Забытый чародей. Авария, которой не было (СИ) - Бахтиярова Анна

Второй бокал пошел легче. Третий, почти как сок. По телу разлилось приятное тепло, в голове изящными спиральками принялся закручиваться воздушный туман. Я вспомнила детство и вытянулась на полу. Ребенком я обожала лежать рядом с включенной елкой в темной комнате и любоваться. Но не хвойной красавицей, а тенями от гирлянд на потолке. Буйное воображение трансформировало мохнатые лапы ёлки и круглые бока игрушечных шаров, создавая сказочные сюжеты. Сегодня фантазия откликнулась не хуже, показывая, словно диафильм, полузабытые истории. Вот Змей-Горыныч идёт в наступление. Вот Кощей кудахчет над драгоценной иглой. А вот царевич скачет, чтобы разбудить сладким поцелуем спящую красавицу. А она спит… спит… спит…

Еще один сказочный персонаж, прятавшийся за широкой спиной игрушечного Деда Мороза, подкрался незаметно, плеснул в глаза теплого молока и легонько подул на макушку, чтобы сместить центр тяжести. Я моргнула несколько раз, медленно, пытаясь растворить наваждение, но быстро сдалась в неравной борьбе со сном. Зато стало так легко, будто спина обрела настоящие крылья.

Была зима. Изо рта вырывался густой пар, но я не чувствовала холода. Бежала, что есть мочи с непокрытой головой и в расстегнутой шубке. Сердце колотилось, желая выпрыгнуть, а если не получится – взорваться.

Успеть! Успеть! Успеть! – стучало в разгоряченных висках.

Поздно. Поздно. Поздно! – зловеще шептал кто очень злобный в голове.

Страх проник в каждую клеточку. Я физически ощущала, как он поглощает меня, связывает прочными нитями спираль за спиралью, словно закутывает в кокон. Но в отличие от будущей бабочки, мне выбраться не суждено. Я кожей чувствовала необратимость события, которое пыталась предотвратить. Так уже было однажды – три года назад – когда я вошла в тихую темную квартиру, где должны были ждать моего позднего возвращения… Но не ждали… Не могли…

Здесь – на знакомой центральной улице, тоже было нереально тихо. Только снег скрипел под сапожками, приминаясь безжалостными подошвами, продавливаясь острыми каблуками. Только тяжелое дыхание вырывалось из напряженных легких. Боже, который час? Зимой границы вечера и ночи расплывчаты, дать подсказку способно лишь количество машин на магистралях. Но в миллионном мегаполисе никогда не бывает абсолютной тишины. Тишины свободной от технических звуков. Тем более такой неправильной. Звенящей.

Я точно не знала, почему выбивалась из сил. Но чувствовала нутром: кто-то ждет моей помощи. Кто-то близкий, попавший в беду. В такую, которую почти невозможно отвести. Дается лишь одна попытка. Не безвозмездно, нет. За нее придется заплатить. Двойную цену…

До нужного перекрестка, оставалось метров сто. Надо собраться, не позволить одеревеневшим ногам замедлиться. Я способна закончить путь. Добежать. Но отчего это место навевает тоску, похожую на волчий вой? Какие жуткие ассоциации пытается вызвать? Я была здесь. Недавно. Пыталась что-то разглядеть вон там – на тротуаре. Что-то нехорошее. Но что?!

Ответ пришел вместе с громом, жаждущим разорвать в клочья черное небо. С громом, которого не бывает зимой. Кто-то, не щадящий ни себя, ни окружающих, выпустил серебристую стрелу с изогнутой горы. С механическим скрежетом, похожим на крик, она полетела вниз. Уплотнялась, увеличивалась в размерах, издавая душераздирающий плач. Она не хотела двигаться вперед с безумной скоростью. Ее заставляли, не предлагали такую роскошь, как выбор. Я поняла, что именно передо мной лишь, когда всё закончилось – искры погасли, упав на грязный снег, а несчастный форд затих, придавленный тяжелым столбом.

Ноги не выдержали. Не сумели удержаться, неосмотрительно ступив на припорошенный белой кашицей лед. Колени разбились в кровь, руки разъехались в стороны, собирая под ногти колючие кристаллы снега. Я завалилась набок, не в силах оторвать глаз от покалеченного авто и стараясь понять, почему для меня важно, кто находится внутри.

Боже, на что я рассчитывала, пока бежала сюда, сбивая дыхание? Неужели, было не ясно, что мне не остановить обезумевшего от ярости водителя? У меня нет могущества. Я не особенная. Почти. Я случайно получила то, что мне не предназначалось. Теперь зло гуляло рядом. Не находя меня пока, но задевая по касательной. Мне нечего ему противопоставить. Нереально выиграть эту войну в одиночку…

И это даже не моя война...

Глаза широко распахнулись от щелчка в голове. Подозрительно забегали, попытались передать мозгу полученную картинку – всё те же тени на потолке, изображающие героев из подзабытых сказок. Простых и понятных. Здесь не было места мифическим автомобилям и безумным спасательным миссиям в ночи.

Уффф. Как замечательно проснуться и понять, что кошмар нереален. Еще несколько минут, и он потеряет яркость, уйдет песком сквозь пальцы, оставив лишь тень тревоги. Тогда почему дрожь в теле не проходит, а жуткое ощущение беззащитности пред неведомым врагом продолжает терзать сердце?

Утопить бы дурацкий форд в болоте! Приспичило ему являться во сне и наяву! Не отвяжется никак. Тянется ко мне, словно осьминог щупальцами!

Как на грех вспомнились «уроки смелости», которые в детстве «преподавала» Мартыновна, узнав о моих ночных кошмарах. Тех самых, что сначала навеяли ее же воспитательные угрозы, а потом глупый рисунок в детской книжке. Выяснив, что я ложусь спать при включенном свете, бабка принялась растолковывать, что страху нужно смотреть в глаза. Мол, все чудовища, прячущиеся по углам – плод моей чрезвычайно активной фантазии.

- Предметы не меняются в темноте, это люди выдумывают то, чего нет, - твердила Мартыновна поучительно, пичкая меня ненавистной молочной рисовой кашей. – Любому движению в комнате, каждому шороху есть простое объяснение. Главное, вытащить глупую голову из-под одеяла и найти источник страха.

Постепенно, через мои слёзы и ругань разъяренной мамы со свекровью, я поняла, что бабка – гений. Обнаружив правоту Мартыновны, я готова была качаться от счастья на люстре. Оказалось, вой голодного волка издавала трещина в старой раме, а чудовище, крадущееся по настенному ковру, было всего лишь веткой тополя за окном и не собиралось впиваться острыми когтями. Совершая новые открытия из ночи в ночь, я вошла в раж и огорчалась, если не удавалось обнаружить очередных подозрительных «обитателей» темной спальни.

Так почему я сейчас паникую? Если ребенком сумела победить комнатных монстров, то теперь подавно не стоит киснуть. Нужно посмотреть в глаза новому страху! И надавать по наглой рыжей или … хм… да хоть серобуромалиновой в крапинку морде!

Взгляд упал на циферблат настенных часов. Половина одиннадцатого. По меркам новогодней ночи – время детское. Метро будет ходить до часу, а до пресловутого перекрестка три станции. Нужно ехать. Немедленно! Я сама точно не знала, на что собиралась смотреть. Наверное, на обычную городскую улицу, где нет места машинам-призракам. Однако, одеваясь, не стала искушать судьбу. Протянутая к шубке рука остановилась на полпути, предпочтя старую серую куртку до колен. Ноги предусмотрительно были всунуты в сапоги на плоской подошве, а на голову я натянула лыжную шапочку, спрятав брови. Ничто, абсолютно ничто, не должно соответствовать увиденному во сне!

Улица встретила бомбардировкой колючими снежинками. Совершенно не новогодними, и точно не волшебными. Надо же, как изменилась погода за считанные часы! Поборов желание юркнуть назад в теплый подъезд, я натянула поверх шапки капюшон и, прикрыв лицо ладонью в пушистой варежке, зашагала прочь со двора. Туда, где ветер бушевал еще сильнее, словно нацелился поставить рекорд по зимней непогоде. Одно хорошо - теперь он дул в спину.

Подгоняемая белыми вихрями, до подземки я добежала быстро, встретив всего-то нескольких прохожих. Неудивительно. Нормальные люди сидят за столом или заканчивают последние приготовления, перетаскивая вкусности из кухни в зал. В метро жизнь тоже почти замерла. У касс ни души, только контролер смерила хмурым взглядом. Никому не хочется работать в праздничную ночь. Впрочем, проводить её в одиночестве – не веселее.