Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Кэтлин Уинзор

Эмбер наняла довольно пеструю компанию доносчиков. Среди них были два-три форейтора герцога Букингемского; человек, с которым герцог вел конфиденциальные дела, но который был не прочь заработать несколько сотен фунтов, донося на своего хозяина; портной герцога; портниха герцогини и куафёр леди Шрусбери. Мадам Беннет сообщала ей о внебрачных похождениях многих джентльменов, включая его милость, и развлекала историями о невероятных средствах, к которым прибегал Бу-кингем для того, чтобы расшевелить свои истощенные эмоции. Эмбер также получала сведения о других придворных от множества разных шлюх, официантов из таверн, пажей, лодочников и стражников.

Многих из этих шпионов она никогда не видела, и большинство из них не имели представления, на кого они работают. Ибо после наступления сумерек по делам хозяйки отправлялась Нэн в черном или светлом парике поверх своих золотисто-рыжих волос, в маске на лице, закутанная в длинный плащ с капюшоном. Вместе с ней шел Большой Джон Уотерман – на случай опасности. Он тоже переодевался то носильщиком портшеза, то форейтором знатной дамы иногда он изображал просто горожанина. Нэн выслушивала сообщение и передавала деньги, торговалась и бывала очень горда, когда ей удавалось выторговать фунт для Эмбер: она куда лучше, чем ее хозяйка, помнила дни нищеты.

Эмбер знала, где и с кем король проводил те ночи, когда не встречался с ней, кто стал очередным любовником Каслмейн и какое платье она себе заказала. Ей было известно о каждом симптоме беременности королевы, о чем говорили на совещании Совета; ей сообщали, кто из фрейлин сделал тайный аборт, какой лорд или леди ходили на Летер-лейн принимать ртутную ванну от сифилиса. Такие сведения стоили ей немалых денег, но зато она знала почти все, что происходило в стенах Уайтхолла. Большая часть информации не имела для нее практической ценности, разве что доставлял удовольствие сам факт проникновения в чужие тайны. И все-таки она не могла позволить себе пренебрегать дворцовыми сплетнями, ибо это вызвало бы лишь презрение тех, кто знал все.

И, конечно, она частенько извлекала из этих сведений практическую пользу, как, например, из сообщения, которое она купила у отца Скрупа.

Было еще раннее утро, когда день спустя к ней по черной лестнице пришел герцог Букингемский: парик был растрепан, одежда – в беспорядке. Он громко протопал по мраморному полу вестибюля в башмаках на высоких каблуках, и, когда наклонился, чтобы поцеловать руку, Эмбер уловила запах бренди. Эмбер возлежала на подушках и сонно пила утреннюю чашку горячего шоколада. При появлении герцога она встрепенулась и насторожилась:

– О ваша милость! Похоже, вы провели весьма бурную ночь!

– Пожалуй, вы правы, – улыбнулся он обезоруживающе, – но черт меня подери, если я хоть что-нибудь помню! – Потом он сел на край ее постели и повернулся к ней лицом. – Ну, мадам, вы ни за что не угадаете, что у меня за новость для вас!

Их взгляды встретились, и несколько секунд они помолчали. Герцог улыбнулся, Эмбер опустила взгляд на Месье лё Шьена, растянувшегося в изножий постели.

– Боже мой, ваша милость, я и представить себе не могу, – ответила Эмбер, начиная нервничать. – Какой-нибудь новый пасквиль? Или что у меня родимое пятно на животе? Или что поклоняюсь не Святому Георгию, а Дракону?

– Нет, не то. Все это уже устарело – сенсации прошлой недели. Разве вы не знаете последней сплетни о себе? Ай-ай-ай, мадам. Говорят… – он сделал короткую, но, как ей показалось, зловещую паузу, – говорят, что Колберт только что подарил вам бриллиантовое колье стоимостью в две тысячи фунтов.

Эмбер почувствовала облегчение, ибо боялась, что речь пойдет об отце Скрупе. Она допила шоколад, поставила чашку на стол у кровати.

– Ну, если так говорят, значит, это правда. Или почти правда, во всяком случае, мой ювелир говорит, что оно стоит не больше шести сотен. Но и это немало, я думаю.

– Возможно, вам больше нравятся испанские драгоценности.

– Ваша милость знает буквально все! – рассмеялась Эмбер. – Хотела бы я иметь такую шпионскую сеть, а то до меня новости доходят остывшими, как овсянка, независимо от того, сколько я заплатила. Но я скажу вам правду – испанский посланник подарил мне браслет с изумрудами, и он красивее, чем французское колье.

– Уж не собирается ли ваша светлость связать свою судьбу с испанцем?

– Отнюдь, ваша милость. За хорошие деньги я бы связалась скорее с голландцами или самим дьяволом. В конце концов, разве не так делаются все дела при дворе?

– Если даже так, то не нужно признаваться в этом: ведь слухами земля полнится, и что тогда станется с вами?

– О, среди друзей надо говорить откровенно, – саркастически заметила Эмбер.

– Вы стали очень знатной дамой, мадам, а ведь было время, когда на подмостках сцены; вы надевали на себя обноски фрейлин, не правда ли? Говорят, даже римский папа начал ухаживать за вами.

– Римский папа? – ужаснулась Эмбер. – Господь с вами, сэр, я протестую! У меня не было никаких отношений с папой, поверьте!

Эмбер редко обращалась к религии, разве что будучи чем-то встревожена или если чего-то очень хотела, но она разделяла всеобщую ненависть к католицизму, сама не понимая почему.

– Никаких отношений с папой? Но мне известно из самых надежных источников, что ваша светлость иногда развлекает отца Скрупа в довольно поздние часы… О, прошу прощения, ваша светлость! – вскричал он насмешливо. – Не сказал ли я чего-то: неприятного для вас?

– Нет, конечно нет! Но откуда, черт подери, вы взяли, что я развлекала отца Скрупа? Чего ради, скажите на милость? Да я терпеть не могу старых жирных и лысых стариков! – Она откинула волосы и встала с кровати, натягивая на себя халат.

– Одну минуту, мадам! – Букингем схватил Эмбер за руку, она дерзко взглянула на него. – Думаю, вы прекрасно знаете, о чем я говорю!

– Ну и о чем же вы говорите, сэр?

Эмбер начала сердиться. Иногда несносность поведения его милости выводила ее из терпения.

– Я говорю, мадам, о том, что вы вмешиваетесь в мои дела. Честно говоря, я знаю, что вы раскрыли мой замысел, связанный с отцом Скрупом, и принял меры, чтобы обезопасить свой проект. – Его высокомерное и красивое лицо стало вдруг жестким, он глядел на Эмбер угрожающе. – Мне казалось, мы договорились играть в эту игру вместе – вы и я.

Эмбер вырвала руку и вскочила на ноги:

– Я согласна играть с вами в эту игру, ваша милость, но с какой стати я буду играть против самой себя? Вы думаете, мне на руку, чтобы ее величество покинула двор и?..

В этот самый момент в комнату влетели спаниели Карла, и не успели Эмбер и герцог принять надлежащие позы, как вошел король в сопровождении нескольких придворных.