Орден геноцида-2. Чистилище (СИ) - Ким Сергей Александрович

— Не тринадцатый, — кивнул я. — Но золота и влияния у Мазендарана хватает, так что становиться на его пути — так себе затея. Благо, что церковники больше заняты Той Стороной, а не простыми смертными.

— Хорошо, пусть так. И к чему ты тогда клонишь?

— Мы узнали то, что не должны были узнать. Поэтому нас нужно либо заткнуть, либо бросить такую кость, чтобы мы подтвердили всё, что скажет князь.

— Под заткнуть — ты подразумеваешь… — протянул дядя.

— Ну, я не думаю, что князю придёт в голову такая идиотская мысль, как убить нас, — усмехнулся я. — Это чревато.

— О да, — оскалился Райнхард.

— Значит — кость. Учитывая наше скромное положение — проще всего откупиться деньгами, а деньги у Его Сиятельства есть. Вот пусть и заплатит. И нас из княжества уберёт, и с КМ проблем не будет, если мы выдадим складную версию. И даже престиж для Печоры заработает — дескать, вот какие у нас таланты растут!..

— Хех, — одобрительно покивал дядя. — А соображаешь… Даже и не возразить ничего сходу — вроде всё складно разложил. Но ты хоть представляешь, сколько может стоить обучение в таком месте? Да ещё и на двоих?

— Троих, — уточнил я. — Неудобных свидетелей вообще-то трое.

— Вилли и пятнадцати нет, а на учёбу раньше шестнадцати не берут.

— Ну, значит, придётся сделать исключения. А что? Ранг у неё уже девятый, клетку за пару месяцев натянем ещё на одну ступень. Учится она вместе с нами, знает даже побольше… Справимся.

— Может ты и прав, может ты и прав… — Райнхард задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Но вот тут у меня уже есть сомнения…

Взял кружку с моим недопитым чаем, понюхал.

— То есть в том, что я увидел жизнь, что мог бы прожить и принёс оттуда кучу разных знаний — тут сомнений нет, — хмыкнул я. — А вот что можно Вилли в четырнадцать лет в Академию засунуть — тут ты уже сомневаешься.

— Ага. Вроде того.

— А если бы я сказал тебе, что не просто увидел свою жизнь, какой она могла быть? Что если я на самом деле прожил её — все эти десятки лет, а потом вернулся в себя-шестнадцатилетнего?

— Это уже, конечно, сомнительнее, — хмыкнул Райнхард и отхлебнул чая. Моего, кстати, чая. — Потому что если пророчества научно доказаны, то вот с путешествиями во времени всё иначе.

— Но метод доказательства всё же есть, — улыбнулся я.

— Нда? И какой же?

— Дар Пророка не способен пробиться через Замыкание Макондо. Люди и пространство, что находятся в поле Замыкания, выпадают из поля зрения пророка. Так?

— Ну, допустим, — с подозрением отозвался дядя. — Хотя, прикладной теормаг и не был никогда моей сильной стороной…

— Поэтому если мне, например, через Дар пророка откроется будущее, то я не буду знать о людях и предметах, что сейчас или потом будут помещены в поле Замыкания, — продолжил я. — Однако! Замыкание Макондо можно вскрыть или нарушить. В таком случае, если я вынесу какую-то информацию из него и вернусь в прошлое, то буду об этом знать. Так?

— Это очень сомнительное доказательство. Но я никогда не интересовался теорией путешествий во времени, так что звучит в некоторой степени разумно… Но как мы можем это проверить? Я вот что-то никого не припоминаю, кто угодил бы в Замыкание Макондо — это же чисто теоретическая хрень…

— И никто не помнит. Потому что при помещении объекта в поле Замыкания, информация остаётся на бумаге или пергаменте, остаются фотографии… И всё это можно подделать или уничтожать. А вот люди просто забывают. И ты тоже забыл.

— Ну и что я забыл? — хмыкнул Райнхард. — Или кого?

Я на мгновение прикрыл глаза, собирая магическую силу… А затем выдохнул, ощущая как искажается пространство вокруг меня:

- Ты забыл свою сестру — Ингеборгу Винтер.

Время на мгновение замедлило свой ход, когда вокруг меня разошлись волны, в которых искажалось очертание пространства.

Словно круги на воде от брошенного камня.

И я сейчас был именно тем самым камнем.

С грохотом упала на пол и разлетелась на части чашка из руки дяди. Остатки чая брызгами взмыли в воздух… и обрушились вниз, обращаясь лужей чёрного масла, по которой тут же начали пробегать волны игл.

Как часто случается при сложных ритуалах — когда соприкасаются наш мир и Та Сторона, появляется ферромагическая жидкость.

Дядя побледнел и схватился за голову.

— Что… — потрясённо выдавил он. — Как ты…

— Райнхард, я из будущего, — сообщил я. — Райнхард, мы в дерьме.

Глава 5

— …И лишь беспримерная храбрость подданных нашего любимого княжества позволила избегнуть больших жертв!

Голос у князя Михаила был хорошо поставленным и очень сильным — даже и без усиливающей звук магии. Да и поговорить Его Высочество любил и умел. Ну, а голодные до любых зрелищ жители Чердыни и не такого оратора были бы рады послушать.

— И дворяне, и солдаты, и даже простые крестьяне — все они вместе встали на защиту других и остановили Потоп! Да, не все из храбрецов выжили в том бою — семьи потеряли отцов, братьев, сыновей… Но все мы помним прошлые нашествия чудовищ, когда счёт погибших шёл на сотни. Смерть даже одного человека — это всегда трагедия, но мы не должны делать их жертву напрасной — мы должны жить! И за погибших в том числе! А сейчас я бы хотел попросить подойти сюда корнета Андрея Латышева!

Сидевший неподалёку от нас порубежник поднялся с места, опираясь на трость, и под гром аплодисментов и криков двинулся к князю, прихрамывая на раненую ногу.

Корнет, считай, дёшево отделался — ногу прокусили, ну и так, подрали немного когтями и зубами. Но — ничего страшного. Как улыбался перед боем, так и сейчас улыбается — молодой, чего сказать. Глуповат, но храбр. И смерти не боится. Хотя смерть — вот она, совсем рядом же прошла. Из двух десятков бойцов его отряда в живых только половина осталась, но, учитывая, со сколькими тварями нам пришлось столкнуться — такие потери были ещё приемлемы.

Без магов они, скорее всего, погибли бы все. И артиллерия с пулемётами не помогли бы.

— Моим словом корнет производится в поручики, награждается орденом князя Станислава четвёртой степени и получает пятьсот рублей золотом! — объявил князь, протягивая руку для пожатия.

Латышев с энтузиазмом пожал руку, вытянулся во фрунт, насколько позволяли раны, и бодро гаркнул:

— Рад служить, ваше высокопревосходительство!

Новоиспечённому поручику преподнесли новые погоны, коробку с деньгами, а князь лично приколол орден к кителю.

— Да это я рад, что мне служат такие храбрецы, — усмехнулся Михаил Святославович и хлопнул поручика по плечу. — В дружину ко мне пойдёшь?

— Прошу простить за дерзость, Ваше Высочество, но хотел бы остаться с братьями в Порубежной страже.

— Ну, твоя воля. Тогда вот ещё держи от меня, — князь достал из кобуры свой револьвер и протянул его рукоятью вперёд поручику.

А револьвер там был — не чета обычному оружию дружинников. Не в боевом плане, правда, а чисто внешне — хромировка, позолоченная гравировка, накладки на рукоять из мамонтовой кости… Роскошь, короче. Но в бою — скорее бесполезен, если не сказать больше. С другой стороны — а какой вообще смысл таскаться в бою с наградным оружием? Наградное — оно на то и наградное, чтобы дома хранить, гордиться и потомкам передавать. Особенно, когда есть что передавать, а то в будущем тот же Пакт хоть и не отказался от подобного рода наград, но вся внешняя роскошь свелась к небольшой металлической табличке с гравировкой…

Следом вызвали одного за другим пятерых солдат из тех, что были под командованием Латышева. Ещё пятеро лежали в лазарете, причём один из них был в крайне тяжёлом состоянии.

Рядовых бойцов ждало повышение до младших урядников, медали «За храбрость» и по сотне рублей золотом.

Это для тех, кто оставался в строю.

Тем, кто из-за ранений теперь вынужден был покинуть службу, даровался чин старших урядников, медаль и сто пятьдесят рублей золотом. Мёртвым — тоже. Им чины, конечно, уж без надобности, но зато их семьи получат пенсион за старшего урядника, помимо награды. Ну и, естественно, льготы для детей или близких родичей, буде они захотят поступить на княжескую службу. Вполне весомый приз, чтобы среди многодетных крестьянских семей нашлись новые желающие надеть форму.