Мятежный дом - Ольга Чигиринская

Места бандиты тоже занимали по рангу. Ближе к низенькой сцене садились командиры, рядовые — ближе к дверям. Ганта старался не замечать Элала — теперь уже трудно было притворяться крутым, когда все видят, что твое место — в крайнем левом углу.

— Сядь сзади меня, — прошипел он, не оглядываясь, и Элал сел, где сказано.

Зал наполнился народом и девушки принесли легкие напитки. Ганта и его звено дали понять Элалу, что ждут от него застольного прислуживания, и он не стал возражать.

Когда кувшин опустел и принесли второй, в зал вошел человек, при появлении которого все встали: Габриэль Дельгадо, известный как Габо Пуля Не Берёт, или просто Габо Пуля. Это был ближайший советник, заместитель и, по слухам, любовник Гор Нешер. Его появление значило, что Гор будет здесь с минуты на минуту. Поэтому все ждали стоя, пока он не прошел к своему месту — столику у самой сцены, где стояло всего два стула. И когда он прошел — не сели, а продолжали ждать вместе с ним, пока в зал не спустилась по ступенькам очень тонкая и коротко стриженая женщина с огромными, изжелта-зелеными глазами. Ее брючный костюм полыхал кармином, и полные губы на бледном лице горели, словно цветок на снегу.

— Здравствуйте, господа, — сказала она. — Садитесь. Харнама сегодня ушел от нас, и мы проводим его. Габо, я хочу слышать музыку.

На сцене появился дуэт музыкантов — гитарист и певица с мультивоксами. Песня, которую они запели, была спокойной, но таила в себе какую-то внутреннюю энергию, как выключенный флорд. Языка ее Элал не понимал, но, судя по тому, как строго певица взмахивала рукавами, как ее игра была очищена от малейшего намека на игривость — это была не любовная песня.

Официантки начали разносить блюда. Элал ел мало и много наблюдал, стараясь запоминать лица и имена. Увы, о покойнике сегодня говорилось больше, чем о всех живых вместе взятых, но и по этим репликам Элал составил себе какое-то представление о взаимоотношениях в банде. Главным же образом он старался наблюдать за Гор. Он знал, что она недолго пробудет здесь — она терпеть не могла пьяных оргий, но требовать от своих людей поста и воздержания тоже не собиралась, поэтому покидала такого рода мероприятия довольно рано. Элал извертелся весь, стараясь выдумать удобный предлог, чтобы попасть ей на глаза — но как оказалось, предлога не надо.

— Нас было сорок четыре, когда мы шли на дело, — сказала Нешер, поднявшись для короткого слова по умершему. — Харнама погиб, и мне жаль его, потому что он был хорошим бангером. Но сейчас я вижу, что нас опять сорок четыре. Ты, мальчик, — ее накрашенный ноготь, как показалось Элалу, протянулся через весь зал и уколол его в грудь. — Встань и отвечай, откуда ты.

— Я… — Элал облизнул губы, потом рывком поклонился, потом снова выпрямился. — Я всегда уважал Итивакай. Вы «все за одного»… я Элал из Сурков. Я всегда хотел быть с вами…

— Чтобы попасть в Итивакай, мало хотеть, телок, — улыбнулась женщина. — Нужно кое-что мочь. Кто знает, что такое Сурки?

— Шпана, — отозвался один из бригадиров, сидящих подле сцены.

— Они ходят подо мной, — второго бригадира Элал, естественно, знал, его звали Ахав, и на его поддержку юноша тоже рассчитывал, потому что посылал и ему подарки. — Их капитан — Данг Йинг Сионг, госпожа помнит его отца. Недавно они вышибли сопляков Яно из глайдер-порта…

— Ах, да, — кивнула Нешер, хотя наверняка прекрасно все помнила; поманила юношу пальцем, и сердце Элала забилось аж в горле. — Ты там дрался?

— Вот! — Элал торопливо закатал рукав и показал ей длинный порез чуть ли не через весь бицепс. — Это я там получил!

— А если бы тебя ранили в бедро, ты бы штаны снял? — усмехнулась бандитка. — Кто тебя выучил так суетиться, сладенький?

Элал вспыхнул. Обращение «сладенький» было в ходу для пассивных партнеров. Бандюки заржали.

— Ладно, я пошутила, — Нешер прикрыла глаза, словно бы что-то вспоминая. — Так значит, ты хочешь быть мне полезным…

— Элал, — подсказал юноша. — Да, сеу Гор, очень хочу.

— Вроде бы с вами, а вроде бы не с вами бегает мальчишка по прозвищу Флорд, — Нешер снова села. — Приведи его сюда.

Небрежным жестом она дала понять, что разговор окончен. Элал почувствовал, как сердце, от радости впрыгнувшее в глотку, теперь душит его.

— Сеу Нешер, — прохрипел он. — Сеу Нешер, Флорд… он… не нужен вам. Он малахольный. Блаженный.

— Ты хочешь быть мне полезным или нет? — цветок ее губ на миг стал похож на рваную рану и Элал понял что сделал глупость, осмелившись возражать. — Я разве спрашивала твоего мнения о Флорде, телок? Просто найди его и приведи сюда, это все, чего я хочу. Все, ступай, больше ты здесь не нужен.

Элал прошатался к выходу, как человек, раненый в спину. Слезы жгли ему глаза, и, опустившись на скамейку в скверике, он дал им волю.

— Я убью тебя, Йонои! — он ударил себя в грудь. — Убью, сволочь!

На обратном пути он сбросил с постамента бога, которому помазал губы своей кровью и бросился наутек, пока не выскочил из храма жрец.

Глава 2

Кровь и песок

Он пришел из яростного, короткого, взрывного дождя — как будто вырос на пороге черным цветком. Монтег, открыв дверь с пульта во дворе, даже вздрогнул.

— Как ты садился в такую погоду?

Моро откинул с лица капюшон и огляделся, словно впервые заметил посеревшую песчаную равнину, оправленную в горы и придавленную низкими облаками, в которых плясали разряды. Дождь мгновенно промочил его волосы насквозь, струйками потек по щекам, а он поймал языком каплю, скатившуюся по верхней губе, и засмеялся.

— Конечно же вслепую, Эш. По приборам. Что за вопросы?

— Ты не мог оставаться на орбите, дожидаясь лучшей видимости?

— Не хотел.

Они вошли в дом, и слуги сняли с господина мокрый плащ и защитный костюм, поднесли согретого вина, принялись готовить обед в неурочный час.

— Как все прошло? — спросил Эш, когда они с Моро остались одни за столом.

— А как ты думаешь? — Моро пожал плечами. Эш, как его деловой партнер, имел право знать, куда и зачем он летал. Но не имел права знать (хотя наверняка догадывался), что это не частная инициатива Моро.

— Все прошло настолько хорошо, насколько хорошо может пройти одиночный полет в обход имперских патрулей и переговоры с редкостным мерзавцем по исключительно мерзостному вопросу. Мерзавец заинтересован. Короче, все прошло — лучше не бывает. А как дела здесь?

— Приступы у мальчика стали реже, если верить его медицинской карте. Шнайдер вернулся с победой, объявил наш собственный Эбер и элиминацию гемов.

— Вот как? — вся расслабленность с Моро мгновенно сошла. — Все-таки решился?

— Ему некуда деваться. Ты же читал новости.

— Читал. — Моро выпил еще вина. — Ну, не тяни. О чем ты хочешь промолчать, зная, что это бесполезно, раз я завтра появлюсь в городе?

Эш разжал руки, стиснутые «замком» и как можно безразличнее сказал:

— Среди этологов маленький переполох. Призрак твоего капитана выбрался из канализации и не дает покоя гемам.

— Кстати, мне жалоба поступила, — самым безмятежным тоном произнес Исия Дамон, угощая Райана-Ричарда сигаретой. Выдержал паузу и, естественно, не дождался вопроса «Какая?». — Жалоба на осквернение алтаря. Твоего алтаря. Кто-то регулярно тащит оттуда голографию. А недавно совсем распоясались: сварили из двух металлопластовых планок крест и приварили к стене над алтарем. Кто бы это мог быть, сеу Йонои?

Парень пожал плечами.

— Алтарь мой. Что хочу, то и делаю, нэ?

— Никак нет. Я специально проверил: за осквернение алтаря полагается штраф в эквиваленте сотни дрейков. И знаешь, никаких исключений для духов и богов закон не делает. Ты хотя бы в руках такую сумму держал?

— Я наследник всего экипажа «Паломника». Дайте мне добраться до имперского банка — и я заплачу.

Исия протянул руку через столик и поддел его пальцем за ворот.

— Я тебе говорил: держи голову ниже? — прошипел он. — Тебе не терпится умереть? Этологи ищут тебя, недоумок. Ты что думал, гемы способны хранить тайну?

Парень медленно взял Исию за руку и высвободил свой воротник.

— Я знал, что гемы не смогут хранить тайну, — сказал он. — И я знал, что меня ищут.

— И тебя это совсем не гребет?

Пацан улыбнулся и молча пожал плечами.

— Выскажусь еще яснее: именно мне поручено узнать, не воскрес ли часом кто из мертвых.

— Я не воскрес, я выжил, — тихо ответил Ран.

— Так это дело поправимое, — в тон ему сказал Исия. — А для верности тебя еще сунут в аннигиляционную камеру реактора. И амбец, нечему будет воскресать по трубному зову.

— Господь из ничего сотворил целый мир. Ему будет нетрудно дать мне новое тело.

— Это уже за пределами моих полномочий. В их пределах — найти и закрыть этологического диверсанта.