Самая большая тайна фюрера - Леонид Млечин

В апреле 1941 года Гитлер напал на Югославию и Грецию, чтобы обеспечить безопасность юго-восточного фланга при наступлении на Советский Союз.

Югославия была поделена. В Сербии ввели оккупационное управление, разместили несколько дивизий. Но уже летом сорок первого началось партизанское движение под руководством Иосипа Броз Тито. За несколько недель оно распространилось по всей стране.

«Пространства слишком велики! Используемые войска слишком слабы!» — говорилось в отчаянном призыве оккупационного командования о помощи. Шеф немецкой оккупационной администрации в Сербии группенфюрер СС Харальд Турнер докладывал в Берлин, что «имеющиеся здесь войска оказались совершенно не подготовленными к борьбе в местных условиях против восставших элементов».

Служба безопасности вместе с полицией тоже не справлялись с партизанами: «Карательные меры в ответ на диверсии против германского вермахта — когда расстреляли или публично повесили тысячу коммунистов и евреев, сожгли дома бандитов, даже целые деревни — не смогли сдержать нарастающее вооруженное восстание».

Верховное командование вермахта отклонило просьбу Харальда Турнера прислать несколько полицейских батальонов и дополнительные подразделения службы безопасности — они были необходимы для карательных акций на советской территории. Генерал-фельдмаршал Кейтель именем фюрера уполномочил вести борьбу с партизанами армейские части.

Командующим частями вермахта был назначен генерал пехоты австриец Франц Бёме. До присоединения Австрии к рейху он был начальником военной контрразведки австрийского министерства обороны. В благодарность за услуги, оказанные нацистам, Гитлер произвел Бёме в генералы. Перед ним поставили задачу «восстановить порядок любыми средствами».

Для начала необходимо было создать образ врага и подготовить войска к кровавой задаче. Бёме подписал приказ, в котором напомнил о «реках германской крови, пролитой в 1914 году из-за коварства сербов». Он призвал своих солдат «отомстить за наших убитых». 2 октября 1941 года Бёмс приказал «за двадцать одного убитого солдата вермахта расстрелять две тысячи сто заключенных из концлагерей Щабача и Белграда».

Через неделю он распорядился «арестовывать подозрительных мужчин из числа местного населения, а также всех евреев и цыган и расстреливать их в соотношении сто за каждого убитого солдата вермахта и пятьдесят за раненого». Таким образом генерал пытался лишить партизан опоры среди местного населения, которое должно было расплачиваться за каждую успешную партизанскую акцию. Евреи и цыгане уже были отправлены в концлагеря, их проще всего было превратить в заложников.

Карательные команды сформировали не из эсэсовцев и полевой жандармерии, а из обычных солдат вермахта. Сохранились документы, подписанные армейскими офицерами. Вот отчет, составленный 13 октября 1941 года командиром роты обер-лейтенантом Липе, полевая почта № 26537:

«1. Задача. 8 октября был получен приказ о расстреле 2200 евреев, находившихся в лагере в г. Белграде.

2. Траспортировка. Доставка и охрана заключенных осуществлялась армейскими частями. Автомобили были предоставлены полевой комендатурой Белграда. Транспортировка солдат осуществлялась боевыми автомашинами.

3. Место исполнения.

9 октября — лес примерно в двенадцати километрах к северо-востоку от Ковина (окрестности Панчева).

11 октября — окрестности стрельбища по дороге в Ниш.

4. Киносъемки. Осуществлялись ротой пропаганды «S».

5. Медицинское сопровождение. Обер-врач д-р Гассер, полевая почта № 39107, санитарный унтер-офицер Бенте, полевая почта № 26557.

6. Исполнение. После тщательной разведки местности и подготовки первый расстрел был произведен 9 октября.

Заключенные были взяты из лагеря в половине шестого утра. Выдача лопат и прочего рабочего инвентаря позволила создать впечатление подготовки к исполнению трудовой повинности. Каждая автомашина охранялась только тремя солдатами, чтобы по количеству охраны не могло возникнуть предположений о действительной цели акции.

Настрой заключенных во время транспортировки и подготовки был хорошим. Они были рады тому, что их забрали из лагеря, поскольку, по их словам, размещение их там было неудовлетворительным. Заключенных заняли на работах в восьми километрах от места расстрела и подвозили по мере необходимости.

Расстрел производился из винтовок с расстояния двенадцать метров. Для расстрела каждого заключенного согласно приказу были выделены по пять стрелков. Кроме того, в распоряжении врача находились два солдата, которые по указанию врача вызывали смерть выстрелами в голову. Ценности и излишние вещи изымались под наблюдением и позднее были переданы полиции безопасности и национально-социалистической благотворительной организации.

Двое пытались бежать и были расстреляны на месте. Некоторые выражали свое мировоззрение тем, что провозглашали здравицы Сталину и России. Расстрел был закончен в 18.30. Особых происшествий не отмечено. Части отошли на место расквартирования удовлетворенные…»

Как следует из отчета, солдаты получили удовлетворение, расстреливая людей. Это впечатление подтверждается приказом начальника штаба группы войск, в котором он выражал недовольство тем, что «военнослужащие расквартированных в Сербии войск все более подробно описывают боевые действия и германские карательные меры (массовые казни) в отправляемой на родину почте. Часто даже прилагаются фотографические снимки сцен казни».

Организованная с немецкой аккуратностью и педантичностью машина уничтожения работала без сбоев и на полных оборотах. За две недели армейские части расстреляли девять тысяч заложников. Количество казней и число жертв стало сложно подсчитывать. Оккупационная администрация не поспевала за расстрельными командами. Чтобы восстановить «бюрократию массовых казней», оперативное управление штаба группы войск распространило в войсках печатные формуляры, в которых на машинке следовало только впечатать дату, «карательную меру», число казненных и номер исполнившей акцию воинской части.

Поначалу армейские офицеры советовались с профессионалами из службы безопасности. Потом совершенно самостоятельно справлялись с палаческой работой.

Вот еще один отчет, составленный 1 ноября 1941 года обер-лейтенантом Вальтером:

«По соглашению с управлением СС я вывез отобранных евреев и цыган из лагеря в Белграде. Грузовики полевой комендатуры № 599, предоставленные в мое распоряжение, оказались совершенно неприемлемыми по двум причинам:

1. Управлялись гражданскими лицами. Таким образом, не обеспечивалась секретность.

2. Все были без крыши и брезента, так что население города видело, кого мы везли на машинах и куда мы ехали. Перед лагерем собрались жены евреев, которые плакали и кричали при нашем отъезде.

Место, на котором производился расстрел, очень благоприятно. Оно находится к северу от Панчева. Откос настолько крут, что человек с большим трудом может взобраться на него. Напротив откоса расположена болотистая местность, за ней река. При паводке (как это было 29 октября) вода почти достигает откоса. Таким образом, попытку побега заключенных можно предотвратить силами очень небольшого числа солдат. Кроме того, благоприятным является песчаный грунт, что позволяет легко вырыть ямы и таким образом сократить время акции.

Примерно в полутора километрах от выбранного места заключенных высадили из машин, дальше они шли пешком. Грузовики с гражданскими водителями были немедленно отправлены обратно, чтобы оставить им как можно меньше оснований для подозрений. Затем из соображений безопасности и секретности я приказал блокировать дорогу для всего транспорта.

Место казни прикрывалось тремя легкими пулеметами и двенадцатью бойцами:

1) от попыток побега заключенных;

2) для самообороны на случай возможного нападения сербских банд.

Рытье ям занимает самое большое количество времени — в то время как сам расстрел происходит очень быстро (сто человек за сорок минут).

Вещи и ценные предметы были собраны предварительно и вывезены на моем грузовике. Вынужден признать, что цыгане кричат, вопят и постоянно находятся в движении, уже будучи на месте расстрела. Некоторые даже прыгали перед залпом в яму и пытались притвориться мертвыми.

Сначала на моих солдат ничто не производило впечатления. На второй день стало заметно, что у некоторых сдают нервы, если расстрелы производятся в течение длительного времени. Мои личные наблюдения: во время расстрела никакого душевного волнения не испытываешь. Однако волнение появляется, когда в конце дня начинаешь в спокойной обстановке размышлять над этим».

Вслед за мужчинами последовали женщины и дети. В декабре сорок первого уничтожили шесть тысяч еврейских женщин и детей в концлагере под Белградом под тем предлогом, что «все они были агентами партизанских банд».