Призраки Гойи - Милош Форман

На сей раз кое-кто из монахов, сидящих вокруг стола, соглашается с Лоренсо.

— Это жестокая битва, — говорит отец Григорий.

— Знаю, отец мой.

— Вы согласились бы в ней участвовать?

— С радостью. И если бы Бог дал мне для этого силу и мудрость, я был бы даже горд ее возглавить.

На следующий день инквизитор, после ряда переговоров (вероятно, он беседовал с самим королем), возложил на Касамареса особую миссию. Речь шла не о том, чтобы одним махом выровнять курс, а о том, чтобы постепенно изменить направление действий инквизиции.

Лоренсо тотчас же взялся за дело. Он наводил справки в архивах, расспрашивал людей, молился и даже совершил короткое путешествие в Сарагосу, чтобы предаться там на протяжении двух часов размышлениям перед Вирхен дель Пилар, одной из самых известных чудотворных статуй Богоматери христианского мира, которую доминиканец ставил выше других.

По возвращении Лоренсо пригласил к себе на конфиденциальное совещание человек тридцать осведомителей, которых называли familiares инквизиции — своими людьми, которые всегда под рукой и готовы на всё или почти всё.

Касамарес принялся их поучать. Самое главное для начала — вернуть католической вере былую мощь и чистоту. Лоренсо признавал, что это очень трудная задача, но не допускал, что она недостижима. Он верил в волю своих помощников и прежде всего в собственную волю. В соответствии с обозначенной целью укрепления веры любой вопрос верности догме и, следовательно, нравственной непогрешимости, должен был согласовываться с его решениями и пониманием затеянной им борьбы.

Дабы спасти веру, очистить и облагородить ее, надлежало в первую очередь изобличить все заблуждения. На протяжении более двух столетий религиозные власти успешно преследовали малейшие проявления отклонений, главным образом иудейских и мусульманских. В прошлом инквизиция неоднократно выслеживала и наказывала мелкие группки мнимых христиан, упорно продолжавших подпольно совершать повсюду запрещенные обряды.

Затем, начиная с 1720-х годов, бдительность ослабела.

Между тем тайные культы сохранились. Лоренсо был в этом убежден. Именно с них надо было начать борьбу. Следовало кропотливо искать любые признаки, способные навести защитников веры, в самой же Испании, на след врагов Господа.

— Будьте всегда на страже, — наставлял Касамарес осведомителей, группу безликих, скромно одетых в серое, смиренных и безмолвных людей. — Зачастую какая-нибудь мелочь может открыть вам глаза. Приведу несколько примеров.

Сперва он перекрестился тремя пальцами, а затем разъяснил суть лукавого лицемерия этого жеста, смехотворного напоминания о Святой Троице, которую нельзя считать по пальцам. Истинное, угодное Богу крестное знамение совершается всей рукой.

— Кроме того, — продолжал доминиканец, — берегитесь тех, кто крестится справа налево. Это явный признак ереси. Обращайте внимание на тех, кто утверждает, что материя состоит из крошечных частиц, именуемых атомами, ибо этот бред несовместим с догматом святого причастия. Тело Христа присутствует в каждой облатке и всё же оно не материально. Стало быть, оно не состоит из атомов, как и облатка. Наконец, не проходите мимо тех, кто внушает людям, что на других планетах якобы возможна жизнь, подобная нашей. Нет, Земля находится в центре сотворенного мира.

Не иначе как на Землю Бог поместил человека, созданного по его образу и подобию. Следовательно, Земля — царица всех светил, единственная планета, знающая, что такое совесть, грех и искупление.

Люди в сером слушали Лоренсо, покачивая головами. Большинство из них делали заметки в небольших тетрадях. Некоторые писали очень медленно. Они не поспевали за оратором.

— Наблюдайте повсюду и всегда. А также прислушивайтесь. Скажем, вы идете мимо кладбища и видите, что кого-то хоронят. Зайдите туда, как бы для того, чтобы помолиться вместе с другими. Если увидите, что эта либо соседняя могилы смотрят на восток, возьмите сие на заметку. Выясните имя покойного и его семьи, ибо это, вероятно, признак того, что здесь покоится тело замаскированного мавра, которого положили головой в сторону Мекки.

Оратор продолжал, подождав, пока карандаши осведомителей запишут его слова:

— Или, скажем, однажды зимой, в страшную стужу, вы проходите в субботу мимо какого-нибудь дома, поднимаете голову и видите, что из трубы не валит дым. Наведите справки, разузнайте, кто там живет. Может быть, это тайные иудеи, которые воздерживаются от всяких дел в субботу.

Лоренсо взял с полки одну из книг и открыл ее с гримасой поразительного отвращения, ибо на ее обложке красовались крупные золотые буквы «Святая Библия», а под переплетом, как он показал, таились произведения самого Вольтера, записного посланца дьявола, переведенные на кастильский язык преступными руками. Книга была конфискована инквизицией, уточнил он, в Сеговии, в некоей семье, один из членов которой был епископом.

Затем монах добавил:

— Если кто-нибудь скажет вам, что Святая Дева Мария — мать Иисуса, а не Матерь Божья, то знайте, что это еретик, ибо Иисус — Бог. Если услышите, что некто говорит «храм» вместо того, чтобы сказать «церковь», то знайте, что это тайный иудей или, хуже того, гугенот. Если увидите в городе или деревне мужчину, прячущего при мочеиспускании свой член, то возьмите его на заметку: очевидно, перед вами обрезанный, и он не хочет, чтобы вы об этом узнали. А также если кто-либо отказывается от приглашения на ужин вечером, в полнолуние, то речь скорее всего идет о приспешнике сатаны, у которого этой ночью шабаш с другими одержимыми. Запишите его имя и адрес. Тем более если это женщина.

Лоренсо дал осведомителям еще немало других ценных указаний и посоветовал им трудиться не покладая рук. Пусть они сообщают имена подозрительных людей в его учреждение, в местные отделения Конгрегации в защиту вероучения, и ничего не боятся. Инквизиция возьмет все хлопоты расследования на себя. Они же не более чем внештатные помощники правосудия, и им не следует мнить себя обвинителями. Суд в подобных делах должны вершить служители культа.

Люди в сером задали оратору ряд практических вопросов, на которые тот лаконично ответил. Он в последний раз попросил слушателей проявлять усердие и хранить свою миссию в тайне. На прощание Лоренсо благословил их, и они осенили себя крестом. После этого он сказал, что они могут удалиться.

Уходя из кельи доминиканца, люди в сером увидели, что он преклонил колено для молитвы.

5

Таверна доньи Хулии, тучной сорокалетней женщины с красивым лицом, вечно освещенным огнем кухонного очага, привлекала на одну из центральных улочек Мадрида, неподалеку от Плаца Майор, простых и в то же время избранных клиентов. Здесь можно было встретить гитаристов и танцовщиц, нередко забиравшихся на стол и стучавших там каблуками, писателей с тощим кошельком, в надежде на стаканчик вина увивавшихся вокруг молчаливых матадоров, пальцы которых теребили скверные длинные сигары, и даже некоторых политиков, окружавших себя телохранителями и появлявшихся порой в сопровождении иностранных гостей, которые морщились, едва заслышав запах подгоревшего масла, а также всякий рабочий люд, мелких торговцев, слуг, дуэний, всегда готовых погубить юную душу, грузчиков, продажных девок и, разумеется, воров.

Кухню наводняли подвешенные к потолку окорока и копченые колбасы, гирлянды чеснока и сушеного красного перца. В большом камине дымились множество вертелов, около которых хлопотали поварята в перчатках. На треножнике ждала своего часа кровяная колбаса, которую предстояло зажарить. Пол был усеян опилками. На стенах красовались бычьи рога и несколько картинок со сценами корриды.

Донья Хулия, женщина с классическим профилем и волосами, собранными в пучок, царила над этой шумной толпой, местами приходившей в волнение и затихавшей при появлении известной актрисы, окруженной мужчинами с гордым взглядом, над этой плотной людской массой, которая хлопала в ладоши, требовательно кричала, неожиданно распалялась по неизвестным причинам, впадала в уныние при известии о смерти на улице одного из знакомых нищих и тут же принималась распевать хором популярную песенку.

Несколько гитар пытались пробиться сквозь какофонию хриплых голосов, отрывистого девичьего смеха и заливистого собачьего лая.

Именно в этой таверне Инес Бильбатуа праздновала свое восемнадцатилетие в обществе двух родных старших братьев Анхеля и Альваро, которых она называла своими ангелами-хранителями, а также четырех-пяти друзей такого же возраста и из той же среды.

Так девушка отмечала свое вступление в мир, который ее отец называл реальным. Она с любопытством озиралась вокруг, не переставая есть, порой даже руками, разные мясные блюда, которые официанты подавали на стол одно за другим, и казалось, что перемене блюд не будет конца, и спрашивала, как зовут того или иного мужчину, ту или иную женщину, а также пила красное вино. Именинница пила даже вино из Вальдепенаса, брызжущее из кожаного бурдюка, который Альваро научил ее держать обеими руками, подобно мужчине, на некотором удалении от лица. Струя розового вина потекла по шее Инес и запачкала ее платье, но в этот вечер подобные мелочи ее не волновали. Она со смехом преодолевала последний рубеж, еще отделявший ее детство от взрослой жизни.