Союз верных. Остгренц. Из цикла «Потускневшая жемчужина» - Александр Басов

Внезапные падения всегда неприятны, а внезапное падение в глубокую яму неприятно вдвойне. Наверное, стоит считать везением то, что поглотившая меня трещина оказалась не слишком широкой, иначе свободного падения с такой высоты я мог бы не пережить. А так моё тело швыряло из стороны в сторону по узкой расселине, и дело ограничилось переломами полудюжины рёбер и одной сломанной ногой, не считая пары десятков разного размера синяков. Свалившись на кучу мелкой щебёнки, я было решил, что пролетел, чуть ли не милю, но позже выяснилось, что высота падения составила всего около тридцати футов. На моё счастье, Страж грохнулся уровнем ниже. Было слышно, как он копошится среди крупных кусков породы, стараясь выбраться из-под обвала. – Клаус! – Громко позвал я, но запорошённое пылью горло отказалось мне повиноваться, исторгнув какой-то хриплый стон, сменившийся длительным кашлем.

В тот момент я не знал, что произошло с моим приятелем, и пребывал в полной уверенности, что и он свалился вниз. Причина, по которой Клаус не отзывался, могла быть только в том, что ему досталось гораздо сильнее, чем мне. Мрачное местечко, в которое мне посчастливилось попасть, скудно освещалось выпавшим из костра поленом, и пока я приходил в себя, оно успело догореть. Отсутствие освещения всегда производило на меня тягостное впечатление. После такого падения даже шевелиться не было никакого желания, но мысль о том, что здесь темно, как в могиле, придала сил, заставив меня начать обследование пещеры. Сам не знаю, что я тогда искал, наверное, просто хотел выбраться из ограниченного замкнутого пространства, ведь, трещина уже заполнилась обломками камня, и обратный путь был отрезан. Наиболее доступным мне способом передвижения было ползание на четвереньках, а единственным ориентиром служила куча щебёнки. Оттуда я и начал изучать место, едва не ставшее для меня последним пристанищем.

Размышляя о том случае, я проанализировал своё поведение и пришёл к выводу, что больше всего, в тот момент, боялся обнаружить на полу пещеры бездыханное тело Клауса. Наверное, поэтому из моей груди вырвался такой пронзительный вопль, когда под руку попалась неровность с характерными очертаниями человеческой руки. Ещё страшнее стало, когда выяснилось, что плоти на руке нет, а кости рассыпаются в прах даже от несильного давления на них. Понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что так быстро истлеть Клаус не мог, а значит, помимо меня в пещере находился скелет человека, умершего очень много лет назад.

Немного осмелев, я стал осторожно ощупывать находку, и первым, на что наткнулись мои пальцы, был тяжёлый широкий браслет на руке скелета. Мертвец был одет в странную, нисколько не пострадавшую от времени одежду, представлявшую собой сшитые вместе куртку и брюки. Я собирался обследовать содержимое карманов, как вдруг почувствовал сотрясение каменного пола под ногами. Судя по всему, голем смог выбраться из-под заваливших его камней и теперь прокладывал себе путь наверх. Трещина на потолке заново разошлась, и если бы я оставался на прежнем месте, то был бы неминуемо засыпан камнями. Бросив взгляд наверх, я увидел склонившегося над провалом целого и невредимого Клауса с горящей головнёй в руках.

– Берко! – Жалобно прокричал мой приятель, и по его интонациям стало ясно, что повторяет он это не в первый раз.

– Здесь! – Откликнулся я, понимая, что заметить человека на такой глубине не так-то просто.

– Живой! – Завопил Клаус и на радостях уронил пылающую деревяшку прямо мне на спину. – Оставайся на месте! Сейчас я спущу верёвку!

Кисти моих рук не пострадали, поэтому Клаус вытянул меня наверх без особого труда. При подъёме моё несчастное тело моталось из стороны в сторону и пару раз шмякнулось сломанными рёбрами об камень так, что потемнело в глазах от боли, но верёвку из рук я не выпустил.

– Уходим, Берко! А то он выберется оттуда и нам несдобровать!

С моей стороны возражений не последовало, но идти я не мог, и Клаусу пришлось тащить меня на себе до самого дома. Он был крепким парнем и мог двигаться без остановки, но мне самому приходилось просить его о передышке, чтобы хоть немного отдышаться. От боли в сломанных рёбрах я невольно задерживал дыхание, и это продолжалось до тех пор, пока нехватка воздуха не заставляла сделать глубокий вдох. Последнюю передышку Клаус сделал, не доходя полсотни ярдов, до обитаемых пещер.

– Спасибо за всё, Берко, – сказал он, укладывая мне под голову свой мешок. – Даже не представляю, чем ты приложил Стража… Спрашивать не стану, чувствую, что лучше мне этого не знать. Спасибо, друг.

Я попытался устроиться поудобнее, но содержимое мешка было твёрдым, словно камень.

– Что ты туда запихал, Клаус? Тебе здешних камней мало?

Мой приятель ухмыльнулся и, распустив горловину мешка, достал оттуда странной формы камень размером с большую сырную голову.

– Узнаёшь?

– Что-то напоминает, но точно не сердце.

– Какое там сердце! Хорошо, хоть сами ноги унесли. Когда ты кинул в Стража ту штуковину, он почти поймал её у самого пола. Потом загрохотало так, что провалился пол, а у Стража отвалилась кисть руки. Она ему уже ни к чему, а мне не хотелось возвращаться домой без добычи.

– Не очень это похоже на руку. – Засомневался я.

– Скорее, на латную рукавицу, – уточнил Клаус, – у голема нет таких пальцев, как у человека.

– И что ты собрался с ней делать?

– Покажу нашим парням, пока она не рассыпалась. А то кое-кто не верил, что я отважусь выйти против Стража. Ну и про тебя, Берко, тоже расскажу. Это будет честно.

Мне и так нужно было как-то объяснять родителям, откуда взялись многочисленные травмы. Я представил, как ужаснётся мама, когда до неё дойдут слухи о моих приключениях и произнёс:

– Будет лучше, если ты скажешь, что был один, а меня вытащил из глубокой расселины, когда возвращался домой. Не хочу волновать родителей.

– Как знаешь, Берко. – Клаус подумал немного и спросил: – А если спросят, как я справился с големом?

– Скажешь… Скажешь, что на Стража рухнул потолок, а ты потом врезал кувалдой ему по руке и отломил её.

– Годится.

Увидев, в каком состоянии находится сын, мама без лишних вопросов принялась оказывать медицинскую помощь, и мне не пришлось врать про разработку нового способа скалолазания. Отец тщательно осмотрел все повреждения, потом нахмурился, стал принюхиваться и внимательно разглядывать мою одежду. Он тоже ничего не спросил, но в тот день перетряхнул все свои запасы и устроил полную опись имущества Хранителей. Я понял, что он уловил слабый запах едкого дыма, впитавшийся в одежду после того, как произошёл взрыв. Отец ничего не знал о моих личных запасах, поэтому отбросил свои подозрения, решив, что ему просто показалось.

Подлечившись, я, первым делом достал из тайника браслет, который нашёл возле скелета. Браслет, вне всякого сомнения, был предметом, созданным Древними. На это указывало наличие плоского прямоугольного экрана, подобные которому мне приходилось видеть на других приборах. Панели управления под экраном не оказалось, возможно, он был сенсорным. Оставалось только пожалеть, что его поверхность была в очень плохом состоянии, с обилием царапин и трещинами. На внутренней стороне браслета виднелась типичная крышка аккумуляторного отсека. Застёжка браслета оказалась расплющена, и открыть её не получилось.

У моего отца не было ничего подобного, а это означало, что в мои руки попала очень редкая вещь. Помню, что я очень разочаровался, когда выяснилось, что аккумуляторов нужного размера у Хранителей нет. Строго говоря, у нас осталось ни более десятка источников питания, и почти все они очень экономно использовались в медицинских диагностических приборах. Нечего было и думать, чтобы стащить хотя бы один аккумулятор, и с его помощью запитать таинственный браслет. Мне ничего не оставалось, как поместить находку в свою сокровищницу до лучших времён.

Назначение этой вещи мне удалось узнать три года спустя. Я уже почти не вспоминал про браслет, да и про оставшийся цилиндр со взрывчаткой тоже. В то время меня занимали совсем другие мысли. Детские игры и приключения в неисследованных пещерах были заброшены, как старая рубашка, которую уже не натянуть на раздавшиеся вширь плечи. Отец подарил мне на день рождения острую бритву и научил соскабливать со щёк и подбородка редкие пока волоски. Клаус уже пару лет как брился, и его крепкая шкура легко выдерживала соприкосновение с бритвой любой степени заточки. Я же, пока осваивался с маленьким острейшим лезвием, ни дня не обходился без порезов, чем изрядно веселил своего приятеля.