Наполеоновские войны - Виктор Безотосный

17 (29) августа вошло в анналы русской гвардии. Обычно отечественные авторы останавливаются на подвиге гвардейских полков (горстка гвардейцев спасла всю армию), чаще всего забывая про другие части, участвовавшие в этом деле. Тут сошлись несколько причин. Как писал, к примеру, про это сражение известный автор А. А. Керсновский: «Кульмская победа сияет славой на знаменах нашей Гвардии – это была любимая победа Императора Александра Павловича»[503]. Современник и участник события А. И. Михайловский–Данилевский, вспоминая о том, что «этот день был радостен для Александра», написал в своем дневнике: «Он до конца жизни своей говаривал об этом с особым удовольствием, и хотя он впоследствии одерживал победы, несравнимо значительнейшие, но Кульмское сражение было для него всегда любимым предметом воспоминаний»[504]. Гвардейская пехота в 1812 г. отличилась (да и то не вся) только в Бородинском сражении, а отдельные полки участвовали (или присутствовали) лишь в некоторых боях. А тут любимое детище Александра I действительно своим мужеством спасло всю Богемскую армию. Естественно, все пели хвалебный гимн российской гвардии. Император даже специально издал приказ по гвардии, в котором говорилось: «Храбрые гвардейские воины покрыли вы себя новыми неувядаемыми лаврами, показали важную Отечеству услугу… Воины, телохранители и защитники государства! Вы доказали, что достойно и праведно честь имени сего на себя несете. Изъявляю вам всего Отечества и мою благодарность. Вы вместе с бессмертною славою купили ее кровию своею и делами»[505].

Это было вполне понятное занятие, но имелась еще некая подоплека. Дело заключалось в том, что 2-м пехотным корпусом, также участвовавшим в сражении, командовал генерал принц Евгений Вюртембергский, к которому российский император не очень–то благоволил. И как раз родственные связи (принц являлся племянником императрицы Марии Федоровны) являлись причиной холодных отношений. В свое время император Павел I именно его планировал сделать наследником престола (и этот факт, видимо, не был забыт). Хотя принц Евгений являлся одним из лучших русских генералов дивизионного, а потом и корпусного уровня, большого хода его карьере Александр I не давал. В сражении при Кульме его роль (именно он настоял на отступлении к Теплицу) была не меньше, чем Остермана или Ермолова, но обычно вспоминали их, а не принца. Его войска сначала вынесли на своих плечах все трудности арьергардных боев, а затем при Кульме в первый день занимали первую линию в центре позиции, испытали на себе основную тяжесть этого кровопролитного боя и приняли участие во второй день сражения, в отличие от гвардии, поставленной в резерв. Особо отличать принца не хотели, поэтому постарались забыть и про 2-й пехотный корпус при Кульме, всячески выпячивая вперед гвардию.

Но значение победы при Кульме было действительно велико, и дело заключалось не только в уроне, нанесенном противнику. Союзники воспрянули духом. Австрийцы, которые уже напрямую подумывали, как бы получить прощение от Наполеона и выйти из войны, отказались от таких паникерских планов и остались в коалиции. Богемская армия прекратила отступление и расположилась у подножия Рудных гор.

Для Наполеона это был крайне неприятный удар, он совпал по времени с получением известий о новых неудачах французских войск на других направлениях. Сначала маршал Удино, пытаясь наступать на Берлин, раздробил свои силы, получил 11 (23) августа чувствительную трепку от войск Северной армии при Гросс–Беерене и вынужден был отступить (был разгромлен саксонский корпус генерала Рейнье и потеряно до 20 орудий). 15 (27) августа отряд генерал–адъютанта А. И. Чернышева и прусский корпус генерала Гирщвельда нанесли поражение при Хагельсберге французской дивизии генерала Ж. Б. Жирара, взяв в плен более 3,5 тыс. пленных и 8 орудий. Поэтому и успешно продвигавшийся на севере Германии маршал Даву (дошел до Шверина), узнав о неудачах на своем правом фланге (в первую очередь о деле при Гросс–Беерене), решил 16 (28) августа отступить к Рацебургу.

Еще более неприятные известия Наполеон вскоре получил от маршала Макдональда. Его группировка (три корпуса) была оставлена наблюдать за Силезской армией, отступившей за р. Кацбах. Полагая, что Блюхер продолжит отход, Макдональд решил его преследовать. 14 (26) августа (в первый день Дрезденского сражения) он разделил силы, а его войска двигались по удаленным одна от другой дорогам. Шли проливные дожди, движение было затруднено. Блюхер, узнав об отъезде Наполеона, также решил предпринять наступление. Во встречном бою на р. Кацбах французы потерпели полное поражение, дело решила стремительная атака русского корпуса генерала Ф. В. Остен–Сакена и русской кавалерии. Противник был прижат к берегу р. Кацбах и понес большие потери во время отхода. Было захвачено 36 (по другим данным, 42) орудия, 1,5 тыс. пленных. Несмотря на распутицу, Блюхер организовал активное преследование, во время которого союзники взяли большое количество пленных (около 3 тыс. человек), а 17 (29) августа (день окончания Кульмского сражения) под Левенбергом войсками генерала А. Г. Щербатова были пленены остатки дивизии генерала Ж. П. Пюто вместе с ее командиром (3 тыс. человек, 4 орла, 16 пушек)[506]. По словам очевидцев, дорога, по которой отступали французы, напоминала им путь от Москвы к Вильно. Всего потери войск Макдональда превысили цифру 30 тыс. человек (из них до 18 тыс. пленными) и 103 орудия.

Метания Наполеона

Такие победы кардинально изменили положение союзников и полностью перечеркнули их неудачу под Дрезденом. Наполеон же, не желая отдавать инициативу в руки коалиции, сначала вновь решил перейти в наступление против Северной армии в направлении Берлина, заменив Удино на храброго Нея. Но, узнав о поражении при Кацбахе и отступлении Макдональда к Баутцену, вынужден был поддержать последнего. Французский полководец с гвардией, корпусом Ю. Понятовского и резервной кавалерией быстро двинулся к нему на помощь, надеясь настигнуть и разбить Силезскую армию. Он скоро привел в относительный порядок расстроенные войска Макдональда и повел их вперед. Правда, как только Блюхер узнал о прибытии Наполеона, он сразу же 24 августа (5 сентября) начал отступление за р. Нейсе, согласно Трахенбергскому плану, принятому союзниками.

Наполеон был крайне раздражен таким поведением, но вскоре получил известия об активности Богемской армии и вынужден был вновь поспешить с резервами обратно к Дрездену. Шварценберг двинул лишь часть Богемской армии для демонстрации, которая имела цель облегчить положение армии Блюхера, но как только стало известно о возвращении Наполеона, его войска тут же отступили на исходные позиции. Одновременно с этим Силезская армия Блюхера вновь перешла в наступление и дошла до Баутцена. Одновременно Наполеон узнал уже о новых неприятностях. Он приказал Нею, заменившему Удино, начать движение на Берлин, это была его старая идея, но она не учитывала соотношение сил на этом направлении, союзники там по крайней мере в полтора раза превосходили в численности французские войска (а их качество оставляло желать лучшее). В результате 25 августа (6 сентября) три корпуса под командованием Нея, опять попытавшись наступать против Северной армии, потерпели поражение при Денневице, потеряв около 15 тыс. человек (в первую очередь саксонцев) и около 80 орудий. Урон в рядах союзников едва превышал 7 тыс. человек. Именно за это сражение наследный шведский принц был удостоен награждения (по политическим соображениям) высшим военным орденом Российской империи – Св. Георгием 1-го класса. Другие союзные монархи не отстали от Александра I, не поскупились и направили Карлу–Юхану высшие воинские награды своих стран – Железный крест (от Фридриха Вильгельма III) и орден Марии–Терезии (от Франца II). Делалось все, чтобы заставить осторожного Карла–Юхана активизировать действия Северной армии.

Союзники явно переигрывали французского императора, предпочитая громить корпуса его маршалов. Наполеон же не мог успеть (разорваться) на нескольких направлениях сразу, он и так утомил свой главный резерв бесконечными передвижениями по пути Дрезден – Баутцен. Погоня за постоянно ускользающим противником ничего не давала, кроме изнурения войск. Стало понятно, что и в следующий раз лично ему не удастся блеснуть своим военным мастерством, противники вновь постараются уклониться от сражения лично с ним. Как метко заметил Блюхер в письме своей жене, «Наполеон оказался в чернильнице». Поведение союзников явно выводило его из равновесия. Французский император все время под влиянием обстоятельств откладывал один план и пытался реализовать другой, суливший больший успех. Не внушало оптимизма и состояние армии, плохо снабжаемой и полуголодной. Силы французов таяли не только в результате больших сражений. Союзники в это время стали отправлять большое количество рейдовых конных отрядов, активно действовавших на флангах и в тылу французских войск. Они захватывали большое количество пленных, громили обозы, разрушали коммуникации. Специально для действий в тылах противника был вновь воссоздан казачий корпус графа М. И. Платова. Самым громким партизанским делом стал лихой набег отряда генерал–адъютанта А. И. Чернышева (5 казачьих полков и 6 эскадронов регулярной конницы) на столицу Вестфальского королевства г. Кассель. Брат Наполеона король Жером вынужден был бежать, а отряд Чернышева, проделав около 180 верст за четыре дня, 18 (30) сентября захватил город, 27 орудий, большое число пленных и королевскую казну, кроме того, от имени российского императора было дерзко объявлено об упразднении существования королевства[507].