Красная Армия против войск СС - Борис Соколов

9 февраля противник овладел севернее Харькова Белгородом и Курском. Он наступал из дуги Донца у Изюма на запад. Практически в бреши между Днепром и правым флангом группы «Центр», начинавшимся значительно севернее Курска, действовала только группа Ланца, наступление которой на Харьков было уже сомнительно, и западнее Курска — сильно потрепанная 2-я армия группы армий «Б».

Так как эта обстановка давала противнику возможность осуществить глубокий обходный маневр через Днепр выше Днепропетровска, то было ясно, что наша группа армий не сможет долго обеспечивать собственными силами, несмотря на переброску 4-й танковой армии на западный фланг, безопасность своих тыловых коммуникаций. Надо было предпринять какие-то кардинальные меры. В телеграмме на имя генерала Цейтцлера я требовал поэтому сосредоточения новой армии силой не менее 5–6 дивизий в течение двух недель в районе севернее Днепропетровска, а также сосредоточения еще одной армии за фронтом 2-й армии, то есть в районе западнее Курска для нанесения удара на юг. Для этого было необходимо коренное улучшение службы подвоза. Частичное прибытие отдельных дивизий медленными темпами, как это было до сих пор, не соответствовало требованиям обстановки».

Цейтцлер пообещал Манштейну 6 дивизий из состава групп армий «Север» и «Центр». Тем временем 1-й танковой армии, сражавшейся у Донца, грозил двусторонний охват. Ее дивизии безуспешно пытались овладеть Краматорском. Тем временем советские танки прорвались через считавшуюся немцами танконепроходимой местность западнее реки Кривой Торец до деревни Гришино и перерезали главную коммуникацию группы армий «Дон» Днепропетровск — Красноармейское. Манштейн по этому поводу философски заметил: «Этот эпизод еще раз показал, что западные понятия о непроходимости местности для русских имеют лишь очень ограниченное значение. Широкие гусеницы их танков значительно облегчали преодоление препятствий, которыми являлись для наших танков грязь или глубокий снег». Положение осложнялось тем, что 17-ю танковую дивизию пришлось бросить на борьбу с советским кавкорпусом (7-м гвардейским кавалерийским корпусом. — Б. С.), захватившим важную станцию Дебальцово в тылу рубежа, куда должна была отступать группа Холлидта. Этой группе тем не менее 17 февраля удалось отступить за Миус и занять там оборону. Прорыв же у Гришина удалось локализовать с помощью подошедшей танковой дивизии СС «Викинг».

12 февраля Манштейн направил донесение в ОКХ с оценкой обстановки. Он утверждал, что на фронте его группы армий, равно как и на фронте группы армий «Б», соотношение сил остается на уровне 1:8, тогда как на фронтах групп армий «Центр» и «Север» оно составляет только 1:4, и требовал подкреплений. Командующий группой армий «Дон» больше всего опасался, что советские войска, наступающие от Изюма, выставят заслон против Харькова и повернут на юг, на Павлоград, чтобы захватить переправы через Днепр у Днепропетровска и Запорожья и отрезать весь южный фланг немецкого фронта. Но, к сожалению, советская Ставка не приняла такой план действий, наиболее опасный для немцев. Манштейна тревожило также то, что советские войска могли разбить группу Ланца, находившуюся еще в стадии формирования (к тому времени ее успела подкрепить только дивизия СС «Райх»), и выйти к переправам через Днепр у Кременчуга. 13 февраля, после ликвидации штаба группы армий «Б», эта группа вошла в состав группы армий «Юг», которой командовал Манштейн.

Он утверждал в мемуарах, что после формального переподчинения ему группы Ланца «еще в течение нескольких дней группа «Б» (в действительности же Гитлер) сама руководила операциями в этом районе.

Группа Ланца получила приказ от Гитлера — во что бы то ни стало удержать Харьков, потеря которого могла отразиться на престиже Германии, как своего рода новый Сталинград. Кроме того, группа Ланца силами танкового корпуса СС, который составлял ядро этой группы, но который все еще состоял из двух вместо трех дивизий, должна была прорваться на Лозовую, чтобы облегчить положение левого фланга группы «Юг».

Естественно, группа Ланца своими силами могла решить только одну из этих задач. Она могла или драться за Харьков, или наступать на левом фланге группы «Юг». Я поэтому предложил Гитлеру, чтобы группа Ланца в первую очередь отказалась от Харькова и попыталась разбить противника южнее Харькова. Тем самым была бы предотвращена опасность обхода группы армий через Днепр по обе стороны Кременчуга. Мы же надеялись справиться сами с противником, нацелившим свой удар на переправы через Днепр у Запорожья и Днепропетровска, введением в бой 4-й танковой армии. Если бы Ланц разбил противника южнее Харькова, то тогда он мог бы повернуть на Харьков и снова овладеть им. Но такое решение не соответствовало планам Гитлера, для которого Харьков, столица Украины (к тому времени Харьков уже не был столицей Украины. — 5.С.), стал уже вопросом престижа. Он отдал поэтому 13 февраля еще раз строгий приказ группе Ланца при всех обстоятельствах удерживать Харьков…

Что касается обстановки у Харькова, то обстоятельства оказались сильнее, чем желания Гитлера. Танковый корпус СС, который уже был в опасности окружения в Харькове, отступил 15 февраля — впрочем, вопреки приказу генерала Ланца, — из города. О совершившемся факте нам сообщил штаб группы «Б», который в эти дни находился в процессе ликвидации. Если бы Харьков был оставлен по приказу какого-либо армейского генерала, то Гитлер, несомненно, предал бы его военному суду. Но так как это был танковый корпус СС, который — действуя, впрочем, совершенно правильно, — избежал окружения, этого не произошло. Правда, командующий группой — Ланц через несколько дней был заменен генералом танковых войск Кемпфом под тем предлогом, что генерал Ланц принадлежал к горнострелковым войскам, а Кемпф был танкистом (вскоре Ланц стал командовать горнострелковым корпусом. — Б. С.)…

16 февраля сообщили, что противник, как мы уже давно ожидали, начал крупными силами наступление из района западнее Изюма в направлении на Павлоград и Днепропетровск. Если бы противнику удалось здесь достичь железнодорожного узла Лозовая или Павлограда (или расположенной юго-западнее Павлограда станции Синельниково), то железнодорожная связь через Полтаву была бы перерезана. Одновременно снова ослабевали темпы подвоза обещанного нам ОКХ пополнения. Вместо обещанных 37 транспортов ежедневно 14 февраля прибыло только 6…

Положение стало настолько критическим, что Гитлер решил прибыть в мой штаб. Мои неоднократные донесения с оценкой обстановки заставили его, видимо, задуматься. Как бы я ни приветствовал возможность доложить ему лично мои соображения, а также то, что он лично мог убедиться в серьезности положения, все же, конечно, трудно было обеспечить безопасность его пребывания в таком крупном промышленном городе, как Запорожье (тем более что к городу приближался противник). К тому же он сообщил, что пробудет несколько дней. Он разместился в нашем служебном помещении вместе со своей свитой, в которую входил начальник Генерального штаба и генерал Йодль (как всегда, Гитлер взял, конечно, с собой своего личного повара). Весь прилегающий район надо было герметически изолировать. Все же положение нельзя было считать безопасным, так как приезд Гитлера не был секретом и при въезде с аэродрома в город его узнавали и приветствовали солдаты, находившиеся в Запорожье, представители его партии и другие лица. Для охраны мы имели в Запорожье, кроме нашей караульной роты, только несколько зенитных подразделений. В ближайшее время вражеские танки должны были подойти настолько близко к городу, что они могли бы обстреливать аэродром, расположенный восточнее Днепра».

По поводу возможности обороны Харькова в феврале 43-го Хауссер писал в мемуарах: «Было необходимо принять принципиальное решение: либо немедленно начать атаку против сил, обходивших город с юга, и при этом оставить Харьков, либо подпустить вражеские войска близко к городу, чтобы потом вести круговую оборону — это означало бы полное окружение.

Сначала благодаря отходу с Донца на линию Константиновка — Рогань — Русские Тишки высвободившиеся силы обеих дивизий, которые — предполагалось использовать для атаки в юго-восточном направлении, были собраны у Мерефы. Снова была предпринята попытка прорыва правым флангом, чтобы предотвратить окружение Харькова. Глубокий снег задержал развертывание сил, а неизбежное из-за этого перемешивание подразделений усложнило подготовку войск к наступлению. Только 11 февраля в 8.30 утра три ударные группы двинулись с Мерефского плацдарма в южном направлении. «Лейбштандарт Адольф Гитлер» возглавил атакующую группировку, состоящую из частей обеих дивизий, тогда как войска, оборонявшиеся восточнее и северо-восточнее Харькова, подчинялись штабу дивизии «Райх».