Яростный кулак - Алим Тыналин

— Нет, не похрен. Я хотел разобраться за Леню. Потому что вы хотели спустить это дело на тормозах.

Щепкин усмехнулся. Его злило мое непослушание. Насчет Лени ничего не сказал.

— Я же сказал, что разберусь с этим. Ты мне не веришь?

Если бы я был восемнадцатилетним юнцом, то поверил. Но еще с прошлой жизни я знал, что деда Мороза не существует. Поэтому поглядел сенсею в глаза.

— Если бы верил, не пошел в «Белый лотос». Я хотел, чтобы их посадили. Но это никому не надо. Поэтому я действовал. Сам.

Щепкин перестал улыбаться. Глаза превратились в узкие щелки.

Игры кончились. Я думал, он закатит мне оплеуху. Тогда бы я ответил. Но тренер сказал:

— Ты исключен из моего клуба. Больше не приходи. И о чемпионате забудь.

Я молчал. Однако, жестокое наказание. Просто за то, что я ослушался?

— Я тебе сказал, — продолжил Щепкин. — Что сам разберусь. Попросил довериться. А ты что? Чихал на меня. На мою просьбу. Так что, больше не приходи. Тупой баран. Плевать, что ты у нас такой талант. Ничего, обойдемся. Я тебя вообще из карате выкину. Из карате всего Союза.

Ишь ты, какой. Самый важный. Он что, думает здесь бог и царь? Я уже видал таких. Тоже пытались всех подмять под себя.

— Один вопрос, — сказал я. Щепкин вроде высказался. Собрался уходить. Но я ему не дал. — Кто сказал? От кого ты узнал, что это я? Ты примчался слишком быстро. Хотел меня остановить. Значит, тебе сказали. Кто меня сдал? Кто из учеников?

Неужели Бурный? Поэтому и не пришел к «Белому лотосу»? Я надеялся, что Щепкин скажет. У него сейчас хорошо развязался язык.

Тренер чуть улыбнулся.

— Это твой друг. Тот самый, кого ты привел. Олег Крылов. Сказал, что переживает за тебя. Не хочет, чтобы тебя избили. Как Смелова.

Двойственное чувство. С одной стороны, я рад, что это не Бурный. Убедился, что тот не предатель.

С другой стороны, Крылов оказался крысой. Ладно, не пошел вместе со мной. Но зачем сдавать? Как теперь я с ним? В одной комнате живем. Постараюсь не избить.

— Ладно, отдыхай, — Щепкин смерил меня взглядом. — Но ко мне не подходи. Ты теперь изгой.

Слова-то какие, громкие. Я смотрел, как тренер ушел. Поглядел в широкую спину.

Что это было? Желание избавиться от конкурента? На ранней стадии? Или какие-то комплексы? Ладно, хер с ним.

Я вернулся в общагу. Надо переодеться. Подумать.

— Ну что, поговорил с дядькой? — спросила тетка на вахте. — Он уже ушел?

Я кивнул.

— Ага. У него дела срочные. Сказал мне не шалить. И не приезжать домой. У него там сейчас ремонт. Все занято.

Взбежал в свою комнату. Открыл дверь. И сразу наткнулся на Крылова. Еще на Антона и Сергея, двух заучек.

Олег увидел меня. Сделал удивленную рожу. Вскочил с койки.

— Ничего себе. Ты все-таки пошел туда? И как все прошло?

Ага, он еще не знает, что я видел Щепкина. И что я знаю о его длинном языке.

Я толкнул Олега в грудь. Бить не стал. Я сейчас успокоился. Понял, что не буду вести себя, как Щепкин.

Крылов действовал, как считал нужным. Не хочу его упрекать. Но вот доверять теперь не смогу.

— Эй, ты чего? — закричал Олег.

Антон и Сергей оторвались от учебников. Антон присвистнул.

— Ничего себе, каратист. Это ты где так тренировался?

Я достал из шкафа запасную одежду. Мыльные принадлежности. Кивнул на Крылова.

— А вот у него спросите. Он любому готов рассказать. Хоть прохожему на улице.

И отправился мыться. Крылов сделал каменное лицо. Закрывая дверь комнаты, я слышал, как Антон спросил:

— Что стряслось? Можешь объяснить?

Когда я вернулся из душевой, Крылов ушел. Сергей тоже. Антон быстро черкал в тетрадке. На меня не обратил внимания.

Я завалился спать. Я дико устал. Завтра буду решать. Что делать дальше. Сейчас котелок не варит.

Утром я проснулся рано. По привычке. Встал на пробежку.

Все тело, как кусок теста. Руки и ноги болят. Хотел завалиться спать дальше.

Но нет. Так победы не сделать. Заставил себя выйти. И побежать в соседний парк.

Удивительное дело. Я это заметил еще во время отшельничества. В лесу. Даже после жесточайших тренировок накануне.

Тело быстро восстанавливается. На следующий день, если заставить себя тренироваться. Сначала очень тяжко. Прям невмоготу. Но потом организм подчиняется. И идет дальше на включенных резервах.

Так и сегодня. Первые сто метров еле переставлял ноги.

А потом как-то втянулся. Даже почувствовал облегчение. И в парке уже провел полноценную тренировку.

Позавтракал, поехал в универ. Крылов спал с видом младенца. У него пары поздно. Может себе позволить. Антон и Серега, наши заучки, тоже дрыхли. Эти вообще после обеда идут.

В универе интересно. Мой синяк и болячки сразу стали предметом обсуждения. Я старался ходить с низко опущенной головой.

Но куда там. Сокурсники спрашивали, с кем подрался. Девушки тоже интересовались. Некоторые даже очень.

У нас есть такая Оксана. Записная красавица курса. Высокая, длинноногая, сероглазая шатенка. Правильные черты лица, чуть ли не классика. И фигура божественная. Все парни на нее облизывались.

— Витя, ты опять на соревнованиях участвовал? — спросила она, проходя на перемене мимо. С подругами. — И там тебе такой фингал зарядили?

Я удивленно вытаращился на девушку.

— А откуда ты узнала?

Оксана улыбнулась. Снисходительно. Как будто с ребенком разговаривала.

— А почему нет? Это что, военная тайна? Ты у нас фигура известная. То людей в пожаре спасаешь. То в соревнованиях выигрываешь.

Она прошла мимо. Соблазнительно покачивала бедрами в туго обтянутой юбке до колен. Знала, чертовка, что все парни ей вслед глядят.

— Эй, Витек, ты давай, того, не лезь, — предупредил один из сокурсников. Артем Кораблин, наш хулиган и задира. Высокий и сильный парень, дерзкий и нахальный. Первый прогульщик. — Оксанка моя. Так что даже не думай. А то еще фингал поставлю.

Честно говоря, у меня уже есть девушка. Мне до Оксаны дела нет. Но сама угроза задела.

— А ты что, купил ее, что ли? — спросил я. — В универмаге? Как бы сам с фингалом не остался.

Артем набычился. Подошел вплотную, уперся лбом мне в лицо.

— А если проверим?

Меня подмывало звездануть ему в рожу. Но пока хватает драк. Сегодня не очень хотелось. К тому же, говорю, мне до Оксаны нет дела. Но наглая рожа Артема так и просила кулака.

— Проверяй, если хочешь, — я пожал плечами. На всякий случай, отошел назад. Почувствовал стену.

Затарахтел звонок. Резкий и долгий. Все засобирались в аудиторию. Я думал, что мы закончили. Но придурок Кораблин размахнулся. Хотел ударить меня. Вот тупица.

Я успел уклониться. И отбить удар. Кораблин навалился. Ударил еще. Я гасил его удары. Предплечьем. В районе головы. Аге уке.

А еще отбрасывал удары ладонями. Осаэ уке. То есть давящая ладонь вниз. От ударов противника в грудь. Или в солнечное сплетение.

И хайшу уке. Внешней стороной ладони. Разгибательное движение руки.

В реальности я все делал быстро. Слитно. Удары сыпались на меня. Один за другим. А я их тут же отбивал.

Под конец вовсе ушел. С линии атаки. И Кораблин ткнулся в стену. Еле успел затормозить.

— Э, пацаны, вы чего!

— Хватит, успокойтесь!

— Харэ, ребята.

Парни схватили нас за руки и плечи. Остановили драку. Я вообще-то, не очень возражал.

Но сохранял бдительность. Если этот баран вырвется. И снова нападет.

Кораблин пытался продолжить схватку. Красный стал, потный.

— Мы с тобой еще разберемся. Я тебя поймаю.

Тут все понятно. Он хочет устроить показательную порку. Типа побить меня. Чтобы никто не думал лезть к Оксане. Вот только не много ли взял на себя?

Но сокурсники крепко держали его. Приятель Женька что-то тихо прошептал на ухо. Вроде, сейчас не время и не место. Потом разберемся. А сейчас огребем проблемы с деканатом.

И только тогда Кораблин успокоился. Указал на меня пальцем.

— Ты меня слышал! Мы с тобой еще не закончили.

Я усмехнулся. Отсалютовал в ответ.

— В любое время. В любом месте. Там и решим.

Мы отправились на занятия. Больше ничего интересного в универе не было. Если не считать того, что я долго думал.

Как быть дальше? Неужели Щепкин и правда выкинет меня из карате? Я прикидывал, как быть. И так, и эдак. Почувствовал, что не справляюсь с этой ситуацией.

В голову ничего не шло. Никаких идей. Но бежать и просить прощения я не собирался.

Раньше, летом, такие проблемы решались легко. Я просто мчался по лесу до изнеможения. Потом бил по деревьям и камням.