Удар судьбы - Дэвид Дрейк

На самом деле социальное положение большинства женщин было не хуже, чем до вторжения малва. Да, они никогда не вели такую распутную жизнь. Но имелась и компенсация: новые мужчины в их жизни доказали, что достаточно крепки и способны дать женщинам настоящий шанс выжить. А это немало в водовороте будущей войны. Велисарий через своих офицеров уже сообщил женщинам, что они воссоединятся со своими семьями — с тем, что осталось от их семей. Но, к его удивлению, большинство дало ясно понять, что они предпочтут остаться с его армией, независимо от того, куда отправится армия.

Поэтому сложность в эвакуации женщин заключалась не в том, чтобы их собрать. Те женщины, которые могли сами двигаться, собрались на причалах быстрее, чем кто-либо еще. Проблема была в том, что даже через несколько недель после освобождения Харка многие женщины не могли передвигаться самостоятельно. По крайней мере треть женщин, которые были рабынями в военных борделях, оставались слишком слабыми или больными. Их эвакуация представляла собой главную медицинскую проблему.

Эвакуация заняла три часа — к тому времени все носилки занесли на борт. В конце оставили только двенадцать женщин, в медицинском отсеке, отделенном для рабынь, которым досталось больше всего. Все они были без сознания и так близки к смерти, что даже двигать их не представлялось возможным.

Римский офицер, который отвечал за эвакуацию этого отсека, прыгал взад и вперед в раздражении, не в состоянии принять решение. Медсестра, которая сама была прикована цепью в одном из борделей, прошептала несколько слов на ухо кушанскому солдату. Он вручил ей свой кинжал. Медсестра с холодным выражением лица приказала всем покинуть отсек, используя тон, который бы одобрила императрица Феодора. Когда она вышла через пять минут, ее лицо было спокойным, манеры расслабленными. Она даже нашла время, чтобы почистить кинжал. Все, что осталось, — это отступление с боем солдат, удерживающих передовые позиции. При любых обстоятельствах в мире, кроме тех, в которых теперь оказался Велисарий, он сам стал бы руководить отступлением. Его телохранители наполовину спятили бы от того риска, которому он себя подвергал. Но сегодня…

Маврикий даже не удосужился обсудить вопрос с Велисарием. Он просто выполнил задачу сам. В конце концов работа была ему вполне по плечу. На самом деле Маврикий руководил отступлением не хуже, чем мог бы Велисарий. И имелось еще дополнительное преимущество, по крайней мере у солдат, которые служили телохранителями Маврикия. Потрепанный ветеран правильно понимал правильное место правильного командующего в центре сражения.

Поэтому, по одной из маленьких исторических иронии, военный гений, который до этого дня руководил, бесспорно, самой смелой и блестящей кампанией всех времен, не играл никакой роли в ее драматическом завершении. На самом деле он даже не заметил его. Вместо этого его глаза были прикованы к телескопу, и полководец обнаружил, что столкнулся с совершенно новым жизненным опытом.

Он абстрактно знал, какие муки переживала Антонина, когда бы он ни отправлялся на войну. И смеялся, слушая рассказы Маврикия и Ирины о том, как Антонина проводила день после его отъезда.

Он больше не смеялся. Наблюдая за тем, как его жена участвует в морском сражении — прямо перед его глазами, но вне пределов его досягаемости или контроля, — Велисарий наконец понял, что это означает. Неотрывно глядеть на лошадь.

Глава 38

— Антонина, не поднимай голову! — проворчал Усанас. Аквабе ценцен посмотрел на Матвея и показал на женщину, которая пыталась просунуть голову под его локтем. — Сядь на нее, если потребуется.

Матвей покраснел. Затем осторожно приблизил свои огромные ручищи к плечам Антонины.

Антонина гневно взглянула на него. На мгновение Матвей отступил. Но только на мгновение.

— Хорошо. Хорошо! — рявкнула Антонина и отошла назад примерно на полдюйма. Сказала сварливо и раздраженно: — Ну а теперь вы удовлетворёны?

— Нет! — немедленно последовал ответ. — Я хочу, чтобы ты спустилась вниз, глупая женщина. Теперь в любую минуту…

Протяжный крик привлек внимание Усанаса, и он снова повернул голову по ходу судна. Через узкий проем в щите, натянутом на нос флагманского корабля, Усанас наблюдал за первой партией ракет, которая направлялась в их сторону от галер малва.

— А теперь они летят, — толкая Антонину перед собой, Усанас отошел на два шага.

Легким взмахом руки он показал Герсему, чтобы шел вперед. Преемник Вахси приблизился к разрезу в щите, откуда мог видеть достаточно, чтобы руководить сражением.

— Помни, Герсем, — сказал Усанас. — Мы должны уничтожить галеры. Независимо от цены. Если потребуется — например, наши суда потопят — то мы найдем место на кораблях Велисария.

Новый командующий сарвом Дакуэн кивнул.

Мгновение спустя шипение первой партии ракет послышалось над головами. Как только ракеты пролетели мимо закрывающего нос щита, Усанас и Антонина вытянули шеи, чтобы посмотреть за их полетом.

— Слишком далеко, — пробормотал Усанас. — Но на них на всех есть насадки для регулирования выходящей струи газа. Давай надеяться, что щиты выстоят.

Он опустил глаза на маленькую римскую женщину, которая стояла рядом с ним.

— Я не допущу, чтобы Велисарий, когда поднимется на борт судна, увидел твой труп, — сказал Усанас. — Только не это, несмотря на все остальное.

— Мы все можем…

Усанас хлопнул в ладоши. Мгновение спустя беспомощную как куклу Антонину опустили на палубу. Матвей и Лев держали по ноге и руке каждый. Их захват был настолько нежным, насколько возможно при подобных обстоятельствах, но Антонина не успокоилась. Весь процесс сопровождался ее монологом.

— Вы уволены! Я вас увольняю, слышите? — была единственная из выплевываемых ею фраз, которая не звучала злоязычно, оскорбительно, мстительно, повелительно и абсолютно бранно и грязно. Усанас падал со смеху и шлепал себя ладонями по животу.

После того, как ее задницу плотно прижали к палубе, Антонина прервала тираду и гневно посмотрела вверх на Усанаса.

— Ты думаешь, это смешно? — спросила она.

Все еще хохоча, Усанас кивнул. Мгновение спустя — даже в ярости Антонина поразилась скорости, с которой мог двигаться Усанас без, как казалось, предупреждения или усилия, — аквабе ценцен уже сидел рядом с ней. Он улыбался ей, глядя на нее с высоты, которая теперь измерялась только дюймами вместо футов.

— Смешно до истерики, — объявил он.

Его следующие слова потонули под звуком еще одной партии ракет, которая провизжала над головами. И снова они с Антониной вытянули шеи, наблюдая за траекторией полета ракет.