ВыЖить (СИ) - Ли Линда

Казалось, нет ничего, кроме этой свободы и желания жить! Вадим не спешил меня догонять, дав вволю порезвиться, и тоже смеялся, глядя на мой буйный танец посреди поля.

— Я хочу запомнить этот день… — вдруг сказал он.

— У нас будут и получше дни! — возразила я, запыхавшись.

— Но они будут другие, и мы тоже будем другие.

Он снова попытался взять меня за руку, но я увернулась. Резким выпадом он поймал меня, и мы повалились в высокую траву. Я лежала на земле и смотрела на счастливое лицо Вадика. Солнце было ярким и я прикрыла глаза. Было хорошо вот так лежать и молчать. Даже с закрытыми глазами я почувствовала его близость, он носом потерся о мой нос и я тихо захихикала. Мои руки поднялись от его талии выше, к его подмышкам. Не замечая подвоха, он говорил мне, что не отпустит меня, пока я его не поцелую. Наконец мои пальцы были у цели, и я принялась его щекотать, не останавливаясь. Его смех был похож на ржание дикого коня, и он откатился на спину, освобождая мне обзор белых облаков на ярко-голубом небе, за которые спряталось солнце. Поняв, что моё коварство ему больше не угрожает, Вадим заложил руки за голову, устроившись поудобнее, и произнес:

— Мы так месяц добираться будем.

— А ты торопишься?

— Не особо, но я Василичу обещал тебя к твоим доставить.

— Значит, поднимаемся и идем дальше?

Где-то отдаленно мы услышали гул и поднялись. Вдалеке, с краю от поля, остановился мотоцикл, и мы пошли ему навстречу. Спустя несколько минут, подойдя к “Уралу” с люлькой и его хозяину, который очень ловко косой укладывал траву аккуратно ряд за рядом, Вадим приветственно поднял руку.

— Чьих будете, ребятушки? — спросил мужичок с крупным носом, напоминавшим картошку. Щурясь от яркого солнца, он приложил ладонь ко лбу козырьком. Вместо кепки на голове у него был повязан белый платок, завязанный несколькими узелками по окружности головы. Узелки эти напоминали маленькие шишечки и выглядели довольно смешно.

— Не местные мы, идем в Нижние Крюки. Далеко еще? — ответил Вадим вопросом на вопрос. Мужичок оживился и махнул рукой куда-то в сторону, оповещая нас, что мы почти пришли. Поблагодарив его, мы с энтузиазмом отправились дальше.

Деревенька была маленькая: три дома располагались с одной стороны дороги и четыре с другой, практически друг напротив друга. То ли от жары, то ли по какой другой причине, но вокруг не было ни единой души. Дойдя до конца улицы, мы остановились в нерешительности. В доме, напротив которого мы стояли, открылась калитка, и навстречу нам выбежала собака. Следом за ней вышел дедок лет семидесяти. Он, с интересом на нас посмотрев, произнёс:

— Я Влас Елиферович, а это пес мой, Путятка. В охоте помогает, добычу никогда не упускает.

Серый спаниэль замахал своим коротким хвостом, смешно высунув язык. Хозяин хлопнул рукой по своей ноге, и спаниель уселся с ним рядом.

— О деревне нашей никто почти и не знает, так что сдаётся мне, что вы в гости к кому-то пожаловали?

Час спустя мы сидели на веранде у уже знакомых Вадиму охотников. Это были сыновья деда Власа — Никита и Степан. Их жены, молча накрыв щедрый стол, ушли в дом, забрав с собой развеселившихся детишек. А мы рассказывали байки про путешествие автостопом. Хозяева кивали, но не скрывали улыбок. Наконец, прервав Вадима на полуслове, младший сын хозяина, Степан, произнёс:

— Вот складно говоришь, Вадим, слушал и слушал бы тебя. Только вопрос у меня есть один. Откуда у вас катапультироемое кресло с парашютом? Неужели автостопом с собой возите? — и хитро так прищурился, ожидая ответа. — И, прежде чем ответишь, вспомни, как оно на дереве оказалось?

Мы с Вадиком переглянулись и поняли, что запахло жареным! Наш собеседник продолжал:

— И, кстати, у вас на шеях ошейники для ограничения свободы. Так от кого вы прячетесь?

Мы зависли. Ну надо же, напрочь забыв об этом досадном нюансе, мы поняли, что конспираторы из нас плохие. Машинально вскинув руку к своей шее, Вадим с отчаянием спросил у парня:

— Есть нож? Хочу снять эту хреновину!

Не прошло и пяти минут, как разрезанные ошейники валялись бесполезными лоскутами у наших ног. Вадим рассказал нашим слушателям о подземном городе, о тварях, захвативших наши дома. Но о Василиче не сказал ни слова. Я тоже не стала ничего добавлять к его рассказу, позволив ему вести беседу с охотниками “по-мужски”, с острыми, матерными словечками. Но периодически мне все же приходилось пихать его локтем в бок, чтобы мои уши не сворачивались в трубочку слишком сильно.

Я не знаю, поверили они нам или нет, но лица у них были серьезные.

Вместе с вечерней прохладой появились и комары. Мы переместились в дом. Посреди большой комнаты, служившей и кухней, и прихожей, стоял массивный дубовый стол с настоящим самоваром. Тонкая струйка пара намекала на то, что сейчас мы будем пить чай. Невестки деда Власа расстарались на славу: на столе стояли тарелки с творожными коржиками и медовыми крендельками.

Чай был травяным, из смеси листьев мяты и малины. Окончательно разомлев после дороги и вкусной еды, Вадим широко зевнул.

— Оставайтесь до утра, завтра Стёпка довезет вас до трассы, а там уж рукой подать до места, — предложил Влас Елиферович. Как бы соглашаясь с ним, его верный друг Путятка тихонько заскулил. Спаниель лежал возле входа в дом на вышитом замысловатыми узорами круглом коврике и смотрел на нас.

Уговаривать нас не пришлось, и мы вдвоем расположились в маленькой неприметной нише, в которой помещались только матрас и пара подушек. На одной из подушек лежала маленькая соломенная собачка, так похожая на спаниеля. Из чего я сделала вывод, что в этой уютной нише спали дети. Ниша завешивалась занавесками, и залезть в нее можно было лишь с табуретки. Не раздеваясь, мы с Вадимом улеглись и, решив все разговоры оставить на завтра, уснули. Едва только начало светать, дед Влас разбудил нас словами:

— Подымайтесь, беглецы. Во дворе умывальник и мыло с полотенцами. Как умоетесь, идите завтракать. Раз такое дело, торопиться надо вам. Чем быстрее до своих доберетесь, тем лучше будет.

Умывшись, мы зашли обратно в дом и принялись за завтрак. На столе стояла плошка с вареными яйцами, тарелка с хлебом и деревянная доска с нарезанными ломтиками соленого сала. Вадим за обе щеки уплетал вышеперечисленное, а мне с утра есть не хотелось совсем. Видя, что я ничего не ем, жена старшего сына Никиты, Ольга, принесла мне кувшин с молоком и тарелку пышных румяных оладьев. Я налила в кружку молока и, с удовольствием запивая, съела пару очень вкусных оладьев. Долго не рассиживаясь, мы вышли на улицу, где нас ждал Степан на вчерашнем “Урале” с люлькой. Видимо, мотоцикл был один на всю деревню и являлся единственным средством передвижения.

Попрощавшись со всеми и поблагодарив за гостеприимство, Вадим сел сзади Степана, а я залезла в люльку. Усевшись на маленькую деревянную скамейку, я помахала этим добрым и открытым людям, так удачно встретившимся на нашем пути.

ИНТЕРЛЮДИЯ номер 5.

Нер’Зул стоял, широко расставив сильные лапы, и наблюдал за своей армией. Боевые тролли — это вам не тупые, медлительные орки, огры или гоблины. Эти зеленокожие годятся только для работы в каменоломне или для выдирания деревьев с корнями для частокола, не более. А его бойцы натренированы и оснащены “до зубов”. Боевой шаман утробно зарычал, обращая на себя внимание командира, проводившего тренировку. Тот дал отмашку бойцам и поспешил к предводителю:

— Приветствую тебя Нер’Зул — Великий. Бойцы готовы и жаждут крови врагов, стало тяжело сдерживать их! — хоть командир и смотрел на предводителя снизу вверх, но шириной плеч ничуть не уступал Нер’Зулу. При упоминании о битве его глаза лихорадочно заблестели в предвкушении грядущего похода.

— Скоро, Ааргх, очень скоро мы услышим предсмертные хрипы своих врагов! — Боевой шаман похлопал по плечу своего лучшего командира и шагнул на полигон. Выбрав трех матерых троллей, желающих оспорить его лидерство, он закружил вокруг них мягкой поступью, чуть согнув колени. Началась показательная битва, в которой не было правил и сострадания. Бойцы, все трое, синхронно напали на предводителя, молотя кулаками — булавами без разбору. Одного, самого смелого и молодого тролля, Нер’Зул резко потянул на себя и, согнув занесённую для удара лапу бойца, воткнул ее ему же в брюхо. Взвыв от боли и откатившись в сторону, молодой боец резко выдернул уцелевшей лапой из живота вторую конечность и удивленно посмотрел на вываливающиеся внутренности.