Первое испытание - Анна Одувалова

– Рассказывайте! Как прошел день?

– Да нормально, – смутилась я, не ожидая такого напора. Рассказывать было нечего. Жаль, но интересных встреч и знакомств у меня не случилось. Второкурсники знали друг друга уже год и не очень любили Машу, а я сидела рядом с ней. Мы устроились на третьей парте и прилежно записывали за преподавателем. Хорошо хоть Вероника не явилась на первую пару в новом учебном году. Это несколько смирило меня с неинтересными, но обязательными занятиями. Поэтому, не придумав ничего стоящего, я сообщила Ксюше: – На следующую пару я иду с тобой.

– А! У нас сейчас курс по выбору – «Философско-религиозные учения восточных стран»! – довольно улыбнулась девушка, став похожей на Чеширского кота из мультика. – С симпатичным и скромным преподавателем, – подмигнула она.

– Кирилл Дмитриевич очень хорошо знает свой предмет, – вмешалась Маша. – Мне нравились его занятия. В этом году пойду на второй уровень.

– Зачем? – изумилась я, краем глаза наблюдая за дверью на противоположном конце зала. Стоило лишь вспомнить про Веронику, как она тут же появилась в сопровождении таких же нагламуренных подружек. Вошла, словно королева, и заняла пустующий столик в центре зала совсем недалеко от того места, где устроились мы. Я так поняла, что она со своей компанией всегда сидела здесь. И в отсутствие лицейской элиты их место никто не занимал. Вероника отсюда казалась приветливой, она вежливо улыбалась, если к ней подходили поздороваться, но глаза не меняли выражения – в них застыли безразличие и лед. Но, несмотря на это, к девушке тянулись. На нее заинтересованно поглядывали парни с соседних столиков, а девчонки заискивающе хихикали над каждой шуткой. Как бы я ни относилась к девушке Влада, она заслуживала уважения, она не флиртовала с другими парнями и не реагировала на льстивый смех подружек. Она не играла королеву, она была ей. И к этой королеве я попала в немилость. Странно, но ни Влада, ни других парней рядом с девушками не оказалось. Я раздраженно отвернулась от Вероники и продолжила разговор с Машей, заметив:

– Ты набрала себе столько дополнительных предметов, что будешь вынуждена их учить день и ночь!

– Знаю, – упрямо поджала губы подружка. – Но мне нужно учиться и сдать сессию.

– Так не лучше ли сосредоточиться на чем-то одном? – удивилась я. – Ты просто не даешь мозгу никакой возможности отдохнуть. Так нельзя!

– Здесь нельзя иначе. – Маша выделила второе слово, сделав на него ударение. – И чем быстрее ты это поймешь, тем меньше у тебя возникнет проблем с учебой.

Возразить я не успела, потому что в переполненную столовую с воплями и гиканьем влетела компания парней в простынях, намотанных на голое тело, словно древнегреческие тоги. Ребята, в одном из которых я без удивления узнала Влада, пробежали по столовой, завывая и потряхивая красными, насаженными на швабру шортами, словно флагами, и остановились у стола, за которым сидела Вероника с подружками. Там Влад, припав на одно колено, выдал:

– Прими, о моя королева, скромный дар! – и вручил девушке импровизированный флаг. Вероника едва склонила голову и позволила поцеловать себе руку, лишь слегка улыбнувшись, – она играла роль. Ни смеха, ни снисхождения, наверное, она могла бы стать хорошей актрисой. А может быть, и будет.

После этого под возмущенные вопли работников столовой вакханалия продолжилась. Молодым людям показалось мало произведенного фурора, и они начали вполне слаженно танцевать. Непрочно закрепленные простыни сползали, парни их ловили, но исключительно для виду.

– Опять продули своим подружкам в карты, – произнесла Маша, то ли поясняя ситуацию, то ли завидуя, то ли осуждая. Я не нашла что ответить, слишком уж яркое представление разворачивалось в столовой.

Столик Вероники находился совсем недалеко от нашего, и импровизированным выступлением я смогла насладиться в полной мере. Влад, запрыгнув на стул, исполнил «танец с простыней» на бис. Я не хотела на него смотреть. Вообще все это безумное представление смотрелось ужасно глупо, но отвести взгляд не могла.

Влад очень хорошо двигался, словно профессиональный танцор, а еще у него было бесподобное, божественное тело. Сильные, широкие плечи, развитая мускулатура груди и умопомрачительный пресс – видимо, молодой человек проводил не один час в неделю в тренажерном зале.

По торсу парня, начинаясь от пупка, в сторону груди полз свивающийся кольцами змей, его хищная оскаленная морда заканчивалась серебряным кольцом-сережкой в соске. Пирсинг приходился на нос вытатуированного змея, и я, как ни старалась, не могла отвести взгляд, впрочем, по-моему, не я одна. Но вот Влад почему-то снова зацепился взглядом за мое лицо.

Он спрыгнул со стула и в два шага очутился передо мной.

– Ты снова пялишься на меня! – обвиняюще заявил он, склонившись прямо к моему уху. Я почувствовала запах его шампуня и разгоряченного танцем тела. – Мне не нравится, когда на меня пялятся! – сказал он громче, отступая.

– Тогда зачем же ты явился сюда в таком виде? – не выдержала я и демонстративно окинула его оценивающим взглядом.

– Ну не ради тебя, точно, – нехорошо ухмыльнулась Вероника и по-хозяйски притянула к себе парня за края простыни.

– Если бы он хотел продемонстрировать свою голую задницу тебе, думаю, сделал бы это в более интимной обстановке, – не осталась в долгу я и собралась подняться и уйти, но в дверях столовой появился Анатолий Григорьевич собственной персоной. За ним бежала взволнованная Жанна Петровна – полная немолодая женщина с обесцвеченными жидкими кудряшками. Она стояла на раздаче блюд.

– Настучали, – со вселенским смирением в голосе констатировал факт Влад, погрозил Жанне Петровне пальцем и небрежно бросил королевское: – Не прощу.

Жанна Петровна показала парню массивный кулак и вернулась на рабочее место, а Анатолий Григорьевич, нахмурив брови, коротко скомандовал:

– Влад, живо за мной! – и развернулся к выходу. В дверях он остановился и буднично заметил: – А все остальные участники милого и зажигательного спектакля бегом на конюшню в полное распоряжение Никифора Васильевича. Он как раз вчера жаловался, что не мешало бы почистить стойла. Не думал, что так быстро определюсь с кандидатурами.

– Но, Анатолий Григорьевич! – возмутился Ян, подтягивая сползающую простыню. – У нас еще пары.

– А я вас от них на сегодня освобождаю. Отработаете в субботу, – отрезал директор и скрылся в коридоре.

Прежде чем выйти вслед за отцом, Влад повернулся к лицеистам, сидящим за столиками, театрально поклонился и, обращаясь к друзьям, нахально хмыкнул: