Заколдованный конь - Мэри Стюарт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Между прочим, – сказала я, – мне уже все равно, что ты здесь делаешь. Радость моя, Льюис. Только, может, ты разрешишь мне быть с тобой? А можно у нас прямо здесь и сейчас будет отпуск? Конечно, если ты закончил свои дела».
«Почти. Мне надо съездить в Вену и, наверное, все».
«А можно я тебя подожду где-нибудь, где тебя можно называть Льюис Марч, и ты ко мне вернешься, и у нас будет отпуск?»
«Может быть. А мальчик?»
«Я отдаю его Аннализе. Честный обмен…»
И мы замолчали.
«Ну ладно, Ван, теперь, я думаю, моя очередь, моя хорошая. Я не должен тебе говорить и сейчас, но так получилось, что приходится. К тому же я теперь точно знаю, что могу тебе доверять во всем, а еще, – я почувствовала, что он улыбнулся, – дело все равно заканчивается. И я подумал и решил, что мне пригодится твоя помощь.
– Он протянул другую руку, погасил сигарету и закинул руку за голову.
– У нас мало времени, нужно хоть немного поспать, поэтому я тебе быстро сообщу только факты, детали ты найдешь себе сама, как только узнаешь, в чем дело. И сразу поймешь, в чем причина путаницы со Стокгольмом, телеграммой, письмом, Ли Элиотом и прочей ложью… То, что я тебе раньше сказал про работу в Оберхаузене, в общих чертах – правда. Поль Денвер и я работали для одной конторы, я ехал сюда встретиться с ним, когда случился пожар и он умер. Я приехал сюда в первые часы понедельника. Я знал, что Денвер имел контакты в цирке. Как только прибыл в деревню, увидел огонь. Поля я не увидел, но люди кричали, что в вагончике – второй человек, и я угадал, кто это. Когда я его вытащил, он уже умер. Франц Вагнер был еще жив.
Теперь остальное. Я на самом деле работаю там, где говорил, но периодически выполняю другие задания для другой конторы, иногда под другими именами, так сказать с плащом и кинжалом. Некоторые мои поездки за границу – по этим делам. Вот в таких я тебя с собой и не беру. Я тебе не скажу, как это устраивается на основной работе или как называется мой департамент… Но в отделах сбыта всегда так много суеты, что все возможно».
«С плащом и кинжалом… Секретная служба? Льюис! Ты имеешь в виду, что ты – агент? Шпион?..»
«Выбирай любое слово, капризничать я не буду. Извини, если это – дикое разочарование Господи, ты дрожишь? Моя хорошая, это не опасно… Я не езжу в спецмашине вооруженный до зубов ружьями и ядами, чаще всего я в котелке и с портфелем везу пачку денег, чтобы отблагодарить сопливого маленького информатора. Ну а в этот раз ты видела, как это опасно – ухаживать за лошадьми».
«Чего только не сделаешь для Англии».
«Вот именно. И все, что со мной случилось – укус коня».
«А Поль Денвер умер».
«А Поль Денвер умер. – Улыбка исчезла из его голоса. – Да, я понимаю, о чем ты думаешь, но нет никаких доказательств, что это – не несчастный случай. Полиция достаточно надолго задержала здесь цирк и, можно сказать, прочесала все густой зубной щеткой. Франц Вагнер уже спьяну однажды поджигал свой вагончик, а в пьяном виде из него наверняка легче получить нужную информацию. Хотя, с другой стороны, трудно представить Поля в таком состоянии, чтобы он не заметил рядом с собой огня. Причина для этого, впрочем, обнаружилась – трещина черепа.
Это заставило мою подозрительную натуру заняться собственными расследованиями. Известно, что сломался крюк, на котором висела лампа, и она упала. Очевидно, прямо Полю на голову, он потерял сознание достаточно надолго, чтобы сгореть до смерти, а старый Францль был просто очень пьян и дальше от источника огня, поэтому его вытащили. Если бы что-то было не так, он бы попытался что-нибудь сказать. Он находился в сознании, протрезвел от шока, но говорил только о лошадях. Дул ветер, все боялись, что могут загореться конюшни. Мы пытались задать ему вопрос, но он говорил только о липицианце и его драгоценном седле из Неаполя. Мы пытались сказать, что кони, а особенно белый жеребец уже в безопасности, но до него не доходило. Он все говорил про липицианца, а потом умер. Он обращался все время к Аннализе, она стояла рядом с ним… Очень тяжело видеть, как человек умирает от ожогов. Поэтому потом…»
Я поняла, что он пытается объяснить его очевидную нежность к девушке и сказала:
«Все в порядке, я понимаю. Ты действуешь очень успокаивающе, когда ты рядом. Она, значит, не поняла, что говорит Францль?»
«Не совсем. Все седла сделаны в Австрии, среди них нет ни одного ценного, насколько она знает. Казалось, что его слова бессмысленны. Вот и загадка для тебя. Что бы ни засело у Францля в голове, он думал не об убийстве. Смерть Поля выглядит несчастным случаем, которые иногда разрушают лучшие планы. Если бы я приехал на два часа раньше, я бы все предотвратил и узнал, что он хочет мне сообщить».
«Ты ехал с ним встречаться… Ты получил от него какую-то информацию?»
«Да. Денвер несколько дней назад вернулся из Чехословакии и оставил доклад в Вене – у нас там штаб-квартира по Восточной Европе, – и приехал сюда. По его словам, это – просто отпуск. Вдруг департамент получил сообщение – шифрованную телеграмму, которая требовала, чтобы я немедленно выехал, я и никто другой. Он был в контакте с цирком Вагнера и ждал меня как Ли Элиота – я раньше работал с ним под этим именем. То, чего просил Поль, он обычно получал, вот я и выехал. Остальное ты знаешь».
«И ты не представляешь, почему он послал за тобой?»
«Единственные ключи – его контакт с цирком и то, что он хотел, чтобы к нему присоединился именно я. Цирк через два дня уезжает в Югославию, а мы с Полем там уже работали. Я неплохо говорю по сербско-хорватски. Прикрытие Поля и Ли Элиота достаточно хорошо, чтобы пересечь границу и без цирка, поэтому можно представить, что Поль что-то здесь обнаружил».
«Что-то или кого-то, не имеющего достаточно хорошего прикрытия, чтобы пересечь границу?»
«Это очевидный вывод. Цирк – одно из образований, которые свободно пересекают границы, даже Железный Занавес, но в этой толпе людей, вещей и зверей… Не зная, в чем дело, разобраться – почти безнадежное желание. Я болтался вокруг, был очень полезен, прямо отец родной, но не обнаружил ничего. Мой отчет отрицателен».
«Ну и что будет? Может так случиться, что они захотят, чтобы ты вместе с цирком перешел границу?»
«Не думаю, что они меня пошлют, нет. Но… только за этим Поль и мог настаивать, чтобы здесь появился Ли Элиот. – Он растрепал мои волосы. – Не жги мосты, дорогая, может, еще рано. Но даже если и так, единственный риск – еще один укус желтого коня».
«Почему-то мне кажется, что ты можешь отправиться туда просто для собственного удовлетворения».
«Ты права, может быть… Я знал Денвера, если он хотел мне что-то сказать, это наверняка важно. Прости его. Он не знал, что я собираюсь уезжать и увольняюсь».
«Не переживай. Что важно, то важно. Только на этот раз я тоже еду. Не смейся надо мной, правда. Если ты едешь для собственного удовольствия, можно и меня с собой взять, почему бы и нет, я даже попробую помочь. Моя связь с этим цирком не хуже, чем у тебя – я у них главный ветеринар, и меня пригласили заходить в любое время. Кроме того, у меня есть пациент, за которым я хочу присмотреть».
«Entendu. А виза у тебя тоже есть? Нет? Ну тогда… Да не смеюсь я над тобой, я сказал, что мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты была с цирком, пока он не уедет. Слушай меня. Утром я уезжаю в Вену, причины быть в цирке у меня уже иссякли, тем более после его отъезда. А тут такая удача – ты здесь и совершенно случайно, невинно и прочно с ним связана. Они пробудут здесь еще две ночи, если бы вы с Тимоти могли путешествовать в ту же сторону… Если бы ты почувствовала тонкий профессиональный интерес к своему пациенту и хотела проследить за состоянием его здоровья… Не задавай вопросов, просто слушай. Ходи, знакомься с людьми и держи глаза открытыми. Я нутром чувствую, что что-то тут не так. А тот или те, к кому это относится, избавившись от друга и коллеги покойного Денвера, немедленно расслабятся, и можно будет что-нибудь увидеть и услышать. Если получится – ничего не делай. Жди меня. Я вернусь сегодня вечером или во вторник».
«А что высматривать, Льюис?»
«Бог его знает. Может, там и нет ничего, но Денвер… Поняла? Я не хочу, чтобы ты что-нибудь делала или, тем более, рисковала. Забудь, что я был здесь, забудь этот разговор и будь с цирком, пока я с тобой не свяжусь. Ясно?»
«Ясно. И не надо меня успокаивать, я не нервная, а счастливая. – Я сильнее прижалась щекой к свитеру. – Ты сказал „такая удача“… Ой, тише, по-моему, Тим зашевелился».
За стеной заскрипела кровать, Тимоти, очевидно, перевернулся на другой бок. Мы лежали, крепко обнявшись. Скоро опять наступила тишина.
Он сказал очень тихо:
«Черт, пора идти. Тиму пока ничего не говори. То, чего он не знает, и вреда ему не принесет. Несчастье в моем чертовом двойнике… Раз ты знаешь его родственников, он все равно узнает, кто я, рано или поздно, поэтому придется ему сказать. Что-нибудь придумаем, например, специальное расследование по удобрениям в связи со страховкой. Я подумаю. Может, он даже сам для себя решит, что я связан с полицией, но это не важно, тем вернее он будет молчать. Он ведь нормальный парень?»
