия - Михаил Лазарев

Новая конституция Гишпании и здесь истребила множество монахов, народ свергнул иго инквизиции, монастыри опустели, и большая часть оных обращена в казармы. Правительство для уплаты государственных долгов отобрало все богатство сих отшельников, и на днях ожидали из Кадикса 70-пушечный корабль, на котором собранные с Канарских островов монастырские сокровища будут отвезены в Европу; как я слышал, всего на 600 тыс. талеров.

15 декабря, снабдив себя пресною водою и всем нужным, мы отправились к Рио-Жанейро. В продолжение сего плавания имели постоянно приятную погоду. Приближаясь к экватору, который прошли 8 января 1823 года, несмотря на легкую одежду и растянутый по длине всего шлюпа тент, мы чувствовали силу солнечного жара, который умеряем был изредка выпадавшим, а иногда проливным по нескольку часов сряду дождем в таком изобилии, что в короткое время наполнял опорожненные бочки и вся верхняя палуба шлюпа обращалась, так сказать, в большой бассейн, в коем служители перемывали белье свое и даже сами купались. Забавно было видеть среди океана, в большом отдалении от берега, толпу людей, роскошно полоскающихся в свежей воде.

Подобные сему увеселения имели наши матросы при благополучном переходе из Северного полушария в Южное[226], купаясь в ванне, представлявшей колесницу Нептуна, везенную на пушечном станке его царедворцами. Чтобы сделать сей матросский праздник более забавным, я приказал еще за несколько дней приготовиться к оному, для чего и даны были краски, флаги и все, что только могло служить к великолепию сего маскарада. По окончании оного роздан всем легкий пунш, за коим весельчаки не забыли и муз; пляски и разные игры забавляли их в продолжение сего приятного вечера.

Рио-Жанейро и окрестности сего города. Зрелище близ горы, называемой Сахарная Голова. Встреча с г. Кельхеном. Взгляд на столицу Бразилии. Императорский дворец. Музеум. Театр. Придворная церковь. Замок С. Христоваль. Крысий остров. Приглашение от генерального консула и поездка в Маниоку. Гостеприимство. Замечание о разных заведениях в Маниоке и окрестностях. Возвращение на шлюп. Продолжение плавания.

По мере приближения нашего к Рио-Жанейро, дувший тихий ветер нам изменил, и мы принуждены были остановиться на якоре подле Сахарной Головы (гора и более прочих примечания достойная), где стояли до следующего полдня. На сем же месте остановились некоторые купеческие суда, из коих одно под португальским флагом, возвращавшееся от африканских берегов с многоразличными попугаями и обезьянами, выставленными на верху палубы, привлекло наше любопытство. Какое ужасное зрелище поразило нас! Многие полуобритые головы торчали из грот-люка; 530 бедных негров, большею частью 12– и 14-летних, были заключены в палубе. Ни вопли сих несчастных, ни ясно видимые на лицах их страдания от болезней и изнурения от голода не трогали злого сердца властелина их, который, забыв все священные обязанности к человеку, для насыщения алчной и корыстолюбивой души своей, не устыдился выменять подобных себе на разные безделки, в надежде от продажи получить по 200 талеров за каждого человека.

Подходя к крепостям, защищающим рейд Рио-Жанейра, мы с изумлением увидели развевающийся на оных совсем неизвестный для нас флаг: на зеленом поле в желтом четырехугольнике португальский герб, окруженный венком из табачных и кофейных листьев. Наш вице-консул г. Кельхен, соблюдая коренной русский обычай предлагать путешественнику хлеб и соль, встретил нас при самом входе с подарками, которые состояли из произведений Бразилии: ананасов, апельсинов, арбузов, дынь и персиков. Мы узнали от г. Кельхена о случившейся 31 сентября прошедшего года перемене в правлении, в память коей жители носят на рукавах своего платья зеленые кокарды и медные бляшки с надписью: Independente ou Morte[227].

Столица Бразилии построена в совершенно закрытой бухте под утесами высоких гор, отчего солнечный жар бывает несносен; один только полуденный легкий с моря ветер может проникать в улицы, и потому здешние довольно хорошего состояния обыватели и иностранцы, удаляясь города, живут в загородных домах, выстроенных по морскому берегу при выходе из залива. Ботефого и Глорио ныне составляют красивые предместья столицы, привлекающие к отдохновению после занятий.

«При первом шаге на берег Америки европеец изумляется, невольно обращая внимательные взоры свои на все, что его окружает; постройка домов, обычаи, даже самые люди кажутся для него странными. Улицы в Рио-Жанейро наполнены полунагими, клеймеными и частью скованными по нескольку вместе неграми, которые, согнувшись под навьюченными на них тяжестями, с побрякушкой и пронзительною песнею, сопровождаемой криком, нога в ногу идут один за другим. Плату за труды их составляют несколько копеек, а малое количество денег, выработанных ими для корыстолюбивых их властителей, добавляется сотнею и более ударов, наносимых ременною плетью. Сколь постыдны таковые поступки с сими бедными людьми, столь же унизителен для человечества и свободный торг оными. Желающий купить негра идет или в построенные за городом сараи, где сотни сих несчастных содержатся взаперти подобно скотам, или на рынок, где они, сидя на поставленных кругом скамейках, ожидают покупателей, которые, приходя, осматривают их точно таким же образом, как обыкновенно бывает с бессловесными животными в подобных случаях; сила, дородство и крепость сложения возвышают цену на негра. По окончании торга, купивший, взяв горячее железо, кладет на тело купленного им клеймо, с которым тяжкое и вечное рабство достается в удел сих несчастных.

Впрочем, из сего не должно заключать, что здесь совсем нет свободных негров; они имеют право, хотя весьма редко, откупаться от своих господ, по большей же части бывают одолжены свободою болезням повелителей их, которые при последнем уже издыхании отпускают негров, и тогда они приобретают право носить обувь, которая всем вообще невольникам воспрещена законом.

Императорский дворец посредственной архитектуры не имеет надлежащей чистоты, выстроен на довольно обширной площади, у самой пристани против водопада, при котором закованные и изуродованные негры толпятся с бочонками. Сие главное место города весьма неприятно по причине отвратительного запаха от расположенного вдоль пристани рыбного ряда, так что мы, съезжая со шлюпа, принуждены были поспешно перебегать через дворцовую площадь в птичий ряд, где разных родов обезьяны, попугаи и другие красивые птицы привлекали наше любопытство. Отсюда мы переходили в улицу Довидор (Rio-Dovidor), где разными огнями освещенные французские лавки обращают на себя внимание прогуливающихся и где лукавые француженки, не имеющие прочного товара, выманивают деньги за разные головные уборы, духи и другие безделицы, так что и наши молодые гг. офицеры, по примеру посетителей с. – петербургских модных магазинов, платили дани французской учтивости и ловкости.