Исчезнувшая дочь - Алекс Лейк

Джулия нащупала у изголовья сотовый. Вдруг каким-то немыслимым образом она умудрилась проспать звонок Уинн?

Вытянув руку, включила бра над своей стороной кровати.

На комоде осветилась рамка с тремя фотографиями. Эту рамку Джулии подарила на Рождество Анна, и они вместе целый час пересматривали альбомы, выбирая подходящие. На всех трех была Анна: новорожденный младенец, малышка на руках у Эдны, сидящей на диване в их старом доме, и, наконец, вместе с Брайаном и Джулией у синих дверей яслей.

Боже, до чего ужасно было оставить там ее в первый раз! Джулия словно утратила чего-то, сделалась неполноценной, лишилась части самой себя. На работе она тогда проплакала целый день. Кое-как дотянула до обеда, а затем, сказавшись больной, понеслась в ясли. Лишь обняв и поцеловав Анну, вдохнув ее запах, она вновь стала собой. И тогда же поклялась, что никогда не покинет свою дочь.

Но на следующий же день сделала это. Потом на другой день и на третий. В конце концов Джулия привыкла к этим расставаниям, хотя никогда не прекращала скучать по Анне.

Она внимательно посмотрела на фото. Оно было сделано в тот самый первый день. Анне едва исполнилось три месяца. Заплаканная Джулия, державшая дочку на руках, выглядела потерянной и уставшей. Она крепко прижимала Анну к груди. С самого рождения дочери она практически ни на минуту с ней не расставалась и вот впервые собиралась передать в чужие руки.

Даже по фотографии была заметно, как они с Брайаном любили тогда друг друга. Они нежно обнимались, вернее, Брайан обнимал жену за плечи. В объектив он не смотрел, не сводя глаз с лица Джулии, ясно читалась его забота и желание защитить. Но больше всего – любовь. Фотография идеального мужчины, обожающего жену и дочку.

Выйдя из яслей, они еще долго обнимались. Джулии стало даже смешно, что она так хорошо все это помнит. Например, запах его костюма. Какой-то странно затхлый, но отнюдь не неприятный. Брайан как раз поступил на работу в начальную школу и носил костюм, купленный в благотворительном магазине, а хлопоты молодого отца не позволяли ему отдавать его в чистку.

Это был мужчина, собиравшийся провести остаток жизни с женой. Оглядываясь назад, Джулия понимала, что и сама не представляла для себя иного будущего.

Как все изменилось. Брайан сделался ее тяжким бременем, засевшим в соседней спальне.

Накинув халат, она вышла из комнаты. Две верхние ступеньки лестницы скрипели, Джулия привычно ступила на них с осторожностью, чтобы не разбудить Анну, просыпавшуюся от малейшего шороха. Джулия не раз задавалась вопросом, не является ли причиной слишком чуткого сна дочери та суета, которую они с Брайаном разводили вечно вокруг колыбели дочери. Во время «тихого часа» сначала следовало убедиться, что в комнате темно, температура воздуха – правильна, не говоря уже о том, что процедура укладывания довольно сложна: сперва укачивание по раз навсегда заведенной схеме, затем, когда Анна начинала засыпать, ее осторожно помещали в колыбельку, поглаживая, пока дыхание не успокаивалось и можно было надеяться, что дочь вдруг не проснется. После этого они передвигались по дому на цыпочках, чтобы, не дай бог, не разбудить ребенка.

Ничего странного, что сон у Анны столь чуток. Она могла спать только в идеальных условиях. Любой, кто жалуется на бессонницу, уснул бы, как кошка на теплой крыше, если бы его полчаса укачивали, а затем сделали бы легонький массаж. Если бы у них с Брайаном родился второй ребенок, они относились бы ко всему куда спокойней. Уже знали бы, что да как. Впрочем, у них и времени бы не было повторить все так, как происходило с Анной. Правда, второго ребенка все равно нет. Выкидыш, а затем – внематочная беременность не оставили Джулии надежд. Она сделалась бесплодной, как однажды выразилась Эдна.

Бесплодная. На редкость выразительное слово, которое Джулия возненавидела. Именно такие слова предпочитала использовать Эдна. Мол, именно так говорили во времена ее молодости, и откуда ей было знать, что невестка обидится? Однако Джулия ей не верила. Эдна прекрасно понимала, что делает. Всегда понимала.

Долгое время она горевала о невозможности иметь других детей, но когда поняла, что любви к Брайану больше нет, вздохнула с облегчением. Во-первых, развестись, имея всего одного ребенка, проще. Во-вторых, она всегда опасалась, что не сможет любить второе дитя так же сильно, как Анну. Потому что это невозможно. Они с Анной были не просто матерью и дочерью, но лучшими подругами. Джулия сознавала, что так будет не всегда и вряд ли продлится долго, но пока она обожала ходить с Анной в кино, за покупками или в кафе. На Рождество утром они отправились смотреть «Щелкунчика». Анна сидела с открытым ртом, словно зачарованная. Джулия тоже почувствовала действие магии театра, превносящей драматизм в обыденную жизнь, чего прежде с ней никогда не случалось. Потом Анна часто спрашивала, когда вновь наступит Рождество и они поедут в театр.

В общем, ее любовь к Анне была всепоглощающей, так что хорошо, что у нее только один ребенок.

Один, который пропал.

Джулия сама себе в этом не признавалась, какая-то часть ее души была совершенно уверена, что Анна именно пропала. Разумеется, она еще надеялась, что дочь скоро найдут. У нее просто не было иного выхода. Без этой надежды она наверняка слетела бы уже с катушек. Но, сколько она ни отгоняла страшные мысли, страх никогда больше не увидеть дочь не уходил.

Она может никогда не встретиться с первым мальчиком Анны (который ей, конечно же, не понравится). Не быть свидетельницей ее первой влюбленности, не побывать на выпускном балу дочери и на ее свадьбе. Никогда не стать бабушкой. На карте стояло будущее не только Анны, но и Джулии с Брайаном.

Прежде чем улечься в одинокую постель под звуки шагов Брайана, мотающегося от кухонного стола к бару, Джулия загуглила: «Пропавшие дети». Зря она это сделала, как зря разыскивают в Интернете симптомы болезней. У вас насморк? Никакая это не простуда, это – мозговая жидкость сочится из носа. Постоянная усталость? Это вовсе не потому, что вы – молодая мама с младенцем на руках, на самом деле ваше тело пожирает редкий вирус, исподволь лишая его сил. Запор? Рак кишечника. Разница была лишь в том, что подобные диагнозы наверняка ошибочны. Утром врач скажет вам, что волноваться не о чем, и отправит восвояси.

Но когда дело касается пропавших детей, факты (или по крайней мере схемы развития событий) совершенно однозначны.

Пятилетние дети или находятся в течение нескольких первых часов, или не находятся никогда.

Исключения, разумеется, бывали (что и питало надежду Джулии: пожалуйста, ну, пожалуйста, пусть Анна окажется таким исключением!). Но по большей части пятилетних детей находили совсем скоро – в доме у друзей, или у бдительных взрослых, заметивших на улице неприкаянного малыша, или же они пропадали с концами.

Джулия просмотрела кучу статей о полицейских расследованиях; прочитала о злодеях, похищавших девочек, и причинах, по которым они это делали; о бандах, ворующих детей и продающих их в рабство или богатеям, не способным иметь собственных. О маньяках-одиночках, годами прячущих похищенных детей, пока те не вырастут и не потеряют свою привлекательность, после чего их убивают. Почитала о шайках педофилов, крадущих детей и меняющихся ими друг с другом, снимающих изнасилования на видео, а затем выбрасывающих изуродованные тела на свалках «третьего мира».

Начитавшись всего этого, Джулия ринулась в ванную, где ее тошнило до тех пор, пока внутри не осталось ничего, кроме желчи и слюны. Забавно, что на сильные эмоции человеческий организм реагирует опустошением желудка. Отчего так, Джулия не знала. На ее взгляд, логичнее было бы сохранить пищу как источник энергии для продолжения борьбы.

Впрочем, голода она не испытывала. При одной мысли о еде мутило, и Джулия сомневалась, что когда-нибудь станет иначе. Она уже спустилась с лестницы, когда наверху послышался скрип. На какой-то миг промелькнула мысль, что это проснулась Анна и сейчас потребует свою утреннюю порцию обнимашек. Ей вдруг стало хорошо, на душе посветлело… Но стоило оглянуться, и неумолимая реальность навалилась на нее.

Это был всего лишь Брайан. Глаза красные, лицо небрито. Он был одним из тех мужчин, у которых борода растет очень быстро. Если они вечерами куда-то собирались, ему приходилось бриться второй раз. Поначалу ей это даже нравилось. Эдакая мужественность, что ли. Изюминка, присущая любимому. Теперь Джулия находила это отталкивающим. Как и многое другое: все его физические несовершенства, запахи, прыщики и дряблые мускулы.

– Брайан, – позвала она.

Тот не ответил. После возвращения они едва ли перемолвились словечком. Поэтому, наверное, Джулия и вбила в поисковую строку «пропавшие дети»: от одиночества она не справилась с собой.

Брайан с поникшими плечами прошаркал мимо нее на кухню. Включил чайник, опустил в чашку пакетик с чаем. Когда вода закипела, наполнил чашку, плеснул молока, пролив немного на столешницу. Его руки дрожала. Ночью он много выпил – достаточно, чтобы отключиться, но, видимо, недостаточно, чтобы так и остаться в отключке.