Нагибатор Сухоруков - Василий Кленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бизнес Белого воинства достиг такого размаха, что Муравей даже зарезервировал на рынке постоянную лавку! Полученные доходы шли на содержание отряда… ну, и что греха таить — на регулярные гулянки. Кутежи сплачивали лучников сильнее общих тренировок. В последнее время они даже устроили в Излучном несколько массовых потасовок, окончательно застолбив за собой репутацию отъявленного хулиганья. Причем, в подобных случаях Муравей, такой разумный и лояльный (мне, разумеется), всегда был горой за своих! Корпоративный дух — сферический и в вакууме. Я смотрел на наивные «хитрости» своего третьего военачальника, тихо посмеивался, но пока решил не обрубать ему крылья — творческие и креативные люди мне нужны!
А это действительно была беда. Кадры! Кадры были главным дефицитом, ценнее любого золота или стекла. Потому что все идеи надо воплощать. Надо «допиливать» на местах и адаптировать к имеющимся реалиям. Я мог сколько угодно всего навспоминать и напрогрессорствовать — но кто это воплотит? Кто поймет задумку во всей полноте и обладает достаточными личностными качествами для ее реализации? Я не строил иллюзий: среди четлан таких талантов, как Муравей или Ннака с Лучом Света, были единицы. Подавляющее большинство — это обыватели с практически первобытным мышлением. Закостенелые мозги, опора исключительно на пережившую века традицию, полное отсутствие инициативы. Нужно просеять тонны пустой породы, чтобы найти несколько жемчужин.
И для этого мне тоже нужны были Добчинский и Бобчинский, мои верные секретари.
— Кто на празднике занимался опросом новых людей?
Вперед шагнул своими ходулями Добчинский. Откашлялся и начал отчет:
— Владыка, я дежурил перед рынком весь день и выявил шестнадцать пришлых, которые, вероятно, задержатся в Излучном. Опросил всех. Девять человек не показали выдающихся результатов по всем шкалам…
Доби гордо выговорил непривычное слово «шкалы», которое явно как-то подслушал в моей речи. Я вообще старался не засорять четланскую речь лексикой из своего времени, но, порою, никак без них! Так появились в челтанской речи «стек-тла», «кора-пиль» и еще с десяток искаженных русских заимствований. Но вот «анкета», «шкала» — это я держал при себе. Однако секретари мои на память дюже крепкие ребята! Что услышат — сразу в закрома памяти!
Да! Змей меня задери, я все-таки занялся анкетами! Еще в первый год в Крыле я поставил себе такую задачу, и только прошлой осенью смог этим заняться. Первая большая комплексная анкета должна была просто выявлять разные склонности людей, уровень их талантов в разных областях жизнедеятельности. Более пятидесяти вопросов и ситуаций, адаптированных к жизни четлан — я убил уйму времени на ее создание. А ведь это должен быть только первый шаг. Чтобы просеять породу и отобрать жемчужины. И просеивали как раз Добчинский с Бобчинским. Феноменальная память позволила им запомнить все вопросы, все варианты ответов — на листочках они лишь помечали номер вопроса и номер варианта ответа. Эти двое за полгода опросили не меньше тысячи мужчин и более сотни женщин (их я тоже не сбрасывал со счетов). Постепенно, они разобрались в механике анкетировнаия и даже научились сами отсеивать тех, кто выдавал «плохие результаты». Я так не мог. Мне надо положить перед глазами саму анкету, разбить ответы на отдельные шкалы и подсчитать результаты на бумажке.
Вот что значит дикарская память, не испорченная «костылями» письменности! Хотя, надо признать: Добчинский и Бобчинский были уникумами даже среди своих. Они запомнили все вопросы и ответы, в голове разбивали их по темам-шкалам, помнили, какие ответы считаются «плохими» — и сходу выдавали мне, кто бесперспективен. А с остальными я уже сам занимался. В моем кабинете, в картотеке собрано почти четыреста «личных дел». В них — итоги общей анкеты, результаты моих личных наблюдений. Настоящих жемчужин было совсем мало. Но картотека уже давала свои плоды: я время от времени перебрасывал людей с одной работы на другую, привечал талантливых гостей, уговаривал их остаться и работать на меня. Рано или поздно эта система начнет работать по-настоящему эффективно.
— Хорошо. Девятерых вычеркиваем, — продолжил я разбираться с новым поступлением в Излучное. — По остальным что?
— Вот, владыка, пометки, — подошел к столу Добчинский и положил несколько листочков. — Все ответы, а еще нагрудные знаки подрисованы, которые я им выдал. Велел носить, не снимая, чтобы их потом легко было найти. Но двое из семи — не четлане. Они с севера приехали с торговыми людьми. Не знаю, останутся ли. Из прочих я бы хотел особо отметить… — секретарь засуетился, перебирая листочки. — Вот! «Дятел и цветок» — вот этот парень. Совсем молодой, но многие его ответы — самые лучшие из возможных. А задачи на разумность решал чудо как быстро!
Лучшие из возможных? Ну-ка, ну-ка! Я придвинул листок к себе, достал анкету и начал высчитывать. Действительно, по шкале интеллекта — высший балл. Очень высокие показатели по эмпатии/интуиции, по нравственности. Инициатива — тоже почти максимум! Неуравновешенный характер… Но это логично, при таких-то данных. Я выписывал колонку баллов и плавно округлял глаза. Самородок какой-то! Это даже не жемчужина, это…
— Парень, говоришь?
— Да, владыка! Совсем молодой. С юга приехал, с какого-то окраинного селения. Звать — Дитя Голода.
— И имя даже запомнил?
— Да он такой плюгавый, владыка, полностью имени соответствует — как не запомнить! Еще в черные хотел.
— Что?
— Да, владыка, так и сказал: приехал для участия в игре Горы, хочу, мол, служить в Черном воинстве.
— И… как? — я пытался вспомнить, кто на этот раз победил в Игре, но не выходило.
— Нет. В финальной группе его точно не было. Наверное, с бревна еще вылетел. Говорю же: плюгавый он совсем.
— Слушай, Доби, — протянул я, вчитываясь в удивительные комбинации цифр на листочки. — Ты сейчас, наверное, брось все дела. И найди мне этого уникума. Как бы он не уехал из Излучного.
— Найду, владыка! Сразу вести к тебе?
— Нет, зачем же? У меня сейчас совет будет. Ты главное найди его. И не дай уехать. В гостевом доме посели, если нужно. За мой счет.
Долговязый секретарь кивнул и удалился. Я повернулся к Бобчинскому.
— Совет казны собрался?
— Уже ждут, владыка.
— Ну, пошли.
Глава 2. Я мог бы быть богатым
— Мы передали Широкому Дубу восемнадцать чаш из стек-тлы, — настаивал Луч Света, хмуря лицо. — Это наша последняя плавка. Отдали всё целиком,
