Стимпанк - Пол Филиппо

– Вы знаете, что здесь где. Однако писайте, – добавила она, – тактично и как можно тише, прошу вас. La chambre а cote du pissoir [17] занята.

Каупертуэйт неуверенно встал на ноги. Он поднялся по парадной лестнице, выделывая вензеля и отлетая от разных пар в демонстрации броуновского движения, весьма ему импонирующего.

В коридоре третьего этажа он начал считать двери, но быстро сбился и открыл ту, которая показалась ему правильной.

И напрасно.

В комнате находились две женщины. Одна, одетая в простую рубашечку, сидела у лакированного секретера спиной к Каупертуэйту и что-то энергично писала в маленькой книжечке. Услышав скрип двери, она укрыла дневник обеими руками, словно пряча его содержимое от посторонних глаз, и уронила на него голову.

Вторая женщина, подлинная амазонка, заполняла всю измятую постель обнаженным телом, достойным Юноны. Лежа на спине, раскинув ноги, заложив руки под затылок, она, начиная с лица, являла собой картину глубокого плотского пресыщения.

– Отто! – вскричал Каупертуэйт.

Леди Корнуолл нисколько не смутилась.

– Да, Космо, это я. Чем могу вам помочь?

Каупертуэйт рухнул в удачно стоявшее кресло и зажал голову в ладонях.

– Дщерь Лесбоса. Неудивительно, что вас не заинтересовало мое предложение. Я мог бы сам догадаться по вашим мужским манерам. Как удобно ввиду вашего извращения держать под опекой всех этих беспомощных юных цыпочек…

Леди Корнуолл вскочила с кровати и закатила Каупертуэйту пощечину.

– Как вы смеете чернить мотивы моих действий! Мои девочки содержатся в целомудрии, как монахини. Как по-вашему, зачем бы я покупала любовь тут, если вы воображаете, будто я удовлетворяю мои желания в Лицее?

Леди Корнуолл села на кровать и расплакалась.

Каупертуэйт в смущении мог только пробормотать бесполезное извинение и ретироваться.

Отыскав pissoir, он облегчил свой мочевой пузырь. Какой фарс – жизнь, думал он в процессе облегчения. Пропавшие королевы, тритоны на троне, сапфические спасительницы…

Печально застегивая ширинку, Каупертуэйт вернулся в бальный зал.

Очередное музыкальное произведение как раз завершалось, и Каупертуэйт в изумлении увидел, что возле фортепьяно стоит Макгрош, подсунув под подбородок позаимствованную скрипку.

– Леди и дженты, приготовьте ваши ножки и ноги. Щас вас поразвлечет доподлинная виргинская кадриль. Наяривай, Вольфганг [18]!

Макгрош тут же принялся с энтузиазмом пилить свою скрипку, тапер сумел схватить ритм, и зал вскоре заполнили энергично кружащиеся пары. Каупертуэйта увлекла в их гущу рыжая шлюха и завертела. Сперва он упирался, но тут же обнаружил, что зажигательная музыка была именно той панацеей, которая требовалась его утомленной крови после гнетущего эпизода на третьем этаже, и вскоре он уже отплясывал головокружительнее всех. Через минуту-другую танцующие попятились и образовали круг, в центре которого вертелись Каупертуэйт и его неутомимая партнерша.

Голова у Каупертуэйта тоже кружилась. Он не мог вспомнить, когда он чувствовал себя так чудесно. К дьяволу все докуки! Черт побери, он им всем покажет нечто незабываемое! Пусть Отто полюбуется! Ухватив партнершу за талию, он начал откалывать особенно акробатические па. Брезгливый голос произнес среди зрителей:

– Какое грубое и дикарское зрелище…

И в тот же миг Каупертуэйт споткнулся и, падая, запустил скользкими от пота руками свою партнершу высоко в воздух.

После того как Каупертуэйт подобрал себя с пола и отряхнулся, он вспомнил про рыжую девицу и поискал ее взглядом.

Ее падение ненароком смягчил своим телом лорд Чатинг-Пейн, потеряв при этом нос. И перед всем залом предстали рубцы и дырки в центре его лица. Сильные мужчины попадали в обморок, женщины истерично закричали.

Чатинг-Пейн хладнокровно взял свой нос из рук Ганпатти и прилепил к лицу. К несчастью, вверх тормашками.

– Завтра на заре в моем поместье, Каупертуэйт. Выбор оружия ваш.

Глядя вслед надменно удаляющемуся скверно собранному аристократу, Каупертуэйт быстро прикинул, не удастся ли убедить Чатинг-Пейна драться на летающих тростях с пятидесяти шагов.

6

Предательство в Каркинг-Фарделс

В мерцающем свете свечи Каупертуэйт прищурился в зеркало на шифоньере в прихожей и нервно поправил галстук. Было бы не комильфо встретить свою предсказуемую смерть, не выглядя безупречно элегантным джентльменом. Он не даст возможности Чатинг-Пейну, стоя над его трупом, отпустить уничижительное замечание в адрес некомпетентности его галантерейщика.

Скрипнула дверь. В зеркале Каупертуэйт увидел, как у него за спиной возник Макгрош, неся в руке что-то, завернутое в промасленные тряпицы. Он обернулся.

– Не сразу сыскал, куда я его засунул, но вот он.

– Что – вот?

– Ключ к тому, чтоб ты стер энтого вонючку с лица земли. – Макгрош начал бережно разматывать промасленные лоскуты. Вскоре взгляду открылось громадное стрелковое оружие, детище «Оружейного Производства Кольта» в Коннектикуте. Ствол его по длине не уступал французскому батону при калибре соответствующего размера. Барабан, казалось, был рассчитан для пуль величиной с пальцы Каупертуэйта.

Натуралист попытался взять пистоль, но обнаружил, что поднять его одной рукой не может, и волей-неволей ухватил колоссальное оружие двумя. Он попробовал прицелиться в чучело орангутанга в глубине прихожей. Его руки затряслись от усилия, и дуло описало полукружие в несколько дюймов.

Макгрош одобрительно заулыбался на упражнения Каупертуэйта (его еще сохранившиеся зубы были щербатыми).

– Вот так, Кос! Ты верно усек! Может, до тебя еще не дошло, но ты держишь самого лучшего в мире Миротворца. Я таскал с собой энту пичужку по всей земле, и она ни разу меня не подвела. Черт дери, тебе ж, чтоб уложить энтого скунса, вовсе не надо попасть во что-то существенное. Угоди ему в кончик мизинца, и он отбросит копыта с одного перепугу. Я как-то энтой душечкой начисто снес башку бизону со ста ярдов.

Каупертуэйт положил огнестрельное чудище назад на промасленные тряпицы. Руки у него тряслись по плечи.

– Нет, Коготь, боюсь, ничего не выйдет. Во-первых, я нарушил бы дуэльный кодекс, так как у нас нет второго, чтобы предложить его Чатинг-Пейну. А во-вторых, боюсь, я успею отправиться на тот свет, прежде чем умудрюсь поднять ваш кольт для выстрела. Нет, принесите мне дуэльные пистолеты моего отца. Нам уже пора.

Макгрош неохотно завернул своего любимца в тряпицы, испустив скорбный вздох, словно не мог постигнуть щепетильную этику Каупертуэйта, и отправился за упомянутыми пистолетами.

Вскоре он вернулся со шкатулкой красного дерева. Каупертуэйт открыл крышку. Внутри в бархатных вдавленностях покоилась пара пистолетиков с перламутровыми рукоятями.

Те самые пистолеты, которые Клайв Каупертуэйт приобрел для дуэли с Марком Изамбаром Брунелом.

Каупертуэйт пролил слезу, вспомнив мать, отца и всю трагическую семешгую историю. Подумал он и об Икки Брунеле, который совсем недавно обещал устроить ему экскурсию по «Грейт Вестерну», замечательному трансатлантическому пароходу, который скоро должен был отправиться в свое первое плавание. Теперь, видимо, ему не будет дано ознакомиться с этим чудом изумительнейшего века. О, жизнь – такая сладко-горькая штука!

– Превосходно, – сказал Каупертуэйт, закрыв крышку. – Теперь остается только завершить недоконченные дела. Коготь, храните этот документ при себе. Моя последняя духовная и завещание. Вы узнаете, что вы – мой единственный наследник. Макгрош утер глаза.

– Так, сдается, мне стоит и свое сделать, как я буду прохлаждаться в каталажке, прежде чем меня вздернут за шею.

– За что?

– А когда Чатинг-Пейн тебя прикончит, тут я его и прикончу.

– Коготь, я ценю ваши чувства, но, пожалуйста, не надо. Это запятнает фамильную честь.

– А что ты сделаешь, Кос, чтобы мне помешать? Нуда ладно, обещаю.

– Превосходно. Вот письмо для леди Корнуолл вместе с остатками моего фактора роста для ее опекаемой Викки. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы она их получила.

Макгрош обуздал свое презрение к владелице Лицея настолько, что пообещал.

– Прекрасно. И наконец, будь так любезен, приведи Типтопфа.

Когда метельщик вошел с соломой в волосах и протирая слипшиеся глаза, Каупертуэйт вручил ему конверт.

– Типтопф, тут распоряжение моему банку на выдачу пятидесяти фунтов. С этого момента ты уволен.

– Ур-р-ра-а-а! – завопил паренек. – Уеду в Австралию и разбогатею.

Каупертуэйт погладил метельщика по голове и проводил до двери. Повернувшись к Макгрошу, он сказал:

– Так едем, нельзя заставлять благородного сукина сына ждать.

В двуколке, трясясь по пустым предрассветным улицам Лондона, Каупертуэйт пытался разобраться в своих чувствах. Он был поразительно спокоен и мыслил на редкость ясно, что было тем удивительнее, что ни он, ни Макгрош не сомкнули глаз после скандала у де Малле всего несколько часов назад. Его удивило, что перспектива надвигающейся смерти ничуть его не встревожила. Наоборот, мысль, что скоро все кончится, приносила облегчение. Неудача его эксперимента с саламандрой, известной как Виктория, за которой последовали тщетные, выматывающие поиски Виктории, принадлежащей к человеческому роду, и разочарование в леди Корнуолл подорвали его силы и дух. В жизни, мнилось ему, для него не осталось ничего интересного, и вопреки своей молодости он ощущал себя седобородым старцем. Уж лучше покончить со всем этим теперь, чем влачить существование в тисках преждевременного утомления жизнью…