Память и желание. Книга 2 - Лайза Аппиньянези

– А если бы я была старше? – Катрин не могла остановиться. Ей хотелось, чтобы он продолжал говорить на эту тему.

– Вот когда будете старше, тогда и поговорим. А сейчас перестаньте изображать из себя юную соблазнительницу. Пойдемте лучше ужинать.

За десертом Томас вновь, уже по собственной инициативе, затронул ту же тему. В его глазах зажглись искорки.

– Катрин, я рад, что мы перед ужином обсудили тот маленький эпизод, хоть, признаться, я несколько разнервничался. Вы умница, что завели этот разговор. Подобные вещи не терпят недосказанности. – Он поднял бокал. – А сейчас я хочу вам кое-что сказать. Запомните мои слова, даже если нам предстоит долгая разлука.

Катрин уронила ложку. Мысль о разлуке с Заксом казалась ей невыносимой.

– Даже если меня отправят в пансион, я все равно хочу с вами встречаться. Ну, пожалуйста!

Он ободряюще улыбнулся.

– Разумеется. Но не перебивайте меня. В нашей пуританской Америке красивым женщинам не разрешается проявлять ум. Существует как бы разделение труда. Красавицам – глупость, уродинам – ум. Объясняется это тем, что американские мужчины боятся женщин и поэтому хотят над ними властвовать. А как властвовать над женщиной, если она умна? Поэтому, желая угодить мужчинам, американки притупляют свой интеллект. Там, где я родился и вырос, люди привыкли ценить все лучшее. Пообещайте мне, что вы никогда не принесете в жертву ни свою красоту, ни свой ум.

Никогда еще Катрин не видела его таким серьезным.

– Обещаю, – тихо ответила она, не вполне понимая, чего он от нее хочет.

В более зрелом возрасте она еще не раз задумается над его словами.

Пока же Томас Закс поднял бокал и сказал:

– Ну вот. А теперь давайте за это выпьем.

– Кэт, моя маленькая Кэт. – Жакоб Жардин остановился в дверях гостиной и посмотрел на свою дочь.

Она встала и робко шагнула ему навстречу. Жакоб увидел, что в ней произошла неуловимая перемена. Может быть, в походке? В манерах? В выражении лица? С некоторым беспокойством он подумал, что она уже похожа не на девушку, а на женщину. Жакоб улыбнулся и протянул руки ей навстречу. Катрин бросилась к нему, припала лицом к груди.

– Я должна была это сделать, – прошептала она. – Иначе ты бы мне не поверил.

Он успокаивающе погладил ее по голове.

– Ты права. Я был слишком упрям.

Жакоб разжал объятия и поздоровался с хозяином. Здесь же был и Лео, которого Томас пригласил присутствовать при встрече.

Все вместе они сидели за столом, разговаривали, а у Жакоба было очень странное чувство, в котором он разобрался не сразу. Родная дочь в этой обстановке казалась ему незнакомкой; сын держался скованно и в основном помалкивал – зато хозяин, человек, которого он почти не знал, был близок и понятен, словно старый и добрый друг. Очевидно, это ощущение возникло у Жакоба из-за того, что Катрин и Томас Закс на удивление свободно и доверительно общались между собой. Несколько раз Жакоб заметил, каким взглядом смотрит хозяин на его дочь.

Внезапно Жакоб нашел нужное слово. Новобрачные! Да, Томас и Катрин были похожи на новобрачных, взволнованных близостью друг друга. Эта мысль Жардина буквально потрясла. Он решил, что нужно немедленно отправить дочь в пансион.

Откашлявшись, Жакоб сказал:

– Катрин, вчера весь день я обзванивал пансионы Новой Англии.

Катрин смотрела на него выжидательно.

– Ни один из пансионов не может взять тебя в середине семестра. Даже в сентябре найти свободное место будет не так-то просто.

У Катрин вытянулось лицо, а Томас хотел что-то сказать, но Жакоб поднял руку, останавливая его:

– Потом мне пришла в голову одна идея… Я поговорил с Матильдой и спросил, нельзя ли отправить тебя в ту швейцарскую школу, где училась Фиалка. Это настоящее учебное заведение, а не пансион для благородных девиц. Принцесса уверена, что тебя туда примут. Завтра она мне позвонит.

Катрин была ошеломлена. Она перевела взгляд с отца на Томаса и неуверенно пробормотала:

– Ну, не знаю… Это очень далеко…

Томас вновь хотел что-то сказать, и снова Жакоб опередил его:

– Верно, но зато школа уж очень хорошая. Я мог бы отправиться с тобой туда на Рождество или даже раньше. Ты ведь помнишь принцессу Мат и Фиалку. Они будут для тебя как вторая семья. Их замок расположен не очень далеко от пансиона. Единственное, что меня беспокоит, – занятия там ведутся в основном на французском. Как думаешь, справишься?

Катрин разрывали противоречивые чувства. Она видела, что отца такой выход устраивает. Но Швейцария! Это так далеко от всех, кого она знала. И в то же время другого выхода, похоже, не было. Немного помолчав, девочка взглянула отцу в глаза.

– Да, папочка. Думаю, я справлюсь. Во всяком случае, давай попробуем.

Наградой ей была радость, которой просияло лицо отца.

13

Накануне отъезда в Швейцарию Катрин получила от Томаса Закса небольшой пакет и выслушала краткую напутственную речь.

– Вручаю вам, мое сокровище, стандартный путеводитель для невинных девиц, отправляющихся за границу. – Его глаза весело поблескивали. – Не забывайте, что вы покидаете континент мечты и отправляетесь на континент воспоминаний. Кроме того, помните, что вещи там обычно не таковы, какими кажутся.

– Здесь?

– Здесь, пожалуй, тоже. – Он иронически улыбнулся. – Но мир стал меньше с тех пор, как мистер Джеймс совершил плавание на океанском лайнере.

Когда Катрин развернула сверток, внутри оказался роман Генри Джеймса «Дейзи Миллер». Однако в предотъездной суматохе читать было некогда. Сердце Катрин затрепетало, когда из турбин массивного «Боинга» выплеснулось голубое пламя, и знакомый нью-йоркский ландшафт превратился в мерцающее внизу море огней.

Когда самолет начал снижаться над Женевой, девочка прижалась лбом к иллюминатору и глубоко вздохнула. Крошечные холмики прямо на глазах стремительно росли, превращаясь в величественные горы; озеро вспыхивало искрами в лучах утреннего солнца.

– Какое чудо! – воскликнула Катрин, хватая Жакоба за руку. – Какая красота! Я очень рада, что послушалась тебя.

После принятия решения прошел месяц. Первоначальные опасения сменились радостным предвкушением. Катрин провела в доме Томаса еще неделю, а затем отец увез ее в Нью-Йорк.

– Твоя мать устроила себе небольшие каникулы, – неопределенно объяснил он, и Катрин на какое-то время вновь поселилась в нью-йоркской квартире.

Она была рада возможности опять посещать школу, общаться с Антонией. У девочек появилось много новых тем для обсуждения. Подруга пришла в восторг, когда услышала, что Катрин поедет учиться в Швейцарию – «совсем как шикарные девицы из иллюстрированных журналов». Ее восторг постепенно передался более сдержанной Катрин.