Царевна-лягушка или как оно на самом деле было - Александра Астос

Копии… Одно лицо, правда. Даже рубахи одинаковые! Парни тем временем переглянулись с наименьшим интересом меня разглядывая, как один из них, на чьих плечах уж больно аккуратно рубаха сидела да волосы через чур прямыми были шаг ко мне сделал, присев:

— Привет! – Протянул он, глядя на меня восхищённо, что мне не по себе сделалось от того, и я на Ванечку невольно взгляд бросила, пока тот застыл скалою рядом: — Меня Вася зовут, я самый старший.

— Я Руса! – Кивнула я настороженно, на что он усмехнулся головою кивнув, как тут средний братец подлетел.

— А я Сёма! – Пробасил он, улыбнувшись весело, подлетев к нам близко совсем и брата старшего за плечи обняв, отчего россыпь веснушек на красивом лице видны стали. — А мы тут…

— На меня глазеть пришли? – Закончила я за него, отчего-то чувствуя облегчение. Вася пугал меня немного, тогда как Сёма был таким явным балагуром да располагал к себе так умело, что невольно даже я расслабляться начала.

— А ты реально прикольная! – Восхищённо вторил мне Сёма, очевидно успев мною тоже очароваться, но тут позади него кто-то больно недовольно пробасил:

— Нагляделись, познакомились? – Царевич мой поднял братцев поразительно легко за плечи, поддев снизу руками сразу двоих, и к двери потащил, что я аж рот открыла от шока: — Проваливайте. – Помахал он ещё в довесок руками, поставив их у самого выхода, на что Вася с Сёмой рассмеялись, за животы накаченные свои схватившись:

— Ревнуешь, братец? – Спросил средний, ещё и мне с порога подмигнув, отчего Ванечка мой аж кулаки нервно сжал, отпихнув пинком братца своего, заявив:

— Ага, страстно. Идите своих лягушек искать! – Это уже было сказано на пороге, отчего Сёма заржал:

— А если мне твоя по душе?

— Пошли отсюда. Эту я застолбил! – Захлопнул Царевич мой дверь пред самыми их носами, на что я недовольно зыркнула на него:

— Это невежливо, Ваня! – На что этот диктатор хренов зыркнул на меня сапфирами своими:

— Нечего на других мужиков слюни распускать! – Тише пробурчав: — Ещё и при мне!

И только вымолвил как с другой стороны двери снова ржач дикий разнёсся. Братцы моего наречённого подслушивать изволили, отчего голос Семёна по округе разнёсся:

— Не знал, Иван, что ты у нас ревнивый такой!

— Да, ты, братец, немного перегибаешь! – Вторил ему смешок Васи, как слово снова средний взял:

— Слушай, я вот все от мысли избавиться от одной не могу, а как… А после свадьбы… — Тишина в паузе этой была столь неловкой, что будь я девушкою, уже бы красными пятнами покрылась. Да что там… Даже Ванечка мой, что всегда не прошибаемый был, и то изволил заалеть, тут же усмехнувшись и голову к потолку подняв, очевидно интересуясь, за что ему все это, пока Семён все не унимался: — Ну… Нет, я ведь знаю физиологию нашу и хочу сказать, что уж больно она у тебя…

— Сёма? – Оборвал его речи Царевич, неожиданно мягким голосом, отчего даже по ту сторону молчанье воцарилось.

— Да?

— Будь добр, свали в туман со своей физиологией!

— Так она у нас общая, так сказать! Мы же ещё в детстве все померили! – Я закрыла лапой лицо, ведь это уже было слишком для моей тонкой душевной организации, пока по другую сторону снова дикий ржач по округе прокатился волною:

— Братец, ты только скажи… Мы же это…помочь можем!

От такого заявления на сей раз уши Ванечки покраснели, и сам он стал казаться диким каким-то, нервно плечом массивным своим дёрнув да оскалился:

— Это как интересно, ты мне помогать собрался, Сёма?

— Связями, конечно. А ты чего подумал? – Заржала снова дверь голосом среднего балагура, отчего даже я прыснула невольно: — С Ягой там поторговаться, если тебе надо, я готов. Ты же знаешь, я в этом мастер…

— Вася, твою хату, убери его! – Заорал взбешённый Иван, на что снова раздался хохот, а после возня и тихое бубнение:

— Вот и предлагай после помощь свою!

— Пошли, дубина. Сами докумекают! Хотя я бы тоже на то посмотрел… — Усмехнулся Вася напоследок, и все стихло. Я бросила взгляд на Ванечку, что был весьма ал, но при этом до того весел, отчего усмешка застыла на губах его красивых.

Верно стоило промолчать сейчас, сделав вид, что оного момента не существовало, но я не могла сдержать вопроса:

— Я смотрю вашему батеньке оптом с сыновьями не повезло. Одним прицелом делал? – Царевич мой на меня отчего-то весьма хитро взгляд бросил: — Дай угадаю, дешевле было?

— Почти, но ты суть уловила. – Хохотнул он при этом, уставившись на меня подозрительно нежно, отчего у меня лапки снова задрожали: — Как думаешь, у нас тоже так выйдет?

— Что? – Вытаращилась я на него, на что он хмыкнул:

— В конце концов, нас сама Яга на пятерых благословила и… — Продолжить я ему не дала, уловив намёк его, и резко замахала руками, выкрикнув:

— Так все, суть уловила! Ваня, до завтра. – Он на удивление послушно к двери подошёл: — Встретимся у алтаря. – Зачем-то добавила я до кучи, получив в ответ лёгкую мягкую усмешку да сияние глаз сапфировых хитрых:

— А ты не сбежишь?

— И не надейся, дурень. – Пробурчала я: — Мне кокошник выгулять надо! – Он на это лишь рассмеялся, крепко прикрывая дверь опочивальни моей, подарив на прощанье улыбку мягкую.

— Дурень… — Пробурчала я в тишину помещенья, чувствуя, как сладко сжимается сердечко моё, тише пробормотав: — И я дура, Царевич ты мой. – И до того правильно это прозвучало, что невольно дышать сложно стало.

Глава 8. И жили они долго, но не сильно счастливо

Церемония нашего бракосочетания была действом весьма интересным как ни погляди. Свадьбу решено было проводить на природе, а не в церкви, очевидно опасаясь весьма неожиданных поворотов, особенно с такой невестою как я. Чего только стоило моё появление на бархатной подушечке да в кокошнике в процессии из невест-красавиц, что первыми прошлись. Гам был этот среди гостей заморских да не очень был непередаваемый, а выражение холенных морд так