Я люблю тебя, Патрик Грин (СИ) - Бер Игорь М.

— Любое произведение на твой выбор.

— Ладно, только потом не жалуйся.

— И не подумаю.

Я положила пальцы на клавиши и заиграла первое, что мне пришло в голову. Спустя мгновение тишину бара заполнила прекрасная музыка «River flows in you» в моем более или менее удачном исполнении. Вначале я играла осторожно, подбирая неторопливо каждую ноту, но вскоре мои пальцы запорхали над клавишами, превращая неуверенные звуки — в волны кристально-чистой мелодии.

Патрик слушал меня молча и внимательно. Его лицо было задумчивым, а глаза блестели, словно в них появились слезы. Когда я закончила, он мне громко поаплодировал.

— Это было прекрасно.

— Спасибо. Теперь твоя очередь спеть мне что-нибудь на гитаре.

— Не уверен, что у меня получиться столь хорошо, как у тебя, но я попробую.

— Уж постарайся, — хохотнула я.

Патрик взял в руки одну из гитар и сел на стул. Прежде чем начать играть, он закурил сигарету. Его лицо расплылось за клубами белого дыма. Он наклонился слегка вперед, отчего украшающий его шею шнурок с разноцветными камнями высвободился из-под его майки, свободно повиснув.

— Дорогие леди и джентльмены, — заговорил он низким бархатистым голосом. — Сегодня я хочу исполнить песню группы «Metallica» — «Nothing else matters», которую я посвящаю своей любимой девушке. Валери, эта песня для тебя.

Его пальцы пришли в движение и струны на гитаре задрожали, а помещение бара заполнили звуки новой композиции.

Я смотрела на Патрика, как мышка на удава, не имея сил и возможности оторваться от его брутального вида: от его прищуренного взгляда, от его длинной рыжей челки, от приоткрытых губ и зубов, что сжимали фильтр сигареты, от бугристого рельефа мышц на руках и тех, которые не могла скрыть даже майка. Все в нем было идеально: и тело, и душа. Я любила его. Любила впервые в жизни по-настоящему. Мне хотелось растянуть эти минуты на бесконечность.

В отличие от меня, Патрик не просто играл на гитаре, но еще пел. И каким же приятным баритоном наградил его Всевышний. Он пронизывал меня до глубины души и расплывался по всему телу вспышками света, переливающимися всеми цветами радуги. Я поняла что плачу, только тогда, когда капелька слезы сорвалась с моей щеки и упала на деревянный пол.

Не в силах больше сидеть на месте, я подошла к нему сзади и обняла его за широкие плечи, прижавшись щекой к его уху. А он продолжал играть, заполняя наше уединение — идиллией.

— Тебе понравилось? — спросил он, закончив песню.

— Очень.

— Может, попробуем что-нибудь спеть на пару?

— Отличная идея. Что исполним?

— Как ты относишься к творчеству Адэль?

— Отлично.

— Тогда, как насчет ее песни «Hello»?

Вместо слов я принялась играть выбранную Патриком мелодию. Он идеально подхватил ее на гитаре, а когда пришло время слов, запел. Мы тонко чувствовали друг друга и дуэт фортепиано и гитары, созданный нами, вскоре превратились в великолепную симфонию звуков, которые стали настоящим гимном нашей любви. Уж не знаю, какую оценку нам бы поставил Саймон Коуэлл, по мне же — мы с Патриком были достойны всех премий Грэмми, раздававшихся в этом году.

После «Hello», пошли другие песни. Мы так увлеклись своим только что создавшимся дуэтом, что даже не заметили, как пролетели два отведенных нам часа.

Звуки аплодисментов вывели нас из полу-гипнотического состояние, когда мы с Патриком исполняли песню Эда Ширана «Thinking out loud». Ни я, ни Патрик не заметили, как высокий мужчина в ухоженном костюме нарушил наше уединение.

— Прошу меня извинить, но два оговоренных часа уже истекли.

Патрик посмотрел на свои часы.

— И вправду. Как быстро летит время. Джон, это моя девушка — Валери. Валери — это Джон. Владелец данного заведения.

Мужчина коротко кивнул, я ответила тем же.

— Я здесь стою уже около пяти минут и слушаю ваше выступление, — сказал Джон. — Признаться, я давно так не слушал с удовольствие живое выступление. Вы не хотите спеть у нас, скажем, через неделю?

— Спасибо, но нет, — покачал головой Патрик.

— Жаль, вы бы имели успех у зрителей. Кстати, сегодня у нас выступает молодая, но очень перспективная группа из Европы, называется «Trolls and hunters». У них нет постоянного гитариста. Я бы мог поговорить с ними насчет тебя, Патрик. — Переведя на меня взгляд, он добавил. — Да и от клавишника они бы не отказались. Что скажете?

— К сожалению, мне всего семнадцать, — ответила я. — Мне еще школу закончить надо, а затем колледж. Времени на гастроли у меня нет.

— Я тоже пас, Джон, — произнес Патрик, возвращая гитару на место. — У меня слишком много обязанностей перед семьей, чтобы просто взять и все бросить. К тому же я не могу жить и дня без моей девушки.

Он взял меня за руку, делясь со мной своим теплом.

— Что ж, — вздохнул Джон. — Дело ваше. Но если передумаете, вы знаете, где меня искать.

Патрик поблагодарил Джона, пожав ему руку.

Покинули мы заведение в прекрасном расположении духа. На улице уже начало темнеть. Возвращались мы на свою улицу прижавшись друг к другу и напевая, в этот раз а капелла, недопетую песню в баре.

9

Во вторник после уроков у стен школы меня снова ждали. Только в этот раз это был не Патрик. Ждал меня человек, которого я меньше всего ожидала и хотела видеть. Это был Шон на своем новеньком «форде». Как я не надеялась, что он меня просто не заметит, этого не случилось. А все потому, что он приехал как раз именно ради меня. Радости от такой новости я не испытала ни на йоту.

— Привет, Валери, — поздоровался он со мной, да с таким тоном, словно мы виделись только вчера, при этом расстались если не любовниками, то — лучшими друзьями.

— Чего тебе надо Шон?

— Просто хотел с тобой поговорить.

— Нам не о чем с тобой говорить.

Я развернулась, чтобы удалиться, но он, обогнув машину, догнал меня и схватил за запястье. Встретившись с моим гневным взглядом, он тут же меня отпустил и даже сделал шаг назад.

— Да ладно тебе, я просто хочу объясниться с тобой.

Ты можешь себе такое представить? Подумать только: он просто хочет объясниться! Да кому нужны были его объяснения?! У меня не было ни малейшего желания, ни слушать его, ни стоять рядом с ним, ни вдыхать запах его дорогих духов.

— Мне этого не нужно.

— Но это нужно мне! — настоял он.

— С чего вдруг? Ты со всеми девушками объясняешься спустя неделю, после того как переспишь с ними и исчезнешь в никуда?

— Я был неправ — признаю. Поэтому я хочу исправиться и извиниться перед тобой.

— Ладно. Начинай извиняться, — решила я подыграть ему. И хотя о мести я уже совсем позабыла, мне снова захотелось кому-то причинить боль. И Шон подходил на эту роль как никто другой.

— Я поступил, как последняя скотина. Мне нет оправдания! Но все это время я думал только о тебе. У меня никак не получалось тебя забыть. Такого не испытывал еще никогда. И тогда я подумал, если не увижу тебя и не попытаюсь искупить свою вину, то — никогда не прощу этого себе.

— Это все?

— Да. Ты простишь меня?

— Нет, Шон. А еще у меня есть парень. И я его очень сильно люблю. Ты ему даже в подметки не годишься.

— Да брось ты, — покачал он головой и попытался снова прикоснуться ко мне, но я была наготове и не позволила ему это сделать. — Как можно полюбить кого-то в течение каких-то семи дней?

— Очень просто. Те, кто только пользуется людьми, не узнает что такое «любовь» даже прожив долгую жизнь.

— Видимо он особенный парень, раз смог обворожить тебя столь быстро, — с нотками завистливой обиды выговорил Шон.

— Здесь ты прав, Шон. Патрик — самый лучший парень, которого может только пожелать любая девушка. Вы с ним совершено разные.

— Мне больно это слышать, — предупредил меня Шон. В его глазах появилась грусть.

— Я очень рада этому, — солгала я. Как мне не хотелось в этом признаваться, но мне стало неожиданно жалко Шона. — Мне пора домой.