Последние Каролинги - Фердинанд Лот

Теперь нужно вернуться немного назад, в 965 год, когда между Лотарем и Робертинами возникла сильная вражда. Документы не дают оснований утверждать, что, умирая, Брюнону удалось все же примирить своих племянников. Тем не менее, это можно предположить, поскольку мир должен был установиться с пожалованием Генриху Бургундии. А во время встречи в Жизоре Лотарь и Генрих уже примирились. Тогда Жоффруа Анжуйский, очевидно, находился также в наилучших отношениях со своим сюзереном герцогом Франции. Когда 10 июня 966 года он изгнал каноников из Сен-Обен д'Анжер и заменил их монахами, в хартии, которую по этому случаю он повелел составить, именовал себя, «графом Божьей милостью и милостью своего сеньора Гуго» и указал, что исполнил этот благочестивый жест ради спасения души герцога Франции и своих родителей, Фулька Доброго и Герберги. Несколько дней спустя, 19 июня, Жоффруа получил у Лотаря одобрение этой реформы.

Весной следующего года (967) Лотарь в сопровождении матери и жены Эммы отправился во Фландрию. В Аррасе он принял молодого графа Фландрии Арнульфа II и его наставника Болдуина, а также аббата Вомара. 5 мая, находясь в монастыре Сен-Вааст, по их просьбе он подтвердил иммунитет двух больших фламандских аббатств Сен-Бавона и Сен-Пьер в Генте, что еще раз доказывает, что мир со стороны Фландрии был такой же надежный, как и со стороны Нормандии и довольно надолго.

Затем Лотарь вернулся во «Францию».[110] 5 июня он должен был присутствовать на собрании в Вербери. Там, по просьбе аббата Ричарда, он даровал королевскому аббатству Сен-Бенуа-сюр-Луар две грамоты. Затем, по просьбе Эда Шартрского, сына Тибо Плута, и Гуго Капета предоставил иммунитет монастырю Сен-Флорентин де Бонневаль, располагавшемуся в Дюнуа.

Король отправился в Бургундию в сопровождении Эммы и Гибуина, епископа Шалона. Причина, по которой он туда поехал, неизвестна. 30 августа король находился в Дижоне и по просьбе епископа Ашарда заново подтвердил привидении церкви Лангра.

29 августа умер воинственный архиепископ Санса, Аршамбо. Лотарь нашел ему наиболее достойную, с его точки зрения, замену в лице Анастасия, кандидатуру которого жители единодушно поддержали. Посвященный в сан в воскресенье 15 декабря в Аппуани уже, видимо, 22 декабря он, в обстановке всеобщей радости, впервые вошел в свой архиепископский город (Санс).

Роберт де Труа, отец Аршамбо, скончался за несколько дней до смерти своего сына и не оставил после себя другого наследника мужского пола. Поэтому графства Труа и Мо, дарованные ему Лотарем, перешли к его брату Герберту. Вероятно, что это произошло во время путешествия короля в Бургундию, когда он подтверждал передачу замка Баже графу Гуго, сделанную епископом Макона, Теотелином, взамен аббатства Сен-Лоран-сюр-Сон.

В начале следующего 968 года Герберга покинула «Францию» и отправилась в страну своего первого мужа, герцога Лотарингии, Жильбера. Вместе с ней поехал ее еще совсем юный пятнадцатилетний сын Карл. Это путешествие носило благочестивую цель. С 10 по 12 февраля королева-мать находилась близ Мааса, в Эртене, и там в присутствии Герарда, епископа Тульского, графов Эммона и Ансфрида и множества других важных особ она, с одобрения своего брата, императора Оттона I, и рукой графа Арнульфа, своего поверенного, принесла в дар Сен-Реми де Реймс свой аллод[111] в Мерсене и свои угодья: Климман, Литтуа, Эртен и Англёр. Герберга, наверное, предчувствуя свой близкий конец, поставила условие, чтобы монахи Сен-Реми молились за ее душу, за душу ее первого мужа герцога Жильбера и души его родителей Ренье и Альбрады.

По-видимому, в это время власть Лотаря распространилась далеко на Север. 13 апреля он даровал лес или графство Ваэс Теодориху, графу Гента и Голландии, которого называл своим «верным».

Власть короля была также признана и в противоположном конце государства, в Испанской марке.[112] Сонье, епископ Эльна, сын Гифреда, графа или герцога Руссильонского, прибыл к Лотарю в Лан и, при посредничестве Герберги, вернувшейся из Нижней Лотарингии, и архиепископа Одельрика 17 мая добился разрешения на протяжении всей своей жизни одновременно управлять двумя монастырями Сен-Поль-Маритим и Сен-Феликс-де-Жексаль. Кроме того, королевская грамота позволяла этим двум аббатствам не платить подать или не выполнять повинности никому из сеньоров, а также находиться в прямом подчинении у короля Франции.

Сунифред, граф Барселоны, скончался в предыдущем году, не оставив после себя детей. Поскольку всю свою жизнь он был очень набожным человеком, то не удивительно, что по завещанию, датируемому 1 октября 966 года, все его имущество переходило церквям. Он даже построил монастырь Сен-Мишель де Кюкса и в 953 г. присутствовал на его освящении; в 957 г. он передал множество владений аббатству Риполь. У Сунифреда был наследник, родной кузен по имени Борель, граф Ургельский,[113] который всегда признавал сюзеренитет короля Лана.

969 год был отмечен двумя печальными для Лотаря и очень важными для династии Каролингов событиями: король потерял мать и архиепископа Одельрика. Герберга умерла 5 мая и была похоронена под хорами Сен-Реми де Реймс. Она не намного пережила сваю мать Матильду, скончавшуюся 14 марта 968 г. С уходом Герберги из жизни Лотарь потерял в ее лице бесценного советчика и помощника. Энергичная и умная женщина дважды спасла династию Каролингов от гибели:- первый раз, вырвав своего мужа Людовика IV из рук норманнов и Гуго Великого, а второй раз, благодаря точному расчету, сумела поставить своего юного сына на престол, под покровительство Гуго и Брюнона. Возможно, набожность ее была чрезмерной. Ни одна грамота Лотаря в пользу церквей не была дана без ее совета или, скорее, ее приказа.

Не странно ли, что, располагая богатыми владениями в долине Мааса, она и не подумала завещать их своим сыновьям, которые так в этом нуждались? В особенности самый молодой из них, Карл, у него медь не было ни пяди земли. А Герберга предпочла передать свои владения и без того богатому аббатству Сен-Реми Смерть ее еще больше охладила уже и так ослабленные со смертью Брюнона отношения Лотаря с Германией.

Одельрик скончался 6 ноября. Это была роковая потеря для потомков Карла Великого, если учесть, каков был его наследник. Одельрик был положительно настроен по отношению к Германии, но, в целом, в политике он играл роль незаметную. По сравнению с его предшественником Артольдом, а, в особенности, с его преемником Адальбероном,[114] историческую роль Одельрика можно оценить как малозначительную. Неизвестно, чем был продиктован выбор Лотарем преемника. По сути, он поддался обычаю того времени приглашать на места епископов или аббатов лотарингских монахов, по сравнению с французским духовенством, на тот момент более образованных и усердных.[115] Адальберон с того времени являлся важной фигурой. Сын графа Гозлена и Уды, он был братом Годфрида, графа Люксембурга, наместника Эно и графа Вердена;[116] два других его брата мало известны. Он был воспитан в монастыре Горце под руководством своего дяди, который был, очевидно, его крестным отцом, епископа Меца Адальберона I (924–964). С детства Адальберон дружил с Ротхардом, которого много позже посвятит в сан епископа Камбре. В тот момент, когда его выбрали для назначения на Реймскую кафедру, Адальберон, как и Одельрик, состоял в капитуле Меца.[117] Точная дата его посвящения неизвестна, но определено, что это произошло в 969 году. Новый прелат оказался выдающимся человеком своего времени. Он поставил на службу набожной жизни замечательную для этой эпохи образованность, из ряда вон выходящий ум, неустанное усердие. Необычайно амбициозный, готовый к будущим преобразованиям, он страстно желал разом очистить Церковь, восстановить ее первоначальные порядки и вырвать ее из сетей феодализма, который со всех сторон проник во все ее структуры. Адальберон хотел укрепить общество, возродив под единым управлением саксонского Кесаря, Римскую Империю в прежнем виде.

Адальберон был прежде всего человеком дела. Его набожность не имела ничего созерцательного; она явно проявлялась в дела и преобразования. Тотчас после посвящения он принялся за работу. Естественно, что с начала его внимание было обращено на сам кафедральный собор. Каноников мало заботили правила, предписанные общине. У каждого был свой дом, где он жил как хотел. Архиепископ же приказал построить монастырь, вернул туда каноников, заставил их подчиниться тщательным предписаниям, а чтобы они их лучше запомнили, предписал им ежедневно читать правила святого Августина и писания отцов Церкви. Его очень интересовало черное духовенство; он чутко заботился о нравах духовенства, беспокоился, казалось бы, о незначительных частностях, например, хотел, чтобы одежда монахов все же отличалась от светского платья. И тем не менее, архиепископ озаботился увеличить светское имущество монахов. А это скверное средство для борьбы с коррупцией.