Вернуть тебя. Детектив для попаданки (СИ) - Море Нина

Просыпаться с рассветом — одна из моих привычек уже семь лет. И не сказать, что я не довольна, потому что покидаю постель, пусть и совершенно жесткую. Напротив, люблю это тихое время. Люблю ранние сумерки. Этот приглушенный темно-синий цвет неба.

Анна снова со мной, и я чувствую успокоение, что ее жизни больше ничего не угрожает. Я хочу в это верить.

В приюте снова двенадцать девочек.

Видимо не я одна люблю просыпаться рано. Наблюдаю осторожно из окна второго этажа своей комнаты-кабинета.

Господин Слаг опять решил отправиться по своим «делам», не дождавшись солнечный лучей… видимо они губительны для его темной душонки. Практика показывает, что его не будет несколько дней. Поразительно, возможно, но я чувствую легкость, когда его нет в приюте. Будто все плохое отправилось восвояси, и Глемт хоть на какое-то время освободился от отравляющего присутствия Слага и будет спокойно «дышать».

Назвать его директором, не поворачивается язык. Он принес разруху в гимназию, растерял воспитанниц, многие хорошие преподаватели разбежались. Осталась только парочка старых дам, которые частенько любят забывать, что у них занятия, и не появляются на уроках.

Время неумолимо бежит. Еще нужно распланировать занятия. Провести беседу с девочками. И потом… возможно… я смогу вспомнить вчерашний поцелуй с Джоном, и подумать… что все это значит… А пока…

— Нина… — робкий голос послышался у двери, — Можно к тебе? — пришла моя беглянка.

— Конечно, Анна, входи, — я отложила рукопись и приготовилась внимательно слушать историю Анны.

Анна присела возле меня, совсем осунувшись. Столько всего успело приключиться с еще юной девочкой…

— Мы с ним… эмм… с Марком… познакомились месяц назад, когда я, ну… первый раз сбежала, — грустный вздох и пауза… — прости меня Нина, я тебя тогда сильно напугала… — Анна взяла меня за руки, отворачиваясь в сторону окна.

— Ничего, Анна. Рассказывай! — ну вот — мое воспитание, Анна пошла по моим стопам бунтарки-беглянки.

— Я тогда хотела глотнуть свободы, немножко, я собиралась вернуться… убежала в парк, покататься на колесе обозрения. Подошла к красивой тележке продавца с мороженным, а у меня совершенно не было денег… И тут появился Марк, так неожиданно. Он купил мне мороженное, но я отказалась и убежала от него. Села в кабинку колеса обозрения. Оно уже начало движение, унося меня наверх, как этот Марк, — Анна замолкает, смущаясь, — он подбежал, зацепился и стал подтягиваться ко мне. Затем ловко перелез через бортик и сказал, что все-таки хочет угостить меня мороженным… Оказалось, что Марк — студент факультета артефакторики столичного университета, приехал сюда к дедушке на выходные. А ты же знаешь, как меня привлекает артефакторика… Представляешь, какое совпадение… Мы гуляли тогда весь день и вечер, я рассказала ему о себе… и поделилась, что мечтаю найти родителей… И он предложил помощь. Сказал, что поможет найти мне моих родителей, используя некий артефакт, названия я не запомнила. Представляешь, Нина… Он хотел мне еще что-то сказать, но тут появились констебли, схватили меня и затолкали в карету, которая должна была привезти меня в Глемт. А Марк не понял, что произошло, пытался меня защитить, но один констебль его схватил, а второй ударил Марку в живот… И кажется я видела, что к Марку подошел тот высокий опасный человек, брюнет, ну который… с темным взглядом, работает с твоим Джоном, Виктор, кажется… ой…

— Анна… Джон не мой… кхм… и что потом? — я разгладила руками невидимые складки на юбке и кажется немного отвлеклась…

Анна молчала, ее оживление сменила печаль.

— В этот раз, когда я опять сбежала, мы встретились с Марком в кафе «Северный ветер», — Анна опустила взор и осунулась, — он сказал, что узнал, кто мои родители, — глубоко вздохнув, Анна посмотрела на меня глазами наполненными озерцами слез, — моя мама — артистка бродячего цирка, она умерла при родах… А папа, граф Стоун, один из советников короля.

Анна поднялась, подошла к окну, обняв себя за плечи.

— Анна, это ведь хорошо, правда? — я подошла к ней, прижав руки к сердцу, — ты узнала, кто твой отец…

— Нина… он умер… Месяц назад, от разрыва сердца, — Анна смотрела вверх, смаргивая слезы из синих глаз, — Нина, он искал меня… И он был в нашем городе в то время, когда ты сбегала из приюта, он был здесь проездом. Нина, если бы тогда мы с Эмили бежали вместе с тобой, возможно столкнулись бы и с моим отцом. Он бы нас забрал, и мы бы жили все вместе, как сестры… представляешь, Нина, он меня любил, — уже плакала, прижавшись ко мне несчастная Анна.

— Анна, милая, все будет хорошо, — я смотрела в окно, на небо, на стаю улетающих гусей, гладя воспитанницу по волосам, — Мы вместе, мы есть друг у друга, — я крепче обняла Анну. Бедная моя девочка… Как же это больно…

— Нина, я ведь не дослушала Марка. Я так расстроилась, поспешила из кафе и побежала, сама не понимая куда. Марк бежал за мной. Он сказал, что лучше вернуться, что здесь может быть опасно… но не успела я остановиться и понять, где я, как мне на голову накинули мешок и потащили куда-то. Я только слышала, что Марк пытался меня защитить, а потом жуткий звук удара и ругательства моих похитителей.

— Нина, Боже! Вдруг его убили?! — Анна начала горько и безутешно рыдать, — потом были какие-то голоса, разговоры про бордель. Что такую тощую бродяжку, как я, в подранном платье, никто не хватиться. Они притащили меня к мадам Люсинде. Я так рыдала, просила отпустить меня домой… Эта женщина что-то говорила мне про карьеру в ее заведении, успокаивала, убеждала, что для сироты вроде меня — это будет лучшем решением — работа на нее… потом, она сказала, что поможет. Сне дали выпить воды, чтобы я успокоилась, но после нее я почувствовала головокружение, а потом все было, как в бреду. Помню, смутно, как меня переодевают, красят, а я, будто в болезненном сне… Какие-то яркие девушки вокруг меня прыгают и осматривают мое лицо. Говорят, какая я хорошенькая, играют со мной, как с куклой. Потом меня заводят в темную комнату и говорят, чтобы я была ласкова с очень важным «клиентом», что меня ждет популярность… Потом я почувствовала, что возвращаюсь в реальность, стала осознавать, что все это не сон… Меня накрыла паника! Я пыталась выбраться. Стучала, кричала, била в дверь, рыдала. — Анна дрожала, заново проживая вчерашний день. Да и мне самой так жутко от ее слов, что кровь стынет…

— Милая, все обошлось, такое больше не повториться. Все хорошо. Я рядом. И больше не дам тебя в обиду…

— Нина, спасибо тебе. Ты меня спасла… — Анна крепко обняла меня, почти перекрывая воздух, — Нина, — уже серьезнее посмотрела на меня Анна, — ты же была там вчера и одета была, как … как… ну…

— Куртизанка? — на выдохе…

— Да… — смущенно…

— Мне пришлось… замаскироваться…, - вспоминая все это, к щекам притекает кровь, — Мне помогла девушка, в маске… Она, как я поняла, работает в доме терпимости прачкой и швеей. Она… — и тут мне приходит понимание, будто окатили ледяной водой. Я берусь за голову:

— Анна, она назвала меня по имени! — я стала нервно ходить из угла в угол, пытаясь справится с нарастающим волнением, — Когда я вернулась за твоими документами, эта девушка мне снова помогла. Она назвала мое имя… А я ведь… не представлялась…И сейчас, кажется, поняла, что так в ней меня задело…

— Нина, что ты хочешь этим сказать? — нахмурилась Анна, заглядывая мне в глаза, — Ты ее знаешь? Она тоже была воспитанницей «Глемт»? Ты ее узнала?

— О, Боже, Анна… Это же была Эмили! — я закрыла рот ладонью, покатившиеся слезы стали душить…

Глава 12. Противостояние. Часть 1

Джон Вик

Мелькали проулки, лавки, прохожие.

Сегодня Питфол немного освещает солнце сквозь слоисто-кучевые облака. Заливая дома золотистым светом. Ветер поднимает листву с мощеных камнем дорог, мешая дворникам поскорее навести порядок на улицах. Вот прачки несут корзины с бельем. Мальчишки, натянув картузы на нос, снуют туда-сюда, зарабатывая свои серебряные, чистя ботинки до блеска гутолином, которые сами где-то варят. Ппочтальоны со свежей прессой, глашатаи объявлений. И среднестатистическое местное население…