Очерки социально-политической истории России IX-XX вв. Часть 1 - Дмитрий Колупаев

Московское княжество во время правления Ивана Калиты (1325–1341 гг.) сумело занять ведущие позиции в Северо-Восточной Руси. Это стало возможно по причине того, что «…Орда перестала высылать на Русь своих людей для сбора денег, отдав это право Московии. Именно получение фискальной власти стало для княжества переломным моментом».[26] Наличие мощной силы военно-служилого элемента позволяло собирать эту дань и подавлять вооруженной силой недовольных этим процессом. Таковы истоки политического возвышения Московского княжества в рамках исторического процесса, о чём не любят рассуждать отечественные историки.[27] Когда же и как Московское княжество стало лидером социально-политического развития страны, уже основываясь на требованиях развития своей страны, а не желаниях ханов Орды? Отправной точкой или переломным моментом в истории России принято считать Куликовскую битву 8 сентября 1380 года. Это историческое событие является начальным этапом формирования русской национальной идентичности и началом процесса становления независимого Российского государства. Но какие причины социального характера подвигнули московских князей – слуг Золотой Орды возмутиться против своих хозяев? В середине XIV века в Золотой Орде наступил период феодальной раздробленности – за 24 года сменилось 42 хана. Московские князья за все это время дань собирали – ибо народу русскому не было известно истинное положение дел, но дань в Орду не посылали. Победивший в междоусобной войне в Орде хан Мамай потребовал от Москвы выплатить дань за 20 лет. Вот тут-то и сказалась потомственная жадность представителей рода Калиты. Выдвинув идеологическое обоснование на неуплату дани в форме того, что Мамай был сыном наложницы, а не законной жены хана Узбека (что, кстати, было аргументом не идти на Русь и для Казанских татар), московский князь Дмитрий собрал всех служилых людей, нанял воинов в Великом княжестве Литовском, и разбил «бастарда» Мамая. То, что, одержав первую за 130 лет победу над татарами, московский князь Дмитрий не проникся национальной идеей, лучше всего иллюстрирует его поведение в 1382 году. Тогда к Москве подошёл уже другой хан, Тохтамыш, от законной жены хана Узбека, и «национальный герой», причисленный впоследствии к лику святых, бежал на Север, в Белоозеро, прихватив и жену, и казну. Тохтамыш Москву сжёг, но урок Куликовской битвы для татар не прошел даром – они удовлетворились подтверждением «статус кво», то есть продолжением выплаты дани, а за московскими князьями закрепили право передавать великокняжеский престол по наследству, сохраняя ритуал получения ярлыка.

На рубеже XIV–XV вв. в московском княжестве, в период правления князя Василия I (1389–1425 гг.) произошёл важный социальный сдвиг в системе властных отношений в княжестве. В своём завещании князь Василий I впервые письменно закрепляет право передачи престола не старшему в роду князей, а старшему сыну великого князя. Сточки зрения всех форм историографии – и либеральной, и марксистской, государственной, теократической и прочее – факт, несомненно прогрессивный, хотя бы с точки зрения сохранения элементарного социального порядка в государстве.

Это завещание Василия I не было сразу принято всей элитой князей и бояр не только Московского княжества, но и других, формально независимых и полунезависимых княжеств. В традиции всё ещё сохранялся принцип родственного наследования, тем более, что отец Дмитрия Донского, князь Иван Иванович стал Великим князем только после смерти своего старшего брата Симеона Гордого. Да и завещание самого Дмитрия Донского было достаточно неясно, в тексте которого оставлялась возможность наследования престола Великого князя, вслед за Василием, его братом Юрием.[28] Последний воспользовался своим историческим правом и начал противостояние со своим племянником, вошедшее в российскую историографию как феодальная война 1425–1453 гг. В задачу автора данной работы не входит рассмотрение всех перипетий этой борьбы, долго вёдшейся с переменным успехом. Здесь важен социальный, а, подчас, и в узком смысле, психологический аспекты данного исторического явления.

Война между родственниками за обладание престола московского княжества шла не только между персоналиями, но и между представителями различных социальных менталитетов. Основную ударную силу войска Князя Юрия Дмитриевича (дяди Василия II), и его сыновей Василия Косого и Дмитрия Шемяки, составляли выходцы из Вятской и Галицких земель. Это были охотники – промысловики, периодически становившиеся торговцами в период реализации своей добычи. В этом регионе средневековой Руси было много городов, которые вели обширную торговлю с соседними областями и посредничали с зарубежьем. Этих людей отличали предприимчивость и высокие боевые качества. Как отмечают отечественные историки социальное устройство в Вятской и Галицких землях было близко к новгородскому, при наличии своих бояр и ополчения, подчинявшихся «ватаманам» (то есть прародителям казачьих атаманов, хотя бы лингвистически), земским воеводам.[29] Именно эти «витязи» Северной Руси неоднократно оказывались победителями в боевых столкновениях с Московскими полками, обеспечив и Юрию Дмитриевичу, и его сыну Дмитрию Шемяке кратковременное господство над Москвой. А Василий II одерживал свои победы (в боевом, сугубо ратном смысле) над своими противниками в ходе феодальной войны при помощи ханов Золотой Орды и в Москву часто прибывал в сопровождении татарского эскорта.[30] Помимо татар, победу Василию Тёмному обеспечил и большой слой служилых бояр московских, боявшихся установлению в Москве новых порядков, появления новых людей, финансовой реформы (Дмитрий Шемяка первым начал на Руси чеканить так называемую «копейку», мелкую разменную монету), и что самое главное, Дмитрий Юрьевич Шемяка наотрез отказался платить дань татарскому хану.[31] В своих работах А. А. Зимин так охарактеризовал «моральные» основы Москвы быть центром объединения русских земель: «Не стала Москва… средоточием сил национального сопротивления татарам, не смотря на гром Куликовской победы. И. В. Всеволожский (московский боярин, приближенный к Василию II «Тёмному – Д.К.), выклянчивая в Орде ярлык на великое княжение Василию II, …доказывал, что его подопечный обязан своей властью только воле ордынского царя и распоряжению своего отца, Василия I. Князь же Юрий искал великого княжения «духовною отца своего». Этим отцом был Дмитрий Донской, с именем которого связывали победу над татарами. Борьба за наследие Дмитрия Донского, которую вели галицкие князья, была вместе с тем борьбой против татарских поработителей. Образ Георгия Победоносца особенно почитался на Севере Руси – в Новгороде, на Двине и Вятке. Ему посвящались церкви. Этот культ как бы связывал воедино образ победителя змия (под которым разумели татар) и образ блистательного князя Юрия Дмитриевича, основателя могущества галицких князей, истинного наследника Дмитрия Донского. Знамя борьбы с татарскими насильниками прочно держал в своих руках и его сын князь Дмитрий Юрьевич Шемяка.

А вот Василий II стал верным вассалом Улу-Муххамеда (хана Золотой Орды – Д.К.), навел татар на Русь и платил ордынскому царю и наемникам татарам колоссальные «выходы» и поборы. Василий II сделал татарские отряды составной частью русского войска и создал вассальное Касимовское царство, не только беспокоившее ордынцев, но и стоившее дорого для подданных великого князя.

Верные своей политике («разделяй и властвуй») татары поддержали Василия II тогда, когда поняли, какую опасность для них представляет Дмитрий Шемяка. Они всегда были готовы поддержать слабейшего против сильнейшего».[32] Такой же политики придерживались и большинство князей московской поместной службы и удельных князей. Здесь сыграла боязнь, социальная зависть посредственностей к таланту. Правда, расплата за этот сиюминутный успех и возведение на престол слабого и слепого Василия II наступило в течении 150 лет, ко времени правления Ивана Грозного. Дар социального предвидения не был развит у мелкопоместного дворянства Северо-Восточной Руси. А северные витязи, выступившие на стороне Юрия Дмитриевича и Дмитрия Шемяки были слабы численно и имели малые материальные резервы для длительной борьбы с многочисленными противниками.

При этом, после победы в феодальной войне, московские властители постарались отблагодарить тот социальный слой своего государства, который обеспечил им массовую поддержку внутри Руси. Судебник 1497 г. юридически провозгласил, что вся земля находится в собственности великого князя. В статье 63 Судебника 1497 года говорится: «О землях суд», то есть упоминает о землях великого князя, боярских, монастырских и чёрных землях, добавляя помещика, «за которым земли великого князя». Судя потому, что срок иска в поземельных спорах для всех категорий определялся в три года, видно, что никакой поземельной иерархии в Московском княжестве не существовало, социальное положение и вотчинных и поместных хозяев установленный великим князем закон приравнивал к общему знаменателю. Вывести из этого какой-то феодально-развитой строй европейского образца весьма сложно. О равенстве всех землевладельцев перед законом говорит ст. 6 °Cудебника: «А которой человек умрет без духовной грамоты, а не будет у него сына, ин статок весь и земли дочери; а не будет у него дочери, ино взятии ближнему от его рода».[33] Так, мелкопоместное дворянство и удельные князья получили от своего «сюзерена» не потомственные владения, не бенефициарии, а право условного держания земли, на правах бессрочной военной службы. Напоминает это не централизованные европейские государства, а военно-ленную систему Золотой Орды и Османской империи. Что ж, как говорится в русской народной пословице: «По Сеньке и шапка».