Великий магистр - Октавиан Стампас

— Народ всегда жаждет, стоя в двух шагах от источника, — туманно отозвался принц Санджар. — Он похож на стадо баранов, которых надо привести к водопою. Но их водопой — там, за горой Синай, а не здесь, в Син-аль-Набре, где они обленились и зажирели.

— Я не понимаю твоих слов, — нахмурился султан. — Не хочешь ли ты сказать, что намерен поступить с этим неверным как-то иначе?

— Да. Я решил отпустить его обратно.

— Ну что же… — султан пристально посмотрел на де Пейна, и глаза его сверкнули. — Тогда… я сам сделаю то, что оказалось не под силу тебе, Санджар! — и с этими словами сабля султана Насира мгновенно вылетела из ножен и страшный клинок просвистел в нескольких дюймах от головы рыцаря, успевшего отклониться в сторону. Гуго упал на одно колено, схватившись за окровавленное плечо: железные латы смягчили удар, но лезвие скользнуло по металлу и разрезало камзол и кожу. Следующим замахом султан готов был перерубить шею рыцаря, но вскочивший Санджар выбил саблю из рук Насира.

— Остановись! — крикнул он, сжимая кисть султана. — Не уподобляйся безумному мальчишке! Ты хочешь, чтобы и сельджуки покинули тебя, как это сделали ливийцы и эфиопы? Тогда забирай этого неверного, а я снимаюсь с лагеря и ухожу из Син-аль-Набра. Не много же ты навоюешь со своими мамлюками, умеющими лишь показывать спины!

Султан гневно смотрел на него, сжав губы. Со злостью вырвав свою руку, он вложил саблю обратно в ножны.

— Я запомню твои слова, — с угрозой произнес он, и, резко повернувшись, вышел из шатра. Вся его свита тотчас же поспешила за ним. Гуго де Пейн медленно поднялся, продолжая сжимать плечо; лицо его было бледно.

— Благодарю, принц, — промолвил он негромко. — Я тоже запомню твой поступок.

— Не трать лишних слов, а лучше поскорее покинь лагерь, — ответил Санджар. — Рахмон проводит тебя. И помни, что следующая наша встреча будет смертельной.

— Жаль, что судьбе угодно делить людей на друзей и врагов, — произнес де Пейн и шагнул к выходу. Ему подвели коня, отряд сельджуков во главе с Умаром Рахмоном окружил его, и кавалькада всадников понеслась по улицам Син-аль-Набра… Другой отряд, состоящий из одних мамлюков, выскочил из расположения египетских войск, и проехал чуть раньше, покинув селение, затаившись на дороге, уходящей к Синаю. Пожилой араб, командовавший этой группой, получил личный приказ султана Насира: уничтожить рыцаря, отпущенного Санджаром, когда тот останется один. Мамлюки улеглись в высокой траве по обе стороны дороги, спрятав лошадей в ложбине. Но метрах в трехстах дальше их прятались еще восемь человек, которые находились там уже несколько часов. Они видели расположившихся в засаде мамлюков, слышали отданную сарацином команду и соответствующим образом подготовились к любым действиям противника, подтянувшись поближе. Эти восемь человек, среди, которых выделялась хрупкая с виду, но гибкая и сальная девушка с белокурыми волосами, одетая в кожаные латы, ждали своего товарища, отправившегося под видом нищего дервиша пешком в Син-аль-Набр.

Еще когда Гуго де Пейн садился в седло перед шатром принца Санджара, а Умар Рахмон отдавал приказания сельджукам, из толпы убогих, калек и нищих, живших милостями сильных сего, выскользнула фигурка дервиша, чье лицо было замотано грязным платком. Он давно приметил мессира, а теперь торопился к площади, где в ожидании казни томился привязанный к столбу маркиз де Сетина. Охранявший пленника сельджук с палицей лениво взглянул на приближающегося дервиша; вокруг рыцаря крутилось много любопытных, норовящих либо пнуть, либо плюнуть в маркиза. Сельджук иногда отгонял особо ретивых, а порою забавлялся вместе с ними. У маленького дервиша было странно-желтое лицо и узкие черные глазки. «Какой-то урод!» — с отвращением подумал сельджук, вертя в руках палицу. Дервиш Джан поклонился ему, раздумывая, как быть? Маркиз де Сетина не обращал на него никакого внимания, глаза его были полузакрыты. Да и вряд ли он узнал бы в нищем страннике слугу князя Гораджича, китайского мастера борьбы и маскировки. Джан присел на корточки возле маркиза и уставился на него неподвижными глазами, словно пытаясь вдохнуть в него силу духа.

Неожиданно вся площадь зашумела, люди, толпившиеся на ней, задрав голову к небу, указывали вверх руками… Нечто странное творилось над Син-аль-Набром — такого не мог припомнить никто из старожилов! В ясном синем небе, на котором не было ни одного облачка, вдруг появился серебряный диск, напоминающий огромное блюдо для плова, только вместо риса с морковью, внутри его светились и переливались какие-то красные огоньки, от которых расползались маленькие лучики, падающие на селение. Диск этот появился столь стремительно, что никто не смог уследить: откуда он взялся? А теперь он неподвижно застыл над Син-аль-Набром, словно подвязанный на невидимых нитях, и сверкал на солнце голубоватой сталью. Подобных облаков или миражей никто никогда не видел… Странный диск начал медленно вращаться вокруг своей оси, что еще больше прибавило шума на площади. Охранник выронил палицу, и вместе со всеми стоял, задрав голову, не зная: молиться ли от страха, или бежать и прятаться от дьявольского наваждения? Джан тоже смотрел на диск, пораженный, как и все остальные. Но в отличие от других, он не стал терять время, а воспользовался ситуацией. Быстро подскочив к маркизу, Джан достал маленький ножик и перерезал веревки. Подхватив пленника, который чуть не упал, дервиш привел его в себя, нажав на некоторые болевые точки. К маркизу вернулось сознание: он узнал Джана… Но, наверное, он был единственным человеком на всей площади, которого нисколько не заинтересовал вертящийся в небе диск-блюдо; он даже не взглянул на него, поторапливаемый маленьким китайцем. Уходя, Джан похлопал по плечу охранника, который с трудом оторвал глаза от неба.

— Чего тебе? — огрызнулся охранник, поворачиваясь к нему и меряя дервиша презрительным взглядом.

— Прощай! — ответил Джан и легко коснулся горла охранника ладонью. Тело сельджука, немного постояв вертикально, рухнуло в песок. Маркиз и Джан побежали с площади, продираясь сквозь ошарашенную небывалым зрелищем толпу. Но удивительный диск мало интересовал беглецов, пусть даже он был бы из чистого золота, и являлся бы любимым блюдом Аллаха, свалившимся с его стола! Они подобрались к двум привязанным к ограде лошадям, хозяева которых также уставились в небо, вскочили на коней и понеслись к воротам Син-аль-Набра. А странное серебристое облако, провисев в небе над селением еще полчаса, внезапно резко взмыло вверх и, перелетев через гору Синай, застыло над крепостью Фавор, вызвав среди ее защитников не меньшее удивление и потрясение.

Умар Рахмон остановил свой отряд в нескольких километрах за Син-аль-Набром. Он вернул де Пейну его меч и хмуро произнес:

— Далее вы доберетесь один. Передавайте привет моему кровнику — Людвигу фон Зегенгейму. Надеюсь, мы скоро встретимся.

— Сегодня же вечером, у развилки, — ответил Гуго, пришпоривая коня. Он помчался вперед, а отряд Рахмона развернулся в сторону селения. Но не успели они проехать и несколько минут, как навстречу им из-за поворота вылетели два всадника, в одном из которых Рахмон тотчас же узнал плененного им прошлой ночью маркиза де Сетина. Не ожидавшие столкновения беглецы врезались в самую середину отряда сельджуков, тотчас же окруживших их. В маркиза вцепилось несколько рук, а Джан кубарем полетел с коня, распластавшись на песке, как кошка.

— Убейте его! — закричал Рахмон, указывая на Джана саблей. Сам он накинул на шею маркиза веревку и прикрутил ее к своему поясу. Сельджуки окружили китайца плотной стеной, сжимая кольцо. Маленький Джан закрутился вокруг себя, уворачиваясь от колющих и рубящих ударов. Поднятый им столб песка и пыли почти совершенно скрыл его от глаз сельджуков, тщетно пытавшихся достать его своими саблями. Неожиданно он и вовсе исчез, закрутившись с такой скоростью, что, казалось, одежда его неминуемо должна воспламениться. Он словно бы ввинтился в песок, как острый гвоздь, пропав с глаз. Сельджуки обступили место, где только что вроде бы стоял Джан: теперь здесь высилась лишь небольшая горстка земли, какую оставляет уходящий в свою нору крот.

— Что за дьявол! — воскликнул один из них. — Этот дервиш, кажется, прошел сквозь землю!

— Не мели ерунды! — возразил другой, тыча в песок саблю.

— А был ли он вообще? — произнес третий.

— А кто же ехал на коне? Вон его лошадь…

— Ну что там у вас? — спросил подъехавший Рахмон, ведя за собой на веревке маркиза де Сетина.

— Его унес шайтан! — наперебой закричали сельджуки, опасливо косясь на песок.

— Ну и черт с ним! — заметил Рахмон, скомандовав трогаться обратно — в Син-аль-Набр. Минут через двадцать «шайтан» вернул Джана на место — чуть-чуть левее от той горки песка, которую он оставил после себя: сначала из земли показалась его макушка, потом ладони, раздвигающие почву, затем — вся голова; узкие глазки тщательно осмотрели местность. Убедившись в безопасности, Джан выбрался на поверхность, мысленно вознеся хвалу своему старому учителю, передавшему ему древние тайны вместе с искусством проходить сквозь землю.