Гражданская война. Генеральная репетиция демократии - Алексей Щербаков

…

Генерал Миллер в середине 19-го года решил обосновать здесь каторжную тюрьму для преимущественно политических преступников. В короткий срок было сюда прислано свыше 1200 человек. Частью это были осужденные военными судами за большевизм, но громадное большинство принадлежало к так называемой рубрике беспокойного элемента, то есть подозреваемого в большевистских симпатиях и в оппозиции правительству… Арестанты жили в наскоро сколоченных досчатых бараках, которых не было никакой возможности отопить. Температура в них стояла всегда значительно ниже нуля. Бараки были окружены несколькими рядами проволоки. Прогулки были исключены, да им и не благоприятствовала погода. Арестантов заставляли делать бесполезную, никому ненужную работу, например таскать камни. Начальником тюрьмы был некий Судаков, личность безусловно ненормальная. Бывший начальник Нерчинской каторги, он, очевидно, оттуда принес все свои привычки и навыки. Он находил какое-то особое удовольствие в собственноручных избиениях арестантов, для каковой цели всегда носил с собою толстую дубину. Помимо всего прочего, он был нечист на руку. Пользуясь отдаленностью Иоханг и от Архангельска и тем, что никакого контроля над ним не было, он самым беспощадным образом обкрадывал арестантов на и без того скудном пайке».

Самое-то интересное, что большевиков на Русском Севере почти и не было. И большинство попавших в Иоханскую бухту были просто те, кто слишком громко высказывал свое недовольство властью. Анкета, проведенная Иоканьговским Совдепом уже после падения Северной области, показывает, что из 1200 арестантов, лишь 20 человек принадлежали к коммунистической партии, остальные были беспартийные.

Один человек туда попал за то, что ввиду недостатка продовольствия попытался организовать в своей деревне общество взаимопомощи. Это сочли «большевизмом». Сажали и за то, что крестьяне предоставляли красноармейцам подводы. А попробуй не предоставь… И так далее.

«Если на Мудьюге был исключительно голодный паек, то на Иоканьге питание каторжан было поставлено так, чтобы заключенных уморить голодом. Заключенному давали на сутки 200 граммов непропеченного хлеба и по консервной банке тепловатой жижицы — подобия супа. Вместо чая ставился ушат кипятку.

На работы, дававшие возможность заключенным вздохнуть свежим воздухом, наряжались только дисциплинарники. Остальные находились взаперти, обреченные на томительное безделье в условиях полярной ночи.

Не иначе, как для ускорения заболевания заключенных цингой, им приказывалось лежать без движения по 18 часов в сутки. Никакие движения и разговоры за 18-часовую ночь не допускались. Малейший шорох или шепот, услышанные стражей, давали повод открывать по заключенным стрельбу из винтовок и пулеметов.

…

Наиболее кошмарным на Иоканьге было пребывание заключенных в карцере, под который был приспособлен заброшенный ледник. Посаженным в карцер не давали ни горячей пищи, ни одеял. Спать было можно только на голой земле. Неудивительно, что редкие из каторжан выдерживали отсидки в карцере, и часто по утрам надзиратели, вместо живых людей, обнаруживали там окоченевшие трупы. Да и в самой тюрьме просыпавшиеся по утрам заключенные находили рядом с собор умерших от цинги, дизентерии или истощения».

(А. Потылицын)

А. Воронцов, сидевший в Иоханте:

«Чтобы ускорить вымирание заключенных, администрация тюрьмы вводила всевозможные "новшества", в хлеб примешивалась карболка, которой дезинфицировали уборные, суп заправляли вместо соли морской водой».

«Из 1200 присланных арестантов 23 были расстреляны за предполагаемый побег и открытое непослушание, 310 умерли от цинги и тифа и только около 100 через восемь месяцев заключения остались более или менее здоровыми. Остальных, я их видел, Иохангская каторга превратила в полуживых людей. Все они были в сильнейшей степени больны цингой, с почерневшими раздутыми руками и ногами, множество туберкулезных и, как массовое явление, — потеря зубов. Это были не люди, а жалкое подобие их. Они не могли передвигаться без посторонней помощи, их с трудом довезли до мурманских лазаретов».

(Б. Соколов)

Стоит ли удивляться, что ВСЕ выжившие заключенные теперь считали себя большевиками? И ведь что интересно, гражданина начальника Судакова арестанты, когда власть переменилась, не прибили сразу, а сохранили живым для предания гласному суду. Не так все просто было в России, не правда ли? Понятное дело, в итоге Судакова расстреляли. По суду. Интересно, считать его жертвой зверей-большевиков или все же не стоит?

Глава 22

Интервенция в чистом виде

В предыдущей главе я рассказывал об интервентах, которые действовали «в связке» с белогвардейцами. Однако бывало в Гражданскую войну, что иностранцы лезли на нашу землю самостоятельно, ничем и никем не прикрываясь.

Балтийские атаки

Кроме немцев, австрийцев и поляков, о которых уже шла речь, в нашу страну заявились англичане — которые, как уже говорилось, ненавидели любой флот, кроме своего. В 1918 году они раздраконили то, что осталось от Черноморского флота, а в 1919-м решили убрать Балтийский. Хотя, честно говоря, российский флот и в царское время качественно и количественно на порядок уступал британскому. Великобританию не зря звали «владычицей морей». Что уж говорить о 1919 годе, когда Балтийский флот лишился значительного количества офицеров и из-за раздолбайства анархиствующих матросов был не слишком боеспособен.

Но гордых сынов Альбиона не устраивал даже такой. И англичане появились в Балтике.

Правда, оказалось, что даже раздолбайские анархистские матросики кое-что могут, так что бои шли с переменным успехом. Разумеется, если бы англичане двинули в Финский залив все свои военно-морские силы, русским бы не поздоровилось. Но у британцев были и другие дела.

4 июня эсминцы «Гавриил» и «Азард» загнали огнем своих орудий на мины в Копорском заливе английскую подводную лодку L-55, где той и настал конец. 13 июня гарнизоны фортов Красная Горка и Серая Лошадь подняли мятеж против большевиков, во главе которого стояли эсеры. Повстанцы рассчитывали на поддержку английского флота, однако англичане что-то не подсуетились.

Разборки с восставшими напоминали дурной анекдот. В фортах имелось следующее вооружение. В Красной Горке — 25 орудий калибра от 76 до 305 мм. В Серой Лошади — 8 орудий калибра 120–152 мм. Против них красные выдвинули 2 линкора, 1 крейсер, 3 эсминца — то есть примерно равноценные силы. Два дня противоборствующие стороны пуляли друг в друга — именно пуляли, потому что никуда особо не попали ни те, ни другие. В конце концов подоспела четырехтысячная сухопутная группа, 2 бронепоезда и 2 броневика — и восставшие сдались.

18 августа 7 британских торпедных катеров атаковали корабли Красного Балтийского флота в Кронштадте. Они торпедировали линкор «Андрей Первозванный» и старый крейсер «Память Азова». В итоге линкор лег на грунт, однако ввиду балтийского мелководья остался способен вести огонь — то есть превратился в береговую батарею. Крейсер отбился. Красные военморы нанесли ответный удар 31 августа, когда подводная лодка «Пантера» потопила новейший британский эскадренный миноносец «Виттория».

Все это время над Кронштадтом летали английские самолеты, базировавшиеся на финских аэродромах (Финляндия к этому времени сблизилась с Антантой). Они сбрасывали на город бомбы — впрочем, особо ущерба те не нанесли. Самолетов было немного, да и были это совсем не «летающие крепости». Красные не остались в долгу и бомбили территорию Финляндии — впрочем, тоже без особого успеха. Одновременно на торпедных катерах в Петроград доставлялись британские агенты. Словом, шла вялотекущая необъявленная война.

В сентябре все это закончилось, как и активные действия англичан в других регионах. Кроме того, резко сократилась и военная помощь союзников белогвардейцам. Главной причиной были настроения народов Англии и Франции, которым весь этот цирк надоел.

«Руки прочь от Советской России!»

К сентябрю 1919 года движение под этим лозунгом приняло массовый размах. Разумеется, ребята из Коминтерна (то есть, по сути — агенты Москвы) приложили к этому руку. Однако никакие агенты или спецслужбы не способны организовать из ничего массовое народное движение. А массовое движение было, и очень серьезное.

И главная причина даже не в сочувствии коммунистам — хотя левые настроения были в Европе в ту пору очень сильны. Дело в общей обстановке. Миллионы людей вернулись с Великой войны — и увидели, что они особо никому не нужны. Зато всюду широко веселились разжиревшие герои тыла. Напомню, что, к примеру, после Второй мировой войны и в капиталистических странах наворовавшаяся тыловая сволочь старалась особо не лезть на глаза. Но тогда люди не понимали…