Грешки - Мередит Рич

События прошлого вечера очень встревожили ее.

Джуно собиралась вернуться к себе и работать, а вместо этого поддалась чему-то темному, неподвластному ей.

Уважение Джуно к себе пошатнулось.

Вернувшись в комнату, она легла, повернула торшер так, чтобы свет не беспокоил Марджори, и попыталась взяться за работу. Однако едва Джуно раскрыла альбом для эскизов, мысли снова вернулись к тому, что произошло между ней и Максом. Интересно, что теперь думает о ней Макс и не расскажет ли он обо всем своим приятелям. А вдруг ему придет в голову написать об этом стихотворение – в качестве домашнего задания по классу поэтического творчества? Едва ли он в восторге от случившегося. При мысли, что она где-нибудь столкнется с Максом, ее охватывал ужас.

Весь следующий день Джуно, измученная бессонной ночью и тягостными воспоминаниями, ненавидела себя.

Эскизы декораций для пьесы «В задымленной комнате одного отеля» получились невыразительными, идеи – неинтересными. Она с радостью начала бы все сначала, но было уже поздно: позвонил Алекс и попросил перенести их встречу на половину шестого.

– Ну что ж… неплохо, – сказал он, быстро просмотрев наброски. – Мне нравится. – Он улыбнулся, но вчерашнего энтузиазма в его словах не было.

По пути домой Джуно подумала, что эскизы, возможно, не так уж плохи, однако ей все же следовало бы отменить встречу и поработать над ними еще денек. «Черт бы тебя побрал, Макс Милтон!» – говорила она про себя, понимая при этом, что виноват не он один.

Снова увидев Алекса, Джуно чувствовала, что ей очень хочется работать над декорациями к его пьесе. Это объяснялось не только ее творческими устремлениями, но и желанием быть рядом с ним. Конечно, Алекс разочарован. Ах, зачем она позволила себе так опозориться, когда наконец-то у нее все начало налаживаться? Еще никогда в жизни Джуно не совершала таких безответственных поступков.

– Спасибо. Я надеялась сделать эскизы гораздо удачнее, но… – пробормотала она и замолчала. Какой смысл оправдываться?

– Все в порядке, правда, они мне понравились…

Проблема в другом. Боюсь, что ради Джула придется принять идеи Дэйва. Джул тяжело болен, и, думаю, нам лучше не нагнетать обстановку. – Алекс откинул с лица прядь волос. Лоб у него был высокий, над правой бровью – крошечный шрам. – Я по-прежнему хочу, чтобы ты работала над оформлением пьесы. Будешь помогать Дэйву.

Джуно через силу улыбнулась. Еще вчера ей казалось, что Алекс придет в восторг от эскизов к пьесе. И вот она сама все испортила.

– Конечно… с удовольствием. – И вдруг от усталости и разочарования глаза Джуно наполнились слезами, хотя прошлой ночью она не могла плакать. Девушка попыталась незаметно смахнуть их, но они полились еще пуще. – О Господи! – пробормотала она. – Извини.

Все это ужасно глупо.

Алекс протянул ей бумажную салфетку.

– Наверное, причина во мне? Ну как ты?

– Я веду себя как дурочка, – всхлипнув, пробормотала Джуно. Слезы по-прежнему текли ручьем. – Мне так стыдно!

Алекс поставил коробку с бумажными салфетками ей на колени и достал из шкафа бутылку хорошего вина.

Открыв ее, он наполнил два хрустальных бокала и протянул один из них Джуно. Бокал был тонкий, и, обхватив его ножку, девушка ощутила ее хрупкость.

– Это тебе поможет, – сказал Алекс. – На день рождения мой старик подарил мне целый ящик «Сент-Эмильон».

Несмотря на свое удрученное состояние, Джуно улыбнулась:

– Я еще никогда не встречала человека, которому подарили бы на день рождения ящик вина. Это так… не знаю, что и сказать. – Джуно закусила губу, почувствовав себя провинциалкой.

Алекс рассмеялся, радуясь, что она перестала плакать. Он смеялся легко, добродушно и довольно громко.

Казалось, смех доставлял ему такое же удовольствие, как и повод к нему.

– Попробуй вино, – предложил он. – 1964 год был благоприятным для бордо.

– Откуда ты столько знаешь о винах?

– Мой отец – большой знаток вин. Он дипломат и по долгу службы часто принимает гостей. Родители развелись, когда я был ребенком, и с тех пор мне пришлось проводить год с матерью, а следующий – с отцом в разных странах мира.

– Вот здорово! Наверное, это восхитительно!

Алекс пожал плечами:

– Даже не знаю. Мне не с чем сравнивать. Конечно, я много повидал. Но парнишке восьми-девяти лет интереснее играть в бейсбол или носиться где-нибудь со сверстниками Детские увлечения прошли мимо меня. Я уезжал из одного места, когда там еще не увлекались какой-то новой игрой, а приезжал в другое, когда там уже переставали в нее играть. – Он усмехнулся. – Тайны взросления так и остались для меня тайнами. Наверное, я начал писать потому, что всегда наблюдал жизнь со стороны, сам в ней не участвуя, и теперь решил извлечь из этого хоть какую-то практическую пользу.

– Ну и ну! А я вот прожила всю свою жизнь в одном городке и в одном доме и всегда мечтала увидеть мир и все испытать.

– Я с удовольствием поменялся бы с тобой местами.

Джуно рассмеялась:

– Тогда ты пил бы дешевое вино, а я поражала бы тебя своими познаниями в виноделии.

– Кстати о винах. Я рано понял: мне необходимо научиться разбираться в них, чтобы отец обратил на меня внимание. Теперь обсуждение достоинств того или иного вина – почти единственная тема наших с ним разговоров. – Алекс сделал глоток – Он хотел бы видеть меня адвокатом или, на худой конец, – банкиром, но я решил стать драматургом. Вот по нему мы с ним разговариваем только о винах.

Джуно пригубила пурпурный, чудь; вяжущий «Сент-Эмильон».

– Я и не подозревала о существовании такого, вина!

Оно не имеет ничего общего с красной бурдой, которую я пила раньше. Неповторимый вкус! Кажется, будто пьешь нектар!

Алекс снова наполнил бокал Джуно. Глаза девушки опухли от слез, но вино успокоило ее, и плакать она перестала.

– Я поспешила сделать наброски, не продумав до конца оформление пьесы в целом, – сказала она. – Мне не следовало показывать тебе эти эскизы. Но меня расстроило не это.

– Слава Богу, а то мне стало не по себе. А почему ты плакала? Не хочешь рассказать?

Джуно покачала головой:

– Все это слишком сложно. Наверное, я просто очень устала. Только не подумай, я… я не из тех, кто расстраивается по пустякам, особенно на глазах у посторонних.

Алекс улыбнулся:

– Похоже, мы с тобой одинаково действуем друг на друга. Я и не помню, чтобы делился с кем-нибудь печальной историей о своем детстве. Так что мы квиты.

– Нет-нет Мне было интересно!

– Значит, по-твоему, мы не квиты?

– Не знаю.

Он придвинулся ближе к ней и подался вперед.

– Не поведаешь мне о своем детстве в маленьком городке?