По имени Ветер - Александра Васильевна Миронова

Тяжелое, совсем не подходящее хрупкой Есении, оно завораживало, от него невозможно было оторвать взгляд. В окружении бриллиантов крупные камни казались темными, почти черными. В дневном свете они не играли. Нужно было дождаться ночи и огня свечей, который преобразит грани и преломится в них миллионом оттенков. Такие украшения можно носить только ночью, потому что лишь под ее покровом зарабатываются деньги, достаточные, чтобы позволить себе подобную роскошь. Есения только и смогла кивнуть, выражая благодарность.

– Тебе нравится?

Муж слегка нахмурился. Он всегда задавал этот вопрос. Дежурный. Есения никогда не смела ответить отрицательно. Вот и сейчас она провела пальцами по острым краям огранки. Впрочем, это мозг услужливо подсказал ей, что огранка, должно быть, острая. Сама она этого, естественно, не почувствовала.

Ян вскочил с постели и, накинув на себя идеально отглаженную белоснежную рубашку – наверняка работа Нины Сергеевны, – принялся тщательно застегивать ее.

– Ты говорил серьезно про последний раз? – чуть дрогнувшим голосом спросила Есения.

– Конечно! Я сильный, Ясечка, мне нужно только самому захотеть, и я справлюсь. Доктора ничего не понимают. Видишь ли. – Ян снова присел на кровать и заглянул лучистыми глазами в обрамлении густых черных ресниц Есении прямо в душу. – Видишь ли, все эти врачи были бессильны по одной простой причине – я сам не хотел лечиться. Мне казалось, что это убьет мой талант. Ты же знаешь, что музыку я пишу только под кайфом. Но сейчас, здесь, я чувствую, что мы на пороге чего-то нового. Этот дом дарит мне вдохновение. Ты рядом. И наш малыш… Надеюсь, что он скоро появится. Ты будешь прекрасна в ожидании. Я растоплю камин, усажу тебя в кресло-качалку, ты будешь вязать ему крохотные одежки, а я буду сочинять для него колыбельные. И свою оперу. Я увековечу тебя, любимая. Я посвящу свое лучшее произведение тебе, и ты войдешь в вечность. Благодаря моей музыке. Это меньшее, что я могу для тебя сделать за все эти годы.

Картина, нарисованная Яном, была настолько яркой, что Есения улыбнулась, и в груди у нее сладко защемило от невыразимого чувства счастья. Чего еще желать? Денег у них столько, что хватит на три жизни. Этот дом можно сделать прекрасным. Их собственным. Они сами решат, как им его отремонтировать и обустроить. Никаких дизайнеров – это будет их гнездо. А потом она сама займется садом. Давно об этом мечтала.

– Ты серьезно? – не в силах поверить собственному счастью, спросила Есения.

– Серьезней некуда, – кивнул Ян, – я все точно решил. Знаешь, сегодня ночью я придумал либретто. Это будет произведение о бедном парне, который ничего не умел, кроме как писать музыку. Все его за это стыдили, считали ничтожеством, ведь он не умел зарабатывать деньги, а мог лишь целыми днями сочинять и петь серенады. Он был веселым, беззаботным и очень счастливым. А потом он влюбился в дочь очень богатого человека. И ему нечего было ей предложить кроме вечности, а вокруг нее уже толпились женихи. И поэтому он решил написать нечто такое, что прославит его, сделает очень богатым, а имя любимой запишет в вечность. Он планировал назвать свой шедевр ее именем. И, позабыв обо всем – о еде, о сне, об отдыхе, – он начал писать. Вот только у него ничего не получалось. Все выходило пошлым, банальным и вторичным. Уже было объявлено о свадьбе любимой с другим – и вот тогда музыкант решил продать душу дьяволу, чтобы тот даровал ему талант, которому нет равных.

Ян замолчал, уставившись внутрь себя, на что-то, недоступное взгляду Есении. Она вдруг почувствовала, как по коже побежали мурашки. Ей стало по-настоящему страшно. Словно Ян и был тем композитором, продавшим душу дьяволу. Ей даже пришлось тряхнуть головой, чтобы рассеять наваждение.

– Я назову эту оперу «Есения» и прославлю тебя на весь мир! – заявил Ян, поцеловав жену, и продолжил одеваться.

– До того как ты полностью уйдешь в сочинительство, мы можем один вечер побыть обычными людьми? Я купила билеты в кино. – Накинув на себя одеяло, Есения подтянула ноги к груди и завороженно смотрела на мужа – как природа могла создать нечто столь совершенное? И как он мог так долго оставаться с нею рядом? Она ведь этого не заслуживает. – Пойдем? Только ты и я, вдвоем, как когда-то давно. Такой шанс, пока нас никто не знает!

– В кино? – Натянув брюки, Ян повернулся к жене, и у нее перехватило дыхание. Голубые, по-детски широко распахнутые глаза смотрели доверчиво и открыто.

– Да, в кино, мы с тобой сто лет не были в кино. Помнишь, когда мы ходили туда в последний раз?

Ян нахмурился, пытаясь вспомнить, но ничего не вышло.

– В школе? – неуверенно спросил он.

– Да! – триумфально воскликнула Есения. – Ты еще купил мне сладкую вату, я ее съела, все пальцы стали липкими, и я не знала, что мне делать. Мне не хотелось мешать зрителям и выходить, чтобы помыть руки, а сидеть с липкими пальцами было невыносимо.

– А я взял и просто облизал их, – рассмеялся Ян.

А вслед за ним и Есения наконец-то впервые за много дней искренне улыбнулась.

Тот день, о котором они сейчас вспоминали, был самым счастливым в ее жизни, ведь он дал начало всему. Почему же она не смогла удержать это счастье? Что и когда именно пошло не так? Возможно, еще не все потеряно? Возможно, этот дом действительно их шанс на лучшую жизнь? И в нем Ян сумеет сдержать обещание. Он напишет свое лучшее произведение, завяжет с музыкой и станет просто мужем и отцом. От сладостных мечтаний Есению оторвал голос мужа.

– Милая, а я разве забыл упомянуть, что у нас сегодня гости? – не меняя благостного выражения лица, поинтересовался Ян.

– Гости? – бестолково переспросила Есения. – Какие гости? Мы же только приехали.

– Ты же знаешь, как это бывает, – вздохнул Ян, снова присаживаясь рядом с Есенией, беря ее лицо в руки и приближая к себе. – Будет губернатор с женой, местный мэр, или председатель сельсовета, не знаю, как он точно называется. Директор театра. Министерство культуры, естественно, еще какие-то деятели. Возможно, местная полиция и налоговая. В общем, все как обычно. Я рассчитываю на тебя, милая. Надень эти камни, пусть они знают, с кем имеют дело. И проконтролируй Машу, все должно быть организовано по высшему разряду.

* * *

Ужин удался. Впрочем, все их ужины всегда удавались. Маша и Светлана постарались на славу. Маша успела привести в порядок сервизы, Нина Сергеевна отгладила скатерти. Хрусталь искрил