Психотерапия. Искусство постигать природу - Шелдон Роут

Следствием терапевтического опыта и мудрости является признание пользы пассивного принятия и спокойного пережидания изначального смещения сильных чувств. В какой-то момент, когда пациент начинает страдать от фрустрации и смутно осознавать свою неспособность справиться с этими сильными страстями, лучше объяснить ему, что с ним происходит. В тех случаях, когда начинается адекватная проработка такого переноса, образ терапевта в глазах пациента может впоследствии совершенно измениться. Одна женщина, которая три года считала меня «героем своего романа», очень мягко и тактично сообщила мне в завершающей фазе терапии, что она ошибалась. Она кратко и чрезвычайно точно перечислила характерные особенности моей личности (которые я не стану здесь называть), однако все они мало ее волновали.

Эротизированные переносы, которые быстро развиваются на начальной стадии лечения, создавая смутную ауру сексуальности и соблазна, обычно являются признаком того, что в будущем развитии невроза переноса ранние отношения с матерью окажутся центральной темой. Пациенты с такими переносами не способны строить с терапевтом адекватные и доверительные отношения, кроме таких, где связующей силой является сексуальность. В биографии пациентов обычно существовали ранние детские депривации в сфере материнско-детских отношений. Например, такие женщины хотят, чтобы мужчины прежде всего заменяли им мать, и только когда эти желания становятся очевидными в переносе, начинается осознание подспудных неудовлетворенных желаний и влечений.

Иногда пациент прекращает лечение, чтобы сохранить позитивный перенос, продолжая держаться за то, что было достигнуто под его влиянием.

Молодой профессор медицины пришел ко мне в состоянии серьезной депрессии во время жестокого кризиса, связанного с разрушением супружеских отношений. Он похудел на 12 килограммов, потерял сон, возможность работать и думать и большую часть дня непрерывно ходил по комнате, испытывая безумную тревогу. У него стали проявляться признаки паранойи, и он чувствовал, что находится на грани самоубийства. В ходе частых и напряженных сеансов у него быстро развился позитивный перенос по отношению ко мне. Все, что я говорил или делал, с его точки зрения, было совершенно правильным. Вместе с тем у него произошла полная компенсация, и он стал продуктивно работать.

Спустя четыре месяца пациент мне сообщил, что нам придется прекратить лечение, которое, по его ощущениям, было чрезвычайно успешным. Он рассказал, что психиатр, к которому он обращался сначала, сообщил адвокату его жены о его «эмоциональных нарушениях», и это заявление пациент рассматривал как крупное предательство. Он боялся, что на суде это обстоятельство может обернуться против него. У него возникла паранойя и страшная ярость, направленная на прежнего психиатра, но по отношению ко мне он ничего подобного не чувствовал. Пациент объяснил, что наши встречи могли бы помешать благоприятному протеканию судебного процесса, принимая во внимание мерзкий поступок того психиатра. Лучше всего нам было бы закончить лечение, ибо он чувствовал себя очень хорошо.

Мои деликатные расспросы об этом решении вызвали у него сильное сопротивление, и я посчитал целесообразным позволить ему самому регулировать свою внутреннюю психодинамику, допуская, что он чувствует ее предельные возможности лучше, чем я.

Однако давайте на минуту сделаем паузу и отдадим дань уважения силе поддерживающего, позитивного и непроанализированного переноса. Много лет назад доктор Карл Абрахам рассказывал о психопате-невротике, которого ему пришлось обследовать, находясь на военной службе во время Первой мировой войны. Не чувствуя ни эмпатии, ни влияния Супер-Эго, этот человек совершил множество преступлений. При этом он следил за тем, чтобы не заходить слишком далеко, поэтому его наказание заключалось лишь в увольнении с позором. Спустя несколько лет доктор Абрахам случайно встретил этого человека в маленьком немецком городке. Тот был облачен в мантию почетного гражданина этого города и носил медали – награды бургомистра. Несомненно, он пользовался уважением местного общества. Доктор Абрахам вторично познакомился со своим бывшим пациентом и спросил, что послужило источником его успеха в жизни. Оказалось, что вскоре после войны этот человек познакомился с одной весьма обеспеченной вдовой, имевшей детей, женился на ней и полностью вошел в ее жизнь. С тех пор изменилось все его существование. «А что случится, – поинтересовался доктор Абрахам, – если вы вдруг потеряете свою жену?» «О, – сказал его бывший пациент, – если я когда-нибудь потеряю свою мамочку, то опять окажусь в том же положении, в котором был до встречи с ней!»

Перенос может иметь бесконечное множество самых невероятных проявлений. Иногда умеренный стабильный позитивный перенос не позволяет развиться негативному переносу, порождая более сильные и страстные позитивные сексуальные переносы.

Незаурядный молодой человек старался справиться с опустошающим чувством собственной неполноценности, для чего поступил в семинарию и, надеясь повысить самооценку, вел праведную жизнь и занимался благотворительностью. Несмотря на все старания и усилия, продиктованные стремлением защититься от депрессии и заслужить одобрение, все закончилось плохо. Кульминацией стал краткий психотический эпизод, во время которого он в присутствии священников произнес страстную речь, полную полубредовых толкований евангельских заповедей. Покинув семинарию, он обратился за помощью к психотерапевту.

На протяжении нескольких лет в его переносе ощущались вежливость, рациональность, благожелательность и подтрунивание над самим собой. При появлении малейших признаков негативного переноса, например чувства ревности по отношению к другим моим пациентам или нетерпения к моим минутным опозданиям, мы тщательно прорабатывали эти немногие эпизоды недовольства. Я предположил, что ему было стыдно обнаружить передо мной свою неудовлетворенность и несчастность, поскольку он боялся, что я начну его игнорировать или, хуже того, найду какой-нибудь вежливый способ совсем от него избавиться. После этого его воображение захлестнули фантазии о том, как он откусывает мужские пенисы, об изнасиловании своей матери с помощью «пениса-бритвы» (его отец был продавцом ножей). Эти картины перемежались фантазиями о том, как он подвергает меня таким же или другим извращенным и деструктивным сексуальным действиям.

Я предоставил ему возможность на протяжении нескольких недель развивать эти образы и мысли, особенно не интерпретируя их, что привело к появлению новых фантазий. Он стал представлять себя таким, каким он представлял себя в подростковом возрасте: толстым, дряблым, с отвисшими грудями. В детстве отец дергал моего пациента за его «маленький пенис» и часто высмеивал его, когда тот проявлял активность и начинал соперничать. Пациент стал испытывать ужасный страх, что я буду делать то же самое (в буквальном смысле) на наших сеансах.

Его пугала моя способность выслушивать все то, что он говорит, и он страстно желал, чтобы я его бил так, как это делала его мать, находясь в состоянии раздражения, напряжения и депрессии. Он чувствовал, что такое поведение приносило ей некоторое облегчение в несчастливом браке с отцом (усложненная форма мазохизма, поскольку он побеждает отца в борьбе за мать и одновременно излечивает ее от депрессии). Он полагал, что если я стану его бить, то получу такое же облегчение.

После целого года проработки и прояснения этих чувств появился новый сильный позитивный перенос. Этот перенос стал центральным фокусом терапии и источником силы для пациента. Это привело к существенной компенсации состояния его Эго и в личной жизни. Я превратился в долгожданного сильного отца, который не только мог осчастливить мать, а значит, сделать ее доступной и для него тоже, но и придать пациенту сил; отца, который не только не боялся, но и жаждал соперничества с ним.

Этот новый позитивный перенос трансформировал пассивные, женственные подростковые переживания в гомосексуально окрашенный положительный перенос. Через него пациент пережил всю любовь, которой так сильно желал и не получал от своего шизоидного отца и которой безрезультатно добивался от священников в семинарии. Прежний жесткий рационализм оказался отчасти шизоидным сопротивлением позитивного переноса против яростных негативных чувств и еще более пугающих гомосексуальных влечений. Эта потребность в любящем отце, выражавшаяся в устойчивом позитивном переносе, стала главной темой последующей терапевтической работы.

Мы сделали первый шаг в определении переноса и демонстрации некоторых его клинических проявлений. Перенос бессознательно смещает переживания прошлого в символическое представление о настоящем. В нем могут отражаться факты, проживаемые фантазии или то, какими мы хотим видеть события и обстоятельства. Если говорить о переносе как о навязчивом повторении, то такая работа может быть адаптивной или неадаптивной; она позволяет улучшить сознательную память, возвращая в нее вытесненный материал. Иногда эту работу переноса можно использовать, чтобы по-новому справиться с неудачами в прошлом. Кроме того, перенос творчески интегрирует пройденные этапы жизни и ее ключевые моменты с актуальными переживаниями в настоящем.