Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Его первенец Альфрид, которому еще не исполнилось пяти лет. скакал на маленьком сером пони. На фотографии, сделанной во время репетиции, видно, что он одет как паж; на голове венок из листьев, лицо озабоченное. Возвышаясь в своем дамском седле, Берта взирает на него с обожанием. Она выглядит как персонаж из любительского спектакля «Принц-студент». Густав не обращает ни на кого из них внимания. В полном вооружении и с широким мечом он сидит в седле, под ним огромных размеров жеребец. Густав производит впечатление человека, который знает, что может упасть с коня в любой момент, и сидит как каменный.

Он не упал, потому что так и не поскакал. В тот момент, когда команда из рабочих уже готова была водрузить Густава в латах на коня, появился запыхавшийся курьер с депешей для господина фон Валентини. В течение двадцати лет инженеры предупреждали управляющих рурскими каменноугольными шахтами о необходимости бороться с угольной пылью, периодически поливая шахты водой. Число случаев заболевания силикозом – легочной болезнью, которой подвержены шахтеры, было угрожающе велико, а опасность взрыва рудничного газа все нарастала. Теперь случилось неизбежное. Взрыв произошел в Лотарингии, в шахте около Бохума; погибло ПО шахтеров. В зрительской ложе возникло замешательство. При данных обстоятельствах, высказали свое мнение советники Вильгельма, веселье здесь может быть неправильно истолковано его подданными. Его величество согласился с этим. Он неохотно удалился в императорские апартаменты, чтобы снять с себя латы, оружие и прочую рыцарскую атрибутику. Берта ускользнула; мастера-механики освободили Густава от турнирных доспехов, а сын Альфрид был снят со своего пони и передан на попечение гувернантки.

Если бы трагический случай на шахте не испортил турнира, Альфрид, несомненно, показал бы, на что способен. Его обучали верховой езде, как обучают членов королевской семьи, – каждый день по сорок пять минут тренировки под руководством опытного инструктора, который, будучи человеком незнатным, ехал трусцой несколько позади своего ученика, вежливо призывая: «Господин Альфрид, вперед! Господин Альфрид, носки вниз!» Второй ребенок Берты умер через несколько месяцев после рождения, так что мальчику уделялось особое внимание. Он управлялся со своим пони более искусно, чем Густав со своим жеребцом. Не привели бы его в замешательство и внушительные одеяния участников турнира. С того момента, как Альфрид начал себя помнить (да и задолго до этого), он был в центре всеобщих забот. В Руре перед ним преклонялись больше, чем перед кронпринцем в Берлине. Правление в ответ на объявление Густава о рождении Альфрида выпустило помпезный бюллетень с выражением пожелания от имени 50 тысяч крупповцев, чтобы «благословение Божье» снизошло на будущего Круппа.

Крестины Альфрида были событием национального масштаба. Были выпущены программы и приглашения, забронированы места в зале первого этажа. Присутствовали все сановники, которые были ранее на свадьбе Берты, а позднее посетили неудавшийся турнир Густава, и сам кайзер предстал в качестве крестного отца ребенка. В программе давались разъяснения выбора каждого из имен: Альфрид – в честь прославленного великого деда, Феликс – в честь брата Маргарет, а Эльвин – в честь брата Густава. Отец ребенка лично составил расписание церемонии, где подчеркивалось, что Альфрид Феликс Эльвин фон Болен унд Хальбах, который однажды станет Круппом фон Болен унд Хальбах, будет крещен сразу же после рождения. С тех пор всякое, даже самое мелкое сообщение о нем в печати приобретало значение для всего рейха. Решение последовать примеру Фрица и добавить якорь к своему гербу было расценено как добрый знак; германский военный флот набирает силы, и Британия будет изгнана с морей. Когда Берта шествовала по центру Эссена, все смотрели на ребенка, который следовал за ней; взиравшие на него домохозяйки прекрасно знали, что будущее их собственных детей когда-нибудь окажется в руках этого малыша.

Благодаря страсти Густава вести записи, сохранилась масса сведений о ранних годах жизни мальчика, которому суждено было стать самым могущественным из Круппов за всю историю династии, идолом немецкой молодежи в другом, еще более зловещем рейхе. Добросовестная рука отца отметила, что Альфрид при рождении имел рост двадцать два с половиной дюйма; его рост измерялся каждый год в день рождения до совершеннолетия, когда он уже был выше шести футов. Первыми книгами, с которыми он познакомился, были «Путешествия Гулливера» и произведения Карла Мэя, немецкого Фенимора Купера: «Махди», «В Судане» и «Непревзойденный Верная Рука-П». Но одно наблюдение Берты стоит всех фактов, подобранных Густавом. Она заметила, что из всех ее детей Альфрид был «самым серьезным». Лесть окружающих и частная статистика никакого отношения к этому не имеют. Его серьезность, его самоанализ и его ужасное одиночество стали его величайшей силой и величайшей слабостью, возможно, по причине полученного воспитания. Позднее его братья и сестры тоже получили кое-что из подобного воспитания, но они могли полагаться друг на друга, и, поскольку никто из них не унаследовал фамилию Крупп, родительское внимание тут же переключалось на старшего. Когда он достаточно подрос, чтобы ориентироваться в огромном, унаследованном его семьей поместье, то узнал, что полуподвальный этаж предназначен для слуг; общие комнаты находятся на первом этаже; на втором – апартаменты его матери, отца и посещавшего виллу императора; третий этаж отведен для художественных мастерских; дети, няни и гувернантки занимали четвертый этаж; для гостей оставляли пятый. Однако это не означало, что на четвертом этаже он мог найти себе уединение. У него нигде не было укромного места. В первые годы жизни, когда он только начинал ходить, слугам и служанкам было велено ежедневно докладывать Густаву о занятиях ребенка. Обученный частными домашними учителями по плану, составленному отцом, он свободно говорил по-французски до того, как узнал немецкий. Это обосабливало его от других, так же как и прочие факторы, влиявшие на его жизнь. Ему по десять раз в день внушали, что он должен готовиться к такому будущему, какое недоступно для других. Ответственность прежде всего. Его удел, как и его долг, быть одним из самых ответственных людей в мире.

Долг требует, объясняла ему гувернантка Марго Брандт, сбросить пажеский костюм и забыть о том, чтобы скакать галопом перед его величеством. Ему не будет разрешено скакать верхом по ристалищу вместе с отцом. Он должен оставить конскую сбрую и вернуться к урокам. Это и есть то ответственное, что нужно сделать. В конце концов, это ведь только игра, увещевала она его. Может быть, когда-нибудь он сможет послужить рейху в настоящей войне.