За ширмой - Василиса Савицкая

Мужские плечи, в которые я пыталась уткнуться, были зыбки и не надежны. Почему-то в самый нужный момент они всегда терялись. У меня не было к ним ни претензий, ни обид, просто мне откровенно надоело упираться в пустоту, и я уперлась в свое собственное плечо и замерла. Впала в такую вялотекущую жизненную спячку. Сонный зритель в партере. На сцене – бурное действо под названием «жизнь», а я где-то в бельэтаже, в стороне, в тени. Я закрылась от окружающего меня мира с четким осознанием, что наблюдать за жизнью из окна мне комфортней. И я привыкла к этой мысли, а может, смирилась, и, в общем, если я не начинала думать, меня все устраивало. Но вдруг в мое грязное, запыленное окно постучали. Неожиданно, без спросу. Признаюсь, я не была готова и, более того, не хотела этого. Но, как я сейчас поняла, все было решено за меня свыше.

Он просто шел мимо моей жизни и случайно заглянул в нее. Так мельком, мимоходом. Я даже не заметила его сразу, а когда узрела, плотнее задернула шторы, пытаясь спрятаться за ними, чтобы продолжать наблюдать за происходящим вокруг из своего маленького мирка. Спокойно, не дергаясь, не переживая. Сидишь, пыль смахиваешь. Но нет. Он мало того что остановился и постучал, а когда я не ответила, выбил к чертям и так треснувшее стекло, вырвав раму с корнем. Если честно, мне было очень страшно. Привычная размеренная жизнь «за стеклом» пошатнулась. Ритм, установленный мной, сбился, а в голове появилась уйма ненужных мыслей, которые нужно было думать. Опять думать.

Но его это не смущало. Он стоял, сверкая своей невероятной улыбкой, на которую я готова была смотреть часами. В теле стало появляться тепло. Нет, не то, что вы сейчас подумали… Мужчина, женщина, внутри теплеет, в животе бабочки, нет, не этот бред. В теле стало появляться живое тепло, как у живых людей. Понимаете? Живая улыбка, я успела от нее отвыкнуть, и сразу она была похожа на оскал испуганного, загнанного в угол зверя, но мышечная память делает свое дело, сами понимаете. Живые мысли, не серые, тяжелые, а такие, как стая колибри в голове и радугой. Но я старалась, я боролась, я не позволяла себе, я тормозила себя. Я забивала окно досками, пряталась за ним, пытаясь вернуть привычный ритм жизни. Но когда ты мертвый и вдруг чувствуешь живое тепло внутри, хочется еще и еще. Это как наркотик, понимаете?

Когда я осознала, что пазл наших душ сошелся в одну картинку, прятаться было уже поздно. Эти квадратики с выступающими и вступающими штучками были настолько схожи, что не нужно было даже напрягаться, чтобы подбирать их, они становились в красивый узор сами… С полуслова, с полувзгляда, с полумысли. Что-то хотеть от него по принятым схемам у меня не получалось в принципе. Нет, я опять же пыталась, честно, ведь так надо. У всех же так. Впихивать в рамки, подгонять под шаблоны, давать какие-то определения, называть все своими именами. Четко определять начало и конец отношений, обязательно вешать ярлык на статус, который ты в этих отношениях занимал. Смешно, да? Как будто должность и табличка на двери. Петров Иван Иванович – друг, а Иванова Галина Сергеевна – любовница. Но тут отношения перешли на другой уровень, и табличку сменили с любовницы на любимую женщину. Хотя любовница – это разве не любимая женщина? Несчастная, но любимая. А это табличка под названием «муж» – смотреть всем, руками не трогать. И ничего, что уже не нужен, но так надо, мое. Видите, какую красивую табличку сделала, старалась, на зависть всем. А вот Сидоров, и его табличка: «соратник по мыслительному процессу» и так далее и тому подобное. Бред! Шаблоны, ярлыки, штампы…

А слово «брак»? Кто и почему определил любовь браком? Это слово наводило ужас с детства.

«Вступить в брак». Жесть! Как в дерьмо вступить, извините за грубость. А слово «отношения»? Почему-то оно вызывало у меня одну единственную эмоцию – печаль. Такая прямая ассоциация с течением реки, которая относит. Относит отношения. Как только звучало: «У нас отношения», тут же я кожей чувствовала, как течение начинало их смывать и относить… Раньше или позже, вопрос времени.

А сейчас не было слов, не было рамок, шаблонов, названий, предложений. Не было отношений. Два человека друг напротив друга, глаза в глаза, рядом, вместе, но на разных концах вселенной. Вроде протяни руку – и вот… Но не дотянуться. Страшно же. В голове мысли: а как дальше, а что потом? Слишком схожи, слишком едины, но слишком поздно, не то время, мозг взрослый, не расслабляет. Руки тянулись, глаза искали, а мозг не пускал. Но души, они такие… Им законы, писанные мозгом, нипочем, у них своя карусель. И они не спрашивали разрешения у мозга, они перли напролом по заданному ими маршруту. Они тянулись друг к другу, они были вместе, они смешались в одно мгновение, не дав опомниться и подумать. Нужно было это нам или нет, их мало интересовало.

Недавно появившееся живое тепло переросло в умиротворение. Понимание того, что просто хорошо от присутствия человека в твоей жизни. Он есть, и не важно – рядом или за тысячи километров. Ты знаешь, что этот человек идет где-то по земле, живой, здоровый, и ты спокоен, ты счастлив. Не нужно было ни плеч крепких, ни обещаний зыбких. Все это осталось там, в прошлой жизни. А мы ничего и не обещали друг другу, мы просто были… Были на одной параллели… В одной галактике… среди звезд…

И мозг замолчал. Ему нечем было крыть. Смирение, принятие как должное, потому как иначе быть не могло. Он нужен был мне, а я ему… Два спасательных круга, брошенные с неба друг другу, чтобы не утонуть в рутине жизни.

Да и что нам оставалось делать, когда шестеренки сошлись и механизм запустился? Все произошло само собой, без нашего на то разрешения. Винить себя было глупо.

Не скрою, было жутко страшно. Страх распирал изнутри. Вопросы не заканчивались, предчувствие неизбежной боли сводило с ума. Но все уходило на второй план, когда ты понимал, что в этом дуэте эмоции множатся надвое. Когда та половина души, сцепленная с тобой, болела, ты отрывал кусок своей и латал дыру, потому что там нужнее. То же происходило и с той стороны. Но при этом не было общей жилплощади, цветов на восьмое и галстуков на Новый, не было совместного бюджета, детей, кастрюль.. Ничего не было… Да и не могло быть. Просто две залатанные, потрепанные души там, в небе, где-то за атмосферой.

Это были новые ощущения. Ровно насколько они были прекрасны, настолько же они были и убийственны…

Я молча смотрела в окно, за которым томно плыли облака, пронизанные сочным оранжевым светом солнца. Тут все цвета были контрастней и насыщенней. Он проследил за моим взглядом.

– Красиво, правда?

– Да, – не отрывая глаз, тихо сказала я.

– Разве там с земли, облака такие же прекрасные, как тут? – края его глаз разрезали мелкие добрые отцовские морщинки.

– Нет.

– Вот видишь. Так и любовь. Та, земная, она, как и облака, которые ты видела снизу. Они прекрасны, необычны, но не идут ни в какое сравнение с этими, которые ты видишь тут. Редко кому везет увидеть их, так же, как еще реже испытать это поистине волшебное чувство, подаренное мной свыше избранным. И ты, дитя мое, узнала, что такое истинная любовь. Я выбрал тебя.

– Ты ошибся, – я прервала его на полуслове и перевела уставшие от яркого света глаза на него. – Я не справляюсь, я не выдерживаю. Я не оценила твой дар по достоинству, мне сложно, очень сложно. Я не избранная, я обычная.

– Ты просто пытаешься все то, что произошло с тобой, подмять под стандарты, установленные вами там, на земле, но пойми: истинная любовь не входит в эти рамки. Она выше, чище, светлее, шире. Просто прими ее.

– Но я же хожу по земле! – не в силах сдержать гнев, закричала я. – Я росла в этих рамках, шаблонах. Да, я не принимала их. Мне не подходили они, и я закрыла себя, от всех закрыла. А ты выкинул меня из моего мира, дал мне эти нереальные чувства, с которыми я не знаю, что делать. Да, они необыкновенны, да, глубина их необозрима, да, не каждый может вот так просто без отдачи той истинной, не требующий ничего взамен… Я благодарна тебе за то, что смогла испытать все это, но мне бывает очень сложно, очень страшно и очень больно. Скажи мне, почему я?

– Ты была готова к этому. Ты достигла того познания, силы, мудрости, к которым люди не могут дойти и за всю жизнь. Тебе повезло.

– В чем? В чем мне повезло? – чуть не плача, прошептала я. – Ты подарил мне то, от чего я так пыталась уйти. Я не хочу больше бояться, падать, вставать. Я не хочу, чтобы мне было больно. Больно так, когда от тоски все тело сводит судорогой, и ты не в силах распрямиться. Я боюсь предательства, я не хочу обмана. Я ушла от всего этого, осознанно ушла! А ты поиздевался! Ты пошутил надо мной?!

– Нет, я оживил. Тебя оживил. Понимаешь? Ты схоронила себя в разочаровании, ты укрыла себя гнетущей печалью, обрекла на одиночество, ты умерла раньше времени. Да, все люди проходят через боль, страх, всем вам присущи те или иные эмоции. Кто-то цепляет их глубже, кто-то прет по верхам. Это и есть жизнь. А ты сложила лапы на груди, сколотила себе гробик из своей квартиры и ушла в себя дожидаться физической смерти. По-твоему, я должен был просто смотреть на это все и ничего не делать? Я не мог. И то, что я сделал, был, поверь, единственный, правильный выход.