Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис

– Спасибо за рассказ, Шон, – пробормотала Мия, с трудом сдерживая тошноту. – Хорошего тебе вечера.

Вернувшись наверх и просидев на работе допоздна, Мия так и не смогла решить, что же ей делать. Дерек ничего не знал: коммуникатора у него не было, а подключиться в ее отсутствие к рабочей капсуле было практически невозможно. Она могла бы и дальше держать его в неведении – год? Два? Всю жизнь? Как скоро он догадается, что единственное безопасное место на континенте было его тюрьмой, потому что ей слишком хотелось, чтобы он выжил?

Дерек, как обычно, ждал ее в коридоре. С запоздалым испугом Мия вспомнила, что он легко читает ее – как Эштон. Лучше, чем Эштон. Сделав вид, будто что-то ищет в сумке, она опустила голову и отвернулась, чувствуя на себе спокойный бесцветный взгляд.

– Что-то случилось?

Мия замотала головой, как ребенок, которому предлагают съесть брокколи вместо мороженого.

Дерек слегка усмехнулся.

– Дело закрыли, – негромко произнес он. – Интересно, кто в итоге убийца.

– Его зовут Келтон Ги, – Мия подняла голову и почувствовала, что заливается краской. – Кажется, он тоже из Департамента…

– Не знаю такого, – Дерек пожал плечами. – Видимо, его списали еще до того, как меня взяли в отдел. Самоубийство при задержании?

Мия кивнула.

– Что теперь будет? – помолчав, спросила она. – Тебе ведь нельзя выходить на улицу…

Дерек взглянул на нее и вдруг улыбнулся – впервые за всё это время, как будто она сказала что-то по-настоящему смешное.

– Мыслеобразы же хранятся вечно? – спросил он. – Так мне сказали в Центре Сновидений.

– Да, – сказала Мия, безуспешно пытаясь проглотить ледяной ком в горле. – Если согласие адресата подписано.

Дерек кивнул самому себе, что-то соображая. В глазах у него появилась уверенность – непроницаемая, как стальная заслонка, которая медленно закрывалась, отрезая всё, что было внутри, от мира – и от нее.

– Тебе же придется там идентифицироваться, – быстро произнесла Мия, надеясь успеть раньше, чем заслонка закроется и он окончательно перестанет слышать ее. – Со своим настоящим именем.

– Да, – безразлично сказал Дерек, и она поняла, что все-таки не успела.

Остаток вечера прошел как обычно. Мия переоделась в домашнее. Дерек сделал ей чаю и, сполоснув чашки, поставил в посудомойку. Когда она вышла из ванной, он уже ушел к себе в комнату.

Лежа в постели и глядя в потолок, она вдруг поняла, что не может пошевелиться. Темнота сдавливала ее со всех сторон. Мия забилась, не чувствуя тела, точно рыба в осеннем озере, промерзающем на мелководье до дна, – и темнота нехотя, с влажным причмокиванием отпустила ее, мокрую и дрожащую, в перекрученной сорочке, запутавшуюся в одеяле.

Дверь детской не запиралась, хотя Ави клянчил себе сенсорную щеколду, как у родителей. Переступив порог, Мия на секунду зажмурилась: сквозь дыру в пленке луч парковочного прожектора ударил ей прямо в глаза.

Дерек лежал под пледом, отвернувшись лицом к стене. Холодный электрический свет серебрил курчавые волосы у него на затылке. Он даже не шевельнулся, когда Мия осторожно легла рядом, чувствуя незнакомое тепло его тела, напряженного в мучительном ожидании.

– Посмотри на меня, – попросила она чуть слышно.

Дерек судорожно вздохнул и повернулся к ней, обжигая пальцы о ее горячую голую кожу. В свете парковочного прожектора глаза у него были пронзительно-синие и прозрачные до самого дна.

Ты меня не отпустишь?

Никогда в жизни.

Глава 27. Гордон

Солнце светило сквозь ветки яблони, легкими пятнами ложась на лицо и подушку. Гордон заерзал, отворачиваясь от навязчивого тепла, и понял, что снова проснулся в отвратительном настроении.

Ему даже не нужно было смотреть в календарь, чтобы понять, что с предыдущей поездки в Центр Сновидений прошло почти полтора месяца. Линди, скорее всего, уже встала и хлопочет в гостиной, накрывая на стол к завтраку. Они всегда завтракали пораньше, когда его надо было везти на станцию.

Ухватившись за ручки эргономичной кровати с голосовым управлением, Гордон с кряхтением приподнялся и спустил вниз тощие ноги, обтянутые шелушащейся кожей, похожей на чешую садовой ящерицы. Ступни совсем чуть-чуть не доставали до пола. Можно было произнести команду, чтобы кровать опустилась, но Гордон упрямо отказывался разговаривать с новомодной техникой, утверждая, что чувствует себя идиотом, когда просит помощи у куска пластика.

Выбравшись наконец из кровати, он сунул ноги в тапочки и прошаркал в ванную.

В этой части дома у него была как бы собственная квартирка со спальней, душем и кабинетом. Даже вход в нее был отдельным, из сада, через маленькую прихожую, где дремал старый робот-уборщик с вечно разряженной батарейкой. Линди давно бросила попытки навести здесь порядок, и только время от времени подкладывала на крошечное крыльцо свежекупленную батарейку – Гордон тут же засовывал ее поглубже в шкаф и потом никак не мог вспомнить, куда же она подевалась.

Бриться отчаянно не хотелось, но он знал, что Линди встретит его взглядом, в котором будет понимание пополам с жалостью и легкий, едва заметный упрек. Он был в ее взгляде все эти тридцать шесть лет – с того раза, когда она впервые отвезла Гордона на станцию и посадила в пневмопоезд до ближайшего Центра Сновидений.

Линди называла эти поездки «пообщаться с мамой». Для нее они значили гораздо больше, чем для него, – хотя бы потому, что «пообщаться» она всё равно не могла. Из всей семьи адресатом мыслеобразов Софии был только Гордон; решение они приняли вместе, вдвоем, чтобы поберечь дочь и внуков от нелегкого зрелища.

С тех пор мыслеобразы стали крутить в трансляциях Лотереи, и все постепенно привыкли к тому, что родственники бывают рогатыми гуманоидами или красноглазыми обезьянами с зеленой шерстью. Все – кроме Гордона. После его смерти адресация мыслеобразов Софии должна была перейти к Линди; иногда он думал, что дожил до своих 98 лет исключительно для того, чтобы этого не случилось с ней как можно дольше.

Когда он вошел в гостиную, все уже сидели за столом. Линди разливала чай по маленьким пузатым чашкам. Сара, как обычно, читала, задумчиво жуя булку. Грета пыталась тайком скормить свою кашу кролику, который сидел под столом у нее на коленях.

– Микка и остальные приедут к ужину, – сказала Линди, плюхая щедрую ложку безглютеновой размазни на тарелку Гордону. – У близнецов сегодня соревнования.

– Да? – с интересом сказал он и потянулся за бутербродом. – Может, съездим посмотрим?

Линди вежливо фыркнула, словно Гордон пошутил, хоть и не очень остроумно. Тень ее улыбки отразилась на лицах Сары и Греты;