Фигуры из песка - И. Пфлаумер

Крик замер на обескровленных губах. Вместо проклятья, стриггоайка выбросила вперёд почти не двигающуюся левую руку, и новая ледяная стрела сорвалась с её пальцев. Но теперь она метила не в Вэна, а в Альрауне. Мастер кинулся вперёд, чтобы защитить свои пять тысяч золотых, стрела растворилась в воздухе, ведьма смачно плюнула и капля слюны, стремительно увеличивая размер, упала на ноги мастера. Зелёная масса моментально застыла, приковывая его ноги к полу. С громким криком Стригга освободила плечо, оставив на игле обрывок платья и сгустки крови. Шатаясь, она сделала пару шагов и схватила Альрауне за плечи.

— Попозже мы мило побеседуем. А пока мне нужно кое с чем закончить — Ведьма то ли закашлялась, то ли рассмеялась. — Ты же не думал, что я причиню вред своему источнику?

— Источнику? — переспросила Альрауне, серьёзно глядя на Стриггу.

Вэн попытался подняться, но застывшая слюна держала крепко.

— Не бойся, детка. Всё будет хорошо. Повернись ко мне.

Девушка беспрекословно послушалась.

"Сумасшедшая. Она совершенно ненормальная!" — пронеслось в голове Вэна. Мастер лихорадочно пытался что-то придумать. В конце-концов, он был готов позволить стриггоайке перекусить этой девицей, но обрести в этом замке вечный покой в его планы точно не входило.

Стригга наклонилась и впилась зубами в тёплую, золотистую кожу жертвы. Вэну показалось, что он слышал довольное урчание. То, что произошло дальше, предсказать было невозможно. С громким, нечеловеческим криком, ведьма отпрянула от девушки. Тощие, узловатые руки, как две уродливые птицы, заметались по груди Стригги, пытаясь избавиться от невидимого груза. Ведьма сипела, пытаясь втянуть хоть немного воздуха. Она осела на землю, непрерывно колотя по собственной груди. Кожа пошла струпьями, обнажая кости. Седые волосы стремительно редели, с тихим треском ведьма, ещё пытаясь дышать, превращалась в прах. Спустя секунду он Леди Мелиссы осталась только горстка праха.

— Кто ты, мелкий бес тебя задери? — Вэн уставился на девушку, пытаясь найти в её облике или её магической ауре хоть что-то, что могло бы дать ответ на этот вопрос.

— Альрауне. Мастер Томасон сказал, что это моё имя! — спокойно ответила та, переводя взгляд с того, что некогда было Стриггой на мастера.

Тот, со стоном повернулся, и приподнялся, пытаясь освободить ноги от липкой субстанции. Девушка с интересом наблюдала за его попытками.

— Помочь не хочешь? — Вэн сморщился, стараясь не вдыхать чудный аромат ведьминской смолы.

— Плохо пахнет, — заметила девушка.

— Не то слово.

Вся эта история плохо пахла с самого начала.

IV

Солнце покинуло горизонт, и тьма стремительно завоёвывала освободившееся пространство. Внутренний двор «пансиона» был совершенно пуст. Возница не дождался заказчика — по собственной воле ли, или по воле проголодавшихся волколаков- гадать можно было долго, а проверять на собственном опыте не хотелось.

Добраться до города пешком — было делом не лёгким даже в ясный день, не говоря уж о ночи, в которой даже луны на небе нет. Оставаться на ночь в замке, где хозяйничала стригга, Вэну не хотелось. Места, в которых творится зло, скоро и сами становятся проводниками созданий ночи. Искать укрытия в лесу нужно было раньше, пока на небе оставался хоть проблеск солнца. Тогда можно было найти достаточно большое дерево, пещеру, или любое другое укрытие. Но, с наступлением ночи, лес становился слишком опасным для двух путников, один из которых — душевнобольная девица.

Осмотрев внутренний двор, мастер наткнулся на маленькую, отдельно стоящую избушку рядом с разрушенной конюшней. Судя по заросшему травой порогу, к ней давно никто не подходил, что сейчас мастера вполне устраивало. Рассохшаяся деревянная дверь раскрылась с тихим скрипом. Внутри, погребённые под толстым слоем пыли, обнаружились широкая кровать, стол с колченогим стулом и небольшой очаг, засыпанный пеплом. По крайней мере, тут можно было переждать ночь.

— А ты правда охотник за нечистью? — Альрауне провела пальцем по столу и тут же громко чихнула, от поднявшейся в воздух пыли.

— Нет, не правда. А вот кто ты — мне очень интересно.

Вэн достал из кармана мел и начал рисовать защитные знаки на внешней части двери.

— Мне тоже интересно. — согласилась девушка, наклонившись к очагу. — Тут разводят огонь?

— Да, тут разводят огонь, но мы этого делать не будем.

— Почему?

— Потому.

У Вэна не было ни малейшего желания разговаривать с «заданием». Проводить ночь в забытом богами месте, рядом с замком, служившим гнездом стриггоайке, неподалёку от леса, в котором обитают волколаки и прочая нечисть — не было любимым занятием мастера.

— А что ты сделал там, на двери?

— Нарисовал. Защитный знак. Он скроет этот дом от чужих глаз. Сделает, — мастер запнулся, подбирая слова, понятные этому созданию. — Менее заметными.

— А зачем нам быть менее заметными?

— Ты всегда такая любопытная? Ложись спать лучше.

— Любопытная? Что это значит? — Альрауне снова по-птичьи наклонила голову и уставилась на мастера. Он едва мог различить её силуэт в темноте.

— Это значит, что ты задаёшь слишком много вопросов. Ложись и спи.

— Спать? Лежать до рассвета с закрытыми глазами и ждать, пока к тебе придут сказочные истории? Да, это было бы интересно. Но я не могу тут лечь. В носу так странно… — в доказательство своих слов девушка ещё раз громко чихнула.

Мысленно выругавшись, Вэн стащил с кровати матрас с одеялом, открыл дверь и хорошенько встряхнул запылившиеся вещи. Затем швырнул их на место и плотно затворил дверь.

— Всё. Ложись и спи.

— А ты? Людям надо спать, мне мастер Томасон говорил.

— Я посплю дома.

— А где твой дом?

Мастер тяжело вздохнул. Вот поэтому он и не любил задания, касающиеся людей. Принести заказчику старую вазу, или притащить ему упирающуюся наследницу — разница только в том, что ваза будет молчать, не замёрзнет по дороге, не будет проситься в туалет, поесть и поспать. Вещи вообще нравились Вэну гораздо больше, чем люди.

Ночь прошла беспокойно. Со стороны леса то и дело доносился волчий вой, но этот звук хотя бы можно было узнать. Остальные — хруст веток, рычание и рёв, явно принадлежали существам, с которыми мастер знакомиться не хотел. Перед самым рассветом мир за окном укутала мягкая, непроницаемая серая пелена. Вместе с промозглым, пронизывающим до костей холодом, в избушку начал проникать туман. Он вползал через трещины в двери и щели в оконной раме. На кровати ворочалась Альрауне. Иногда до уха Вэна доносилось тихое постукивание её зубов — истончившееся одеяло и лёгкое, почти прозрачное платье, служившее некогда мадам Томассон ночной рубашкой, почти не грели. В конце-концов, изрядно замерзший Вэн, развёл в очаге костёр, пустив на дрова тот самый колченогий стул, что служил ему верой и правдой всю ночь.