Операция "Бидон" - Зента Эргле

Так и есть — один дремлет, облокотившись на крыльцо. Я устроился на своем наблюдательном посту. Со стороны дома меня прикрывал раскидистый куст цветущей сирени. Она опьяняюще пахла. Бабушка дворничихи уверяла, что, чем больше лепестков найдешь в цветке, тем большего счастья добьешься, нужно только проглотить этот цветок на голодный желудок. А у меня прямо перед носом — цветок с восемью лепестками, а два — с шестью. Я, конечно, в эти сказки не верю, но на всякий случай цветки проглотил.

Заскрипели двери дома, и на крыльцо вышел Янсон. Дежурный соня тут же вскочил на ноги.

— Товарищ командир, во время моего дежурства на территории лагеря было все в порядке.

Жаль, что я не сыграл с ним какой-нибудь шутки.

Янсон отправился на речку умываться. Тем временем из комнаты выкатились еще двое, протирая глаза и зевая.

— Смотри, — воскликнул вдруг один из них, — здесь кто-то гулял вокруг сирени.

У меня похолодело внутри. Совсем забыл, что на траве большая роса.

— Янис, ты не бродил там? — спросил второй у часового.

— Бродил, — заверил его Янис.

А что ему оставалось делать? Не станешь же признаваться, что дежурство проспал. Тут, на счастье, прибежала целая толпа, и затопила все следы на траве. Теперь, пока кому-нибудь не придет в голову обыскать куст сирени, я в безопасности.

Вышел Айвар и дал на трубе сигнал «подъем!».

Все выстроились в ряд — с одного конца учительница, с другого — Расминя. Всего было пять мальчишек и семь девчонок. Мальчишки выглядели еще куда ни шло, а девчонки в армейских форменных рубашках и в штанах были ужасно смешные.

Кругленькая девчонка с золотистыми вьющимися волосами и звездочкой на рукаве рубашки скомандовала:

— Смирно!

Потом подошла к Янсону и доложила:

— Отряд юных краеведов Межвидской школы готов к выполнению задания. В строю — двенадцать человек. Докладывает звеньевая Зане Зиле.

— Вольно! — Янсон вытащил из висящего на плече планшета какую-то бумагу и разложил на земле. Все столпились вокруг. Некоторое время они что-то тихо обсуждали. Из моего укрытия ничего нельзя было ни увидеть, ни услышать. Я был готов зареветь от злости. Когда не нужно, они торчали перед самым носом, а теперь, в такой важный момент, перебрались подальше.

Наконец Янсон поднялся и сложил бумагу.

— Задание ясно?

— Так точно! — откликнулись все разом, а потом пошли в дом завтракать. Я тоже достал из кармана кусок хлеба, колбасу и подкрепился.

Поели они быстро, снова вышли во двор и выстроились. У некоторых в руках была лопата, другие держали какие-то несуразные длинные прутья.

— Направо! Шагом — марш! — скомандовал Янсон.

Дисциплина мировая, ничего не скажешь. Вся группа скрылась в лесу. Только звеньевая Зане вернулась назад. Ей вместе с Янисом-соней, наверное, предстояло дежурить в лагере.

Зане гоняла бедного парня то туда, то сюда. Было тошно смотреть, как этот простофиля повинуется девчонке. Попробовала бы она мною так распоряжаться! Я бы не посмотрел, что она звеньевая. Янис тем временем с котлом в руках шпарил на берег реки. Зане вынесла из комнаты лист белой бумаги и приколола его к крыльцу. Потом, тяжело вздыхая и кряхтя, они вдвоем кое-как притащили большую старую дверь и прислонили ее к стене. Интересно, что они задумали? «Соня» взял топор, и они оба отправились в лес.

Пожалуй, и мне пора сматывать удочки. Эти двое будут возиться возле дома, готовить обед и тому подобное. Но прежде надо выяснить, что за бумага висит на крыльце штаба.

«Боевой листок № 1 отряда юных краеведов Межвидской восьмилетней школы» было написано красными буквами. Дальше шел текст: «Сегодня мы начинаем операцию «Бидон». Это очень важное и ответственное задание, к которому мы готовились всю зиму. Собрано много документов, записаны воспоминания бойцов и очевидцев. Надеюсь, что все участники операции будут работать от души и соблюдать дисциплину. Желаю успехов! Бывший разведчик партизанского отряда «Звайгзне» Янис Янсон».

Дальше шла приписка Зане: «Предлагаю девиз лагеря — «Не пищать!» Наши отцы во время войны переносили голод и холод и не боялись отдать свою жизнь. Они победили, и нам надо быть достойными их».

За спиной раздались голоса. Это возвращались Зане и Янис, таща на плечах длиннющую жердь.

Я тотчас же смылся и прямиком к баньке. Ральф от радости едва не сбил меня с ног. Он надеялся, что я выпущу его во двор.

— Тебе, дружочек, еще надо немного потерпеть! Мне в первую очередь надо выяснить, чем они там в лесу занимаются, — успокаивал я Ральфа.

Я покормил собаку и, взяв на поводок, отвел к реке напиться. Затем, буквально волоком, потащил его назад, в баньку, пес ни в какую не хотел возвращаться и изо всех сил упирался лапами в землю.

— После обеда, — обещал я ему, — мы оба пойдем в «Брикшни» и там уж побесимся всласть.

Ральф забрался под полок и даже не посмотрел в мою сторону — обиделся. Все понимает, совсем как человек, только говорить не умеет.

Поначалу выследить межвидцев было несложно — они шли по просеке и так помяли траву, словно там паслось целое стадо бизонов.

На перекрестке, где сходятся 21, 22, 30 и 31 лесные кварталы, следы исчезали. В какую же сторону сворачивать, вправо или влево? Я внимательно прислушался — тишина. На сосне, прямо над головой, долбил дерево дятел. Вдалеке трещала сорока. Эта птица напоминает мне болтливую девчонку — те тоже галдят — спасу нет. Надо идти в ту сторону.

Так и есть, я не ошибся. Вот и они, идут медленно, вытянувшись длинной цепью, и то и дело тычут землю своими прутьями. Что-то ищут! Наверное, тот самый бидон. Прячась за стволами сосен, я подкрался совсем близко к отряду.

— Есть! — взвизгнула Расминя-Мышиные хвостики.

Остальные бросились к ней и ну тыкать землю прутьями.

— Отойдите подальше! — приказал Янсон.

Следопыты нехотя отошли в сторону. Командир взял лопату и осторожно начал копать, потом наклонился и пальцами начал счищать землю.

— Подойдите, — позвал он всех и поднял с земли ржавую красноармейскую каску. Ребята передавали ее из рук в руки.

— Прямое попадание, — сказал кто-то из мальчишек, показав на два небольших отверстия в каске.

Янсон взял каску, все снова развернулись цепью и усердно продолжали прощупывать землю. Судя по всему, это был нелегкий труд. Айвар без конца утирал пот и смотрел на солнце, — все ясно, деточка не может дождаться обеда.

Но труднее всех было Расмине-Мишиным хвостикам. Ее прут был, наверное, с нее ростом, девочка погружала его в землю почти до самой рукоятки, а потом обеими руками вытаскивала. Зато Айвар халтурил, это было яснее ясного. Он втыкал свой прут только до половины. А вдруг бидон находится как раз на том месте? Вот несознательный тип! Надо будет его проучить. Ничего, что-нибудь придумаю.

Янсон посмотрел на часы и объявил небольшую передышку. Пока он курил, остальные, растянувшись на мху, отдыхали.

— Товарищ командир, неужели, действительно, никто не знает, где находится потайная землянка? — спросила Расминя.

— Комиссар знал, но он умер. А я был тяжело ранен и поэтому, хотя и лежал в ней, ничего не помню. А потом меня переправили в Белоруссию. Может быть, к нам приедет один человек, которому многое известно.

Комиссар… Мой отец тоже был комиссаром партизанского отряда. А что если Янсон говорил именно о нем? Тогда… Что за вздор? Янсонов у нас хоть пруд пруди. Мама утверждала, что тот работает в Якутии.

Передышка окончилась. Следопыты снова продолжали поиски. Интересно, повезет им или нет?

Время приближалось к обеду, и командир отряда отдал распоряжение прекратить поиски и возвращаться в лагерь.

Пока все обедали, я взял рюкзак, позвал Ральфа, и мы направились в лес. Банька была не слишком надежным убежищем. Рано или поздно нас там обнаружат. Придется пока ночевать на лесном лугу в каком-нибудь лесном сарайчике. Ральф, почуяв свободу, метался по лесу, как угорелый, и лаял. Пускай, здесь-то нас никто не найдет.

Глава 8. «Тот, кто все знает и видит»

Здесь нас, действительно, было нелегко заметить. Сарайчики, притаившиеся на берегу реки, с дороги вообще не были заметны. Я заранее радовался, представляя, как мягко будет спать на сене.

Смех да и только! Два сарайчика были, точно веником, выметены. В третьем, в одном углу, я нашел охапку старого истлевшего сена. Я тронул его ногой, вверх поднялось облако едкой пыли. Нет, тогда уж лучше папоротник!

Хотя лето уже началось, ночи были довольно прохладными. Я сходил с ума от злости, стоило мне подумать о постели и о теплом одеяле в доме лесника. Мне и так не везет в жизни, а тут еще эти бродяги… Хорошо еще, что Ральф рядом.

На следующее утро я закрыл собаку в сарае, как следует подпер дверь и дунул бегом к дому лесника. По пути я пытался вспомнить каждую мелочь из того, что мама рассказывала мне прошлым летом о потайной землянке. Она подробно описывала окрестности: пригорок, на котором рос дуб, землянку, елочки над ней, ключ, который бьет даже зимой. Чтобы туда попасть, надо пересечь крутой ров. Мама вспомнила, что однажды перетаскивала через него моего отца, когда он был ранен в ногу. Но о бидоне не говорила ни слова.