Брошенный (СИ) - Обава Дана

— Тьма! Да это же жрать невозможно! — рычит Кейн и запускает миску с кашей в мою сторону. Я инстинктивно пригибаюсь, хотя метит он явно выше моей головы. Миска разбивается о стену, каша оказывается повсюду, в том числе у меня в волосах.

У меня внезапно тоже происходит вспышка ярости, и я тоже запускаю в него второй миской, комплектной к первой. Он едва уворачивается, вжав голову в плечи.

— Ты совсем охренела?! — ревет Кейн на меня.

— Это был комплект! — объясняю я, удивленная собственной спонтанной реакцией.

Злой Кейн бросается на меня так быстро, что я едва успеваю сделать хотя бы попытку убежать. Он кидает меня на пол. Пытаюсь подняться, но оказывается, что он наступил мне ногой на волосы. Вот и стоило их отращивать ради такого момента?

— Еще раз так сделаешь, пожалеешь, — шипит Кейн на меня и, наконец, сходит с моих волос.

Вскоре после этого приходят остальные, так что я не успеваю прибраться на кухне.

— Ух, ни черта себе! — восклицает Лекс, видя осколки миски на полу. — Это сегодняшняя каша такая суровая, что даже тарелка не выдерживает?

— Да, именно, — отвечаю я, бросаясь делать бутерброды, не рискуя предлагать свое варево еще кому-нибудь. — Так что смотрите под ноги, она может подползти незаметно. — Я вижу, как комочек каши вяло сползает вниз по стенке шкафчика.

Мы быстро завтракаем бутербродами с чаем, и все расходятся по своим делам. Лекс уходит вместе со всеми, но через несколько минут возвращается, когда я уже заканчиваю собирать осколки.

— Представляешь, у нас в одной из ванных комнат теперь крокодил живет, правда маленький, но зубастый. А у вас в почтовом ящике открытка валяется, — Лекс, как и я ранее, решивший сунуть нос в подозрительный ящик, кидает на стол прямоугольник с изображением машины. — Кто-то по кому-то скучает и просит выйти на связь. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Я уже видела в нем открытку, но другую, — подхожу и нюхаю бумажку, она пахнет так же, как и прошлая. — Полагаю это Кейн вам с крокодилом удружил?

— Гад завел гада, — улыбается Лекс, и вдруг спрашивает: — Ты в порядке?

— Да-а, не парься, — я машинально приглаживаю волосы.

— Теперь я буду приходить к завтраку раньше, — говорит друг.

А я больше не буду кидаться в Кейна посудой.

— Тебе не надо спешить на занятия? — напоминаю я, пытаясь уйти от неловкого разговора.

— Нет, по расписанию снова занятия по этике, — морщится Лекс. — В прошлый раз нам три часа колупали мозг чайной ложечкой, сегодня, думаю, возьмутся за перфоратор. А у меня мозг один, и мне его жалко. Это нам предыдущая группа подсуропила. Причем нам не говорят, что же такое интересное они сделали.

— Прогуляешь?

— Делом займусь, — поправляет Лекс. — Сегодня Енека — это тот чувак, к которому меня пристроили подмастерьем — на работу не придет, типа, выходной себе устроил. Так что можно с комфортом вскрыть его кабинет и посмотреть, что он там прячет.

Задумчиво покусываю губы, прежде чем признаться:

— Я тоже хочу.

— А я на это надеялся, — лицо Лекса из оживленного сразу же становится виноватым, — только, понимаешь, тут есть один неприятный нюанс.

— Какой? — заинтригованно спрашиваю я.

— Дело в том, что неплохо было бы покопаться в его записях и выяснить, куда он своих подмастерьев посылал, в те дни, в которые они пропали. И это я бы — гад такой — хотел бы на тебя спихнуть.

— Я бы сама за это взялась, — произношу с сомнением, — но, думаю, стражи, первым делом это проверили.

— Они возможно потратили-таки некоторое количество нервных клеток на то безобразие, которое Енека развел в своем офисе, прежде чем окончательно забить, а в этом году торжественно повесить это тухлое дело на новую группу нашего Редженса, ну а последний уж точно не стал заморачиваться кипой бумажек.

— Так что Редженс делегировал это тебе…

— Очевидно, что не мне, а тебе, — поправляет Лекс, — просто он не озвучил это. Кроме тебя ни у кого терпения на такое не хватит.

— Не уверена комплементарна ли такая характеристика, — морщусь я, быстренько заплетая косу.

— Еще как! — хмыкает Лекс. — Вполне может статься, что так ты и раскроешь дело о маньяке — истребителе подмастерий, а я просто вынуждено на подхвате постою, позевывая.

— Надеюсь, все будет не так, — меня аж передергивает, — но да, наверное, начать придется с разбора записей. Пошли что ли?

Пока едем в офис Енеки (имя у него одно, значит, он, так же как и мы, родом из другого мира), просматриваю дела о двух пропавших подмастерьях, скинутых мне на планшет Редженсом. Первый из них — Адерин Вогел Ноак — исчез год назад, через три дня после начала года. На фото — худощавый молодой человек с небольшими усиками, глаза голубые, волосы крашеные в блонд. Рост 182 см. Входил в клуб любителей техномоделирования, то есть делал небольшие модели различных машин. Второй подмастерье — Дуртай Торок Стерк — исчез буквально только что, за день до нового года. На фото — плотного телосложения парень, глаза карие, шатен, внешне ничего общего с первым. Рост 164 см. Увлекался настольными играми. Оба проработали вместе с Енеком примерно по году. Оба проживали на тридцать четвертом уровне в общежитиях. Естественно оба принадлежали к научной гильдии. Друзья, связи, расписания занятий и практики и так далее. Маршрут передвижения в дни исчезновения не установлен — информацию об этом нам и предстоит сегодня восстановить.

Итак, офис Енеки расположен на сорок пятом уровне. Внутрь мы попадаем беспрепятственно прямо по идентификационной карте Лекса, сразу в просторное помещение приемной. Правда вряд ли в последние годы сюда заходил кто-либо кроме служащих, поскольку заказы на ремонт или другие услуги давным-давно посылаются по сети, и нет никакой необходимости приходить лично. Соответственно вид у приемной совсем не приемный. Стулья для посетителей завалены коробками, стены обшарпаны до неприличия, а на потолке загорается только один ряд ламп — вполне достаточно света, чтобы пройти сквозь помещение к комнатам в глубине.

— Нам сюда, — Лекс направляется к лестнице и, поднявшись по ней, проходит к двери, самой дальней из трех. Она единственная металлическая, не так давно крашенная и выглядит надежно, в отличие от первых двух, хлипких и облупленных. Сразу ясно, что если в конторе и есть что-то стоящее, это нужно искать именно за этой дверью.

Лекс недолго возится с замком, благо с помощью своих дикорастущих связей он уже ухитрился обзавестись набором инструментов для чуть ли не профессионального взлома. Замок щелкает, дверь приоткрывается.

— Ну вот, — Лекс по-хозяйски распахивает ее и заходит в комнату, хлопает рукой по выключателю на стене, — записи валом навалены в коробках в…

Как только зажигается свет, замечаю движение в глубине комнаты, а также понимаю масштабы катастрофы с рабочими записями водопроводчика Енека. Кучи разноцветных стикеров, вырванных блокнотных листов, обрывков от бумажных упаковок — реально кучи, лопатой грести можно — навалены повсюду, вперемешку с папками, коробками, разодранными журналами и канцелярской мелочевкой. Большой шкаф с одной полуоторванной дверцей лежит на боку, словно схватившись ею за сердце, еще целый ряд шкафов выстроен вдоль задней стены. В центре комнаты за единственным письменным столом кто-то прячется.

Заинтересованно переглянувшись, мы с Лексом обходим стол с двух сторон, хотя ступать приходится прямо по бумагам, которые мне еще, может быть, придется разбирать.

— Ей, приятель, ты как там? — участливо спрашивает мой друг.

Кто-то ворочается под столом, слышится тихое урчание или, может, рычание. Делаю еще пару шагов и нагибаюсь, чтобы заглянуть вниз. Любопытно, какую зверушку мог закрыть Енека в своем кабинете. Сомневаюсь, что это очередной нелегальный монстр глубин — просто не может нам так “повезти” снова. Скорее домашнее животное, которое Енека зачем-то притащил к себе на работу, а оно тут от стресса шороху навело.