Атлантарктида - Василий Головачёв

Мужчина с седыми висками подал руку.

Вербов пожал. Рукопожатие оказалось сильным, пришлось напрячь мышцы.

— Вершинина Инга Максимовна, майор ФСБ, отдел спецопераций.

Зеленоглазая улыбнулась, ноздри её красивого носа затрепетали: она уловила запах одеколона Вербова, предпочитавшего пользоваться новым «Эльхомме идеал» с «радикально мужским ароматом».

— Вкусно пахнете, майор. — Девушка подала руку.

Вербов осторожно сжал её пальцы, хотя рука у сотрудницы ФСБ была сухая и твёрдая, как у спортсменки.

— Присаживайтесь, — сказал Зотов.

Расселись вокруг стола. Щёголев и Вершинина по одну сторону, Вербов напротив.

— Прошу вас, Вениамин Родионович.

Контрразведчик повернулся к Вербову.

— Наслышан о ваших подвигах, майор. Поздравляю с благополучным возвращением из дружественной Латвии.

— Пустое, — с наигранным простодушием ответил Вербов.

— Вы случайно когда-нибудь не интересовались Антарктидой?

Вопрос застал Вербова врасплох, но он не позволил себе изменить выражение лица.

— В тех краях я не бывал.

— Не хотите познакомиться?

Вербов перехватил весёлый взгляд Зотова, помолчал.

— Вы предлагаете мне экскурсию в Антарктиду?

— Совершенно верно. Требуется командир спецгруппы для десанта в недра озёр Антарктиды на глубоководном аппарате «Краб». Доводилось плавать на батискафах?

— Два спуска на «Вестере».

— «Краб» побольше и посовременней, это вообще-то мини-подлодка специального назначения. Экипаж три человека, в группе пятеро, всего восемь. Майор Вершинина будет вашим заместителем. Она прошла спецподготовку.

Вербов внимательней присмотрелся к девушке, и ему понравилось, как она держится — без фальши, без ноток снисходительности и женских ужимок, демонстрируя характер уверенного в себе человека.

— Цель заброски?

Щёголев посмотрел на Зотова.

— В общих чертах — нырнуть под воду в море Росса, — сказал начальник управления, — найти подводный тоннель и по нему добраться до озера Восток. С деталями ознакомишься во время перебазирования в Североморск, точнее, в Видяево, где группу ждёт большая лодка, которая доставит «Краба» и всю группу к Антарктиде.

Вербов попытался прочитать во взгляде Зотова признаки шутки, но увидел только озабоченность и вопрос. На розыгрыш его предложение не походило. И хотя задание только выглядело простым и лёгким, на самом деле оно было не только неожиданным, оно было феноменальным по замыслу, и у Вербова ёкнуло сердце, когда он представил, что ему придётся пересечь половину земного шара и нырнуть подо льды южного материка.

— Понял. Дополнительные вводные будут?

Зотов и контрразведчик переглянулись.

— Мне бы хотелось провести небольшой инструктаж.

— Майор в вашем распоряжении, Вениамин Родионович. Можете расположиться в соседнем блоке.

Щёголев встал. За ним поднялись остальные.

— Разрешите вопрос, товарищ полковник? — проговорил Вербов, задержавшись. Щёголев поманил Вершинину за собой.

— Выйдем.

Они скрылись за дверью.

— Слушаю, — сказал Зотов.

— Я действительно смогу в Мурманске встретиться с родителями?

— У тебя будет часа три перед отправкой в Видяево.

— Благодарю.

— Не за что. — Зотов вышел из-за стола, подошёл вплотную. — Учти, майор, миссия архиважная! Я видел на твоей физиономии готовность задать вопрос: почему тебя назначили командиром группы, когда это прерогатива ВМФ? Так?

— Ну-у…

— Так. Сошлись многие обстоятельства, а главное, тебя рекомендовал сам директор Управления. Придётся выдержать не только сложнейшие испытания под водой и льдами, но возможно столкнуться с американцами, жаждущими завладеть богатствами погребённой под ледяным щитом Антарктиды древней цивилизации. Твоя главная задача — опередить и выжить! И вернуться!

— Я вернусь, — пообещал Вербов сдержанно. — Мы вернёмся.

— Ты бывший морпех, подводник, подготовлен дай бог каждому, справишься, — уже обыденным тоном закончил Зотов. — Как тебе твой зам?

Вербов вспомнил рукопожатие Вершининой.

— Женщина в море…

— Не кривись, — усмехнулся полковник. — Она тоже профессионал своего дела и спуску никому не даст. После инструктажа зайди к менялам, выбери джентльменский набор. К самолёту тебе всё подвезут, в том числе всю информатуру.

Вербов кивнул. Менялами на жаргоне сотрудников ГРУ называли снабженцев, джентльменским набором — необходимую для выполнения задания экипировку.

— Разрешите идти?

— Иди, майор, желаю удачи.

Вербов чётко повернулся и открыл дверь.

Средиземное море напротив устья Нила, южнее о. Крит.

14 декабря, полдень

Цистерны «Приза» начали наполняться водой, и он медленно погрузился в море, членистоногий, ярко-красный, как вареный рак. В рубке стало темно. Иллюминаторов она не имела, изображение на экраны рубки передавалось с шести видеокамер, поэтому казалось, что экипаж сидит в прозрачном пузыре, окружённый со всех сторон водной толщей.

Включились прожектора аппарата, воду пронзили столбы света, превращая зеленоватое пространство вокруг в таинственную бездну.

Надобность в погружении глубоководного спасателя, которым и являлся «Приз» (батиплав проекта 1855), была неоспоримой: его экипажу предстояло опуститься на глубину больше километра и спасти команду батискафа, принадлежащего частной компании, которая давно занималась поисками мифической Атлантиды. По утверждениям учёных, именно в этом районе Средиземного моря, в шестидесяти километрах от египетского побережья, в глубокой котловине и лежал легендарный материк, затонувший десятки тысяч лет назад.

Погружению батискафа «Searob» на дно впадины предшествовали годы исследований Атлантики и крупных морей с помощью систем спутникового мониторинга, десятки дискуссий и полугодовые испытания аппарата, способного опускаться на глубину до полутора тысяч метров и брать образцы горных пород.

Готовил экспедицию Европейский институт палеоархеологии, но платил за всё эксцентричный китайский миллиардер Уда Сяоши, он же и спустился на дно впадины Гуттиэре, не испугавшись опасностей подобного предприятия. И это первое погружение оказалось для него роковым: «Searob» совершил неудачный маневр, зацепил какую-то кладку или скопление скал на дне впадины, и на него обрушились глыбы камня, повредив двигатель и придавив сам аппарат, после чего он был обречён остаться на почти полуторакилометровой глубине до скончания веков.