Поход в Россию. Записки адъютанта императора Наполеона I - Филипп-Поль де Сегюр

Неподвижность русских окончательно ввела в заблуждение командующих 8-м корпусом. Они сочли бы ошибкой отдать приказ стрелять, и поэтому послали одного офицера на рекогносцировку, продолжая подвигаться без малейшего сомнения. Вдруг они увидели, что их офицер сражен ударом сабли и взят, а неприятельская пушка громит гусаров. Не теряя ни минуты, они, развернув под огнем противника свои отряды, не колеблясь бросились к деревьям, где скрывались русские, чтобы прекратить их выстрелы. С первого же натиска они захватили пушки, опрокинули полк, находившийся в центре неприятельской линии, и разбили его[35]. В образовавшемся хаосе они вдруг заметили справа русский полк, который обогнали раньше. Этот полк остался стоять, словно пораженный неожиданностью, но они обошли его и, набросившись с тыла, сокрушили также и его. В самый разгар этой второй победы они заметили третий неприятельский полк левого фланга, который тронулся с места, намереваясь отступить. Быстро обернувшись и собрав все силы, какие еще можно было собрать, они набросились на этого третьего врага, когда он двигался, и рассеяли его.

Воодушевленный этим успехом, Мюрат преследовал неприятеля до самых лесов Островно, где, по-видимому, укрылись русские. Мюрат хотел проникнуть туда, но его остановило серьезное сопротивление.

Местоположение Островно была весьма выгодным. Оно занимало господствующее положение, откуда можно было видеть, не будучи видимым, кроме того, рядом проходила большая дорога. Справа была Двина, впереди овраг и большую часть окрестности покрывали густые леса. Вдобавок селение Островно прикрывало находящиеся вблизи магазины и Витебск, столицу этих мест. Остерман тотчас же поспешил на выручку[36].

Со своей стороны, Мюрат, не щадивший своей жизни теперь, когда он стал победоносным королем, так же, как не щадил ее тогда, когда был простым солдатом, упорно старался проникнуть в лес, откуда его встречали огнем. Но он тут же заметил, что впечатление, произведенное первым натиском, уже прошло. Захваченная гусарами местность оспаривалась неприятелем, а авангард колонны Мюрата, состоявший из дивизии Брюйера[37], Сен-Жермена[38] и 8-го пехотного корпуса[39], должен был держаться против целой армии.

Французы защищались, как защищаются победители, то есть нападая! Каждый неприятельский корпус, атаковавший наши фланги, тотчас же сам подвергался нападению. Русская кавалерия была отброшена в лес, пехота же ниспровергнута ударами сабель[40].

Однако победители уже стали уставать, когда на подмогу явилась дивизия Дельзона[41]. Мюрат быстро повернул ее на правый фланг, отрезав отступление неприятелю, который пришел в замешательство и уже более не оспаривал победы[42].

Овраги простирались на несколько миль. В тот же вечер к Мюрату присоединился вице-король Италии Евгений Богарне, а на другой день они уже увидели русских на новой позиции. Пален и Коновницын присоединились к Остерману[43]. Оба французских принца, преодолев сопротивление левого русского фланга, указывали уже отрядам своего правого крыла ту позицию, которая должна была служить им точкой опоры и исходным пунктом для нападения, как вдруг на левом фланге поднялся сильный шум. Взглянув туда, они увидели, что кавалерия и пехота левого крыла два раза подходили к неприятелю и оба раза были отброшены. Русские, набравшись смелости, во множестве оставляли свои укрытия в лесу. Теперь уже к ним перешла отвага и горячность атакующих, у французов же появились неуверенность и робость защищающихся[44].

Кроатский батальон 84-го полка тщетно старался противостоять атаке. Ряды его редели и земля была усеяна убитыми, а за ними равнина покрывалась ранеными, выбывшими из строя и теми, кто уносил их, а также многими другими, которые под предлогом помочь раненым или сами прикидываясь ранеными, покидали поле битвы. Тогда началось бегство. Артиллеристы, это избранное войско, не видя поддержки, отступали со своими орудиями. Еще через несколько минут у входа в овраг должны были встретиться войска разного рода оружия, так как, в своем бегстве, все направлялись туда. Возникло замешательство, во время которого все усилия командиров восстановить порядок бывают тщетны, голоса их не могут быть услышаны и всякие элементы сопротивления исчезают и становятся бесполезными.

Говорят, что при виде этого Мюрат, разъяренный, стал во главе польского уланского полка[45]. Воодушевленные присутствием короля и его словами, уланы, которых притом один вид русских приводил в ярость, ринулись за ним.

Но Мюрат хотел только поднять их и заставить ринуться на врага. Сам он не желал бросаться с ними в битву, так как тогда не мог бы видеть все поле боя и руководить сражением. Однако польские уланы сомкнулись сзади него; они занимали все свободное пространство и толкали его вперед, бешено несясь на своих лошадях. Он не мог ни уклониться в сторону ни остановиться. Пришлось броситься в битву перед этим полком, к которому он обращался с воззванием, и, как солдат, он охотно сделал это.

В то же самое время генерал Артур[46] бросился к своим канонирам, а генерал Жирарден к 106-му полку[47]. Он остановил его и, собрав, снова направил на правое русское крыло, у которого захватил позицию, отбил две пушки и отнял победу[48]. Со своей стороны и генерал Пире, приблизившись к левому флангу неприятеля, обошел его и снова завладел положением. Русские вернулись в свои леса[49].

Между тем на левом фланге они продолжали упорствовать, защищая лес, передовая позиция которого прервала нашу линию. 92-й полк, смущенный огнем, направленным в него из этого леса и осыпаемый градом пуль, остановился неподвижный, не смея ни двинуться вперед, ни отступить, удерживаемый страхом стыда и страхом перед опасностью, и не решаясь двинуться с места. Но генерал Белльяр, следовавший за генералом Русселем, поспешил туда, чтобы возбудить мужество этого полка своими словами и увлечь его своим примером и таким образом лес был бы взят.

Благодаря этому успеху сильный отряд неприятеля, направлявшийся к нашему правому флангу, чтобы обойти его, сам оказался обойденным. Мюрат заметил это и крикнул, размахивая саблей: «Пусть самые храбрые следуют за мной!» Но местность, прорезанная оврагами, благоприятствовала отступлению русских. Они углубились в лес, растянувшийся на две мили и представлявший им завесу, скрывавшую от нас Витебск.