Леонид Филатов - Татьяна Воронецкая

Первые два года работы в театре не принесли Леониду желанных ролей. Юрий Петрович Любимов давал небольшие роли в спектаклях, а хотелось по нахальству молодому чего-то более значительного. В это время Леонид пишет пьесу «Время благих намерений» для дипломного спектакля Щукинского училища. Играли в спектакле Юра Богатырев, Наташа Варлей, Костя Райкин. Ставил спектакль режиссер Валерий Фокин, который учился на параллельном режиссерском факультете. Аркадий Исаакович Райкин посмотрел спектакль. Пьеса ему понравилась, и он пригласил Филатова на разговор. «В театре я тогда особенно занят не был, – вспоминает Леонид, – Аркадий Исаакович так мило умел разговаривать: „Ленечка, я вам предлагаю в моем театре писать, играть, то есть делать все, что вы хотите. Пожалуйста“. Разговор меня как-то вдохновил». Леонид преодолел этот соблазн, так как понимал что за Таганкой стояло время, определенная идея, режиссура.

К тому же в это время Юрий Петрович Любимов предложил первую крупную работу артисту – роль Автора в спектакле «Что делать?» (1970 г.) по роману Н.Чернышевского.

Спектакли Любимова, как правило, полифоничны. В них сопрягаются разные времена, пространства. Многоголосие, создающее особый временной объем, позволяет рассматривать события, людей в разных временных ракурсах. По этому принципу построен спектакль «Что делать?». Роль Автора в спектакле —своеобразный центр полифонии. Автор в спектакле не простой комментатор событий, к которому часто прибегают из-за просчетов в драматургии, и не попытка изобразить самого Н. Чернышевского. Автор Филатова – обобщенный образ времени, образ «нового типа человека». Ироничность, ум актера, его острое чувство справедливости пригодилось как протест против обывателя, его духовной, умственной ограниченности, которая порождает злобу, зависть, цинизм. Автор Филатова не монологичен, он в постоянном диалоге со временем, со зрителем. В рецензиях на спектакль тех лет писали: «Образ Автора – несомненная удача театра: его драматургия, сценическое решение образа и, наконец, работа Филатова с ее неподдельной искренностью, умом, тактом, чувством меры». Филатов остался в театре.

«...Потом я, как и все мы, „болтался“ в Театре на Таганке. Наблюдал, как Леня медленно не то чтобы входил, „вползал“ на Таганку, очень осторожно, пробиваясь между тогдашними уже мастодонтами: Высоцким, Губенко, Демидовой... Нельзя сказать, что после какой-то роли, сыгранной Филатовым, все ахнули и он встал вровень с Высоцким. Не было такой роли. А была какая-то очень духовная роль в этой компании, которая, в общем-то, не была компанией добряков и не стала бы с любовью пододвигаться при любом натиске извне, а все-таки для Лени раздвинулась и нашла место. Я думаю, что дело тут не в какой-то актерской удаче, а в том, что Леня внес в этот необыкновенный, разнообразный, талантливый спектр личностей, из которых состояла Таганка, свою личностную окраску, такую своеобразную, которую не спутаешь ни с чем, как бы ерническая Таганка. Поскольку Таганка – детище 60-х годов, романтический статус ее создателей и почитателей очень ценился, некий такой романтический либерализм. И вдруг Леня позволяет себе выступать, в общем-то, пародистом романтических постулатов такой Таганки. В том, что его приняли в театре, сказалось здоровье труппы, которая ощутила как необходимость вот эту ерническую краску...

Отношение к Таганке у Леонида бесконечно уважительное. Я бы сказал, что, может быть, самым главным романтиком из таганковцев оказался Леня. Когда настали дни перемены руководства театра и Анатолий Васильевич Эфрос пережил не лучший год с этим театром, как и театр с ним, то огромное количество любимовских романтиков проявили себя вполне разумными и прагматическими существами, которые попытались каким-то образом приспособиться к ситуации. Безумствовало очень мало народу. Самым главным романтичным безумцем был Леня, который на всех углах кричал о случившемся. Можно было подумать, что он внебрачный сын Любимова, а все остальные из детского дома. Леня очень болезненно воспринял случившееся...».

Таганка, девочка,Пижонка, дрянь!..Что ты наделала,Ты только глянь!..

О, АпокалипсисВсея Москвы...Толпа, оскалившись,Крушит замки!..

Даешь билетики!..А им в ответ:Билетов нетути!Физкульт-привет!

Такое скопление людей я видел только трижды в жизни: во время студенческих волнений в Гринвич-Виллидж, на фресках Сикейроса и в фильмах Бондарчука.

Лоллобриджидочка,Чернявый бес,Вы были в джинсиках,А стали – без!..

Очкарик в свитере,Второй Кювье,О, как вам свистнулиПо голове!..

Профессор с Запада,Заморский гость,Где ваши запонки,А также трость?..

Знаменитости стояли в очереди особняком. Банионис кричал: «Я – Гойя!» Ему не верили. Все знали, что Гойя – Я.

Кассирша в ботикахИ в бигудиВопит: о Господи,Не погуби!..

Ату, лабазники,Ату, рвачи!Как ваши блайзерыТрещат в ночи!..

Пусть мир за стеночкойРевет в бреду!..Сижу, застенчивый,В шестом ряду.

«Я в театре очень мало работал за свою жизнь, —говорит Леонид, – не так много, как мне хотелось бы. Сказать, что у меня были какие-то необыкновенные успехи в театре, наверное, нет. В кино все-таки какие-то истории, типы, судьбы. Однако при всем при том я внутренне больше ощущаю себя театральным человеком, нежели человеком кино. И могу объяснить, почему так: потому, „то я пережил за этот дом что-то и переживаю“.

В театре у Леонида не было больших ролей. То, что он играл в театре, по его мнению, как бы «не принципиально». Роль Автора в спектакле «Что делать?», Неизвестный в спектакле «Дом на набережной», Горацио в «Гамлете», Мастер в «Мастере и Маргарите». Этот список можно продолжить, но в нем не найдется той роли, которая наиболее полно дала бы возможность раскрыться актеру, а его нервной, интеллектуальной, остросовременной натуре как-то обозначить себя, свое время, свое кредо. По мнению Любимова, Филатов не совсем раскрылся в театре. Причин, объясняющих это, много.

«После спектакля „Что делать?“ судьба как бы перестала быть ко мне милостивой,—вспоминает Леонид,—так получалось, что по тем или иным причинам я не мог играть очень интересные роли, которые мне предлагал Юрий Петрович». В «Преступлении и наказании» Леонид не сыграл Раскольникова, так как в это время у него совсем пропал голос и ему делали операцию на голосовых связках. Он не мог работать, хотя очень хотел сыграть Раскольникова. Вслед за этим– «Борис Годунов», роль Самозванца, а Леонид улетает в Колумбию на съемки «Избранных» к режиссеру С. Соловьеву. Играл роль Самозванца Валерий Золотухин, и притом замечательно. Приехать после съемок и сказать: «Дайте мне тоже поучаствовать» как-то неловко и некрасиво, и неизвестно, получилось бы, ведь спектакль уже сыгранный, сложный. От роли Мастера в спектакле «Мастер и Маргарита» Леонид поначалу отказался по принципиальным соображениям, так как считал, что Мастер – это как бы облако духовности, которое нельзя изобразить, или это может только человек, чья судьба как бы ложится на судьбу Мастера, то есть сам Любимов. Сейчас Леониду дали несколько ролей в новом спектакле Ю.Любимова «Маленькие трагедии». Две из них —Сальери и Барон. Зависть и Скупость – назвал их А.С.Пушкин.