Портрет моего отца - Вадим Трунин

Коля сказал:

— Дядя Володя, вы ведь тогда в пятьдесят четвертом вместе с моей матерью на Братскую ГЭС уезжали, это верно?

— Ну, — нехотя согласился Лешкин отец.

— Что там у нее случилось?

— Что случилось. А ничего не случилось. Работали там, и все. На котловане. Я ведь мать твою любил, Коля. Знаешь, как любил! — Он заскрежетал зубами. — А она, хрен по Волге, встретила там одного инженера. Но и у них ничего не вышло. Кроме тебя, правда. Ну, да дело это прошлое, быльем поросло, а кто старое помянет, тому глаз вон!

— Вы помните, как зовут его, этого инженера?

— Отца-то твоего? А ты что ж — не знаешь?! Володькой его тоже звали. Володька Январев, точно. Да я зла на него не держу. Парень он ничего был. А как говорится, баба не схочет…

— Дядя Володя, — перебил его Коля, — а почему был? Он что, умер?

— Кто? Володька Январев? Нет. Хотя времени-то вон сколько прошло. Ты мне лучше вот что скажи: чего это вам на месте, сукиным детям, не сидится? Медом там, что ли, вам в городе задницы мажут? А? Мой-то покрутился тут после армии и тю-тю, хрен по Волге.

— А где он сейчас? Написал?

— Пишет. Адресок могу дать. И ты тоже? Хлеб да сало все пожрать любят, а кто его делать будет? Дядя? Э-эх! Ну, давай еще по одной на дорожку. — Он тряхнул пустой бутылкой: — Все. Конец. Все когда-нибудь кончается, к сожалению, Коля.

Снежники кружились в свете фонаря и падали, устилая промерзлую землю искрящимся белым ковром.

Коля долго ждал у ворот с надписью: «Абаканская областная автобаза». Шапку и шинель на плечах густо покрыло снегом.

Наконец вдали замаячили белые блики фар в снежном мареве и послышалось рычанье мотора. Из сторожки вышел вахтер в тулупе и сказал:

— Ну, вот и дружок твой пожаловал. Как завсегда, последний. Ты полбанки-то прихватил? А то, поди, он и разговаривать с тобой не пожелает.

— А что он, пьет?

— Все мы пьем. Не пьет только верблюд. А он зашибает маленько.

Машина подъехала к воротам и, скрипя тормозами, встала. За светом фар угадывался большой грузовик. Водитель нетерпеливо посигналил. Сторож махнул рукой:

— Сейчас, сейчас, ишь какой нетерпеливый. Тебя тут человек третий час на ветру дожидается!

Хлопнула дверца. Леша Горбатов спрыгнул на снег, подошел.

— Так. Тебя тут только еще не хватало, — устало сказал он и обнял Колю…

В комнате общежития было тепло. Две койки, стол, застеленный газетой, фанерный шкаф и радио на нем.

Вошли, разделись. По радио неожиданно громко сказала женщина:

— Московское время шестнадцать часов. Передаем…

Леша дернул за провод, голос женщины смолк.

— Сосед мой в рейсе, так что можешь переночевать спокойно. — Леша заглянул под стол, отодвинув ногой стул, потом раскрыл створку шкафа. — Садись, сейчас организуем чего-нибудь. Черт, чайник куда-то провалился.

— Погоди, — сказал Коля. — Машка где?

— Машка? Так ты к Машке приехал? А, ну да. Ну, тогда иди к ней, иди. Я тебе сейчас объясню, как пройти. Это недалеко. Давай. Она будет рада, я думаю.

Ну, конечно, давай, давай. Дружок. Вот как выйдешь сейчас, направо, потом еще раз направо, там будет высокий забор и номер «двадцать семь» на воротах. Крупно, не ошибешься. Поспеши, как раз к ужину и поспеешь. — И добавил, когда Коля уже одетый стоял в дверях: — Только извини, если что будет не так. Назад я тебя не пущу. Понял?

— Понял, — кивнул Коля п вышел…

Высокий деревянный забор, калитка и номер 27 на воротах крупно нарисован.

Коля подошел и постучал кулаком по калитке. В ответ раздался злобный собачий лай. Потом где-то лязгнула щеколда, скрипнули двери. Кто-то шел к калитке.

— Кто там? — спросил мужской голос.

— Маша Воронова здесь живет?

— А что вам нужно?

— Мне нужно ее повидать.

— А кто вы такой? — продолжал допрашивать голос, не открывая калитки. Пес отчаянно лаял. — Да замолкни ты, тварь! — Удар по чему-то упругому и собачий визг.

Коля сказал:

— Да вы хотя бы калитку откройте, не боитесь, не укушу я вашу собаку.

Со скрежетом отодвинулся железный засов, калитка открылась. Перед Колей стоял рослый мужчина лет тридцати с небольшим, в душегрейке и валенках.

— Ну?

— Ответьте все-таки на вопрос: Маша здесь живет?

— И вы мне ответьте, кто вы такой?

В это время за его спиной открылась дверь дома и на крыльце в прямоугольнике света появилась Маша.

— Павел, кто там?

— Вот и я выясняю это.

Коля позвал:

— Маша!

Она узнала его:

— Коля! Коленька!

Мужчина обернулся:

— Что? Еще один друг детства пожаловал?

— Да! — резко сказала Маша. — Да!

И пусть он войдет!

— Ну что ж, пусть попробует.

Мужчина отступил на шаг от калитки и сразу из-за спины его вылез пес, которого он не стал удерживать. С глухим рычаньем нес подошел к Николаю, обнюхал полы его шинели и сапоги и едва заметно вильнул хвостом.

— Сволочь! — сказал хозяин и снова попытался ударить его ногой, но пес увернулся. — Вот тут пускай и стоит. А в доме ему нечего делать! — Он поднялся на крыльцо и бросил в лицо Маше: — Это мой дом! И я хочу в нем покоя! Поймешь ты это в конце концов или нет? — Мужчина ушел, рывком захлопнув за собой дверь.

— Твои, — запоздало сказала вслед ему Маша. — Твой… Все здесь твое, будь ты проклят…

Коля молча смотрел на нее.

Маша спустилась вниз по ступенькам. На ней была шерстяная кофточка поверх платьица или халатика, голова непокрыта.

— Как я рада тебя видеть, если б ты только знал! Как ты меня нашел?

— Леша мне объяснил, где ты живешь.

— Так ты его видел? Как он там? Пьет опять?

— А тебя что, не выпускают отсюда?

Маша усмехнулась:

— Выпускают на поводке. Коленька, что мне делать?

— У тебя дети есть?

— Что? Смешной ты, ей богу… Какие дети? При чем здесь дети? Видишь, дом не достроен, какие тут могут быть дети? Дети. Мы сами были недавно дети. Глупые дети. Мне страшно, Коля.

— Ты не замерзла?

— Нет.

— Знаешь что, подожди, я скоро вернусь.

— Здесь?

— Нет, конечно, иди домой. Я скоро вернусь. — Он повернулся и торопливо вышел, оставив калитку открытой.

Леша не обернулся, когда он вошел. Перед ним на столе стояла бутылка водки.

— А, — сказал Леша, по-прежнему не оборачиваясь. — Пришел все-таки. Ну да… А куда ж ты денешься? Повидал красавицу?

Коля подошел к столу, взял бутылку и разбил ее о спинку кровати. Леша вскочил.

— Ты что?! Обалдел?

Ударив в челюсть, Коля сбил его с ног, а когда Леша поднялся, шаря вокруг себя в поисках, чем бы ударить, сказал спокойно:

— Убью.

Леша посмотрел ему в глаза, поднял опрокинутый стул и сел.

— Ну, что дальше?

Коля вынул ручку из кармана шипели:

— Бумага есть у тебя?

— Какая?

— Обыкновенная. Чистый лист.

— Вон тетрадка па тумбочке.

Коля взял тетрадь, вырвал лист и положил перед Лешей на стол, рядом — ручку.

— Пиши.

— Что писать?

— Директору автобазы. Как она у вас называется?

— Номер два.

— От водителя Горбатова Алексея Владимировича. Пиши! Заявление. Прошу с пятнадцатого числа сего месяца уволить меня с вверенной вам автобазы по семейным обстоятельствам.

— Ты не рехнулся, случайно?

— Пиши, Леша, пиши, пока я тебя прошу по-хорошему…

Тяжелый грузовик остановился около ворот с номером 27. Коля спрыгнул на снег. Постучал кулаком в калитку. Пес снова залился лаем. Снова скрипнула дверь и тот же раздраженный голос спросил:

— Ну, кто еще там опять?

— Это я опять, — сказал Коля.

— Милицию звать, что ли?

— Позовите, пожалуйста, Машу. На минуточку. Я должен передать ей деньги. Ей из дома прислали.

— Черт знает что… Другого времени не нашли? Обязательно ночью? Мария! Выйди.

Калитка открылась. Маша в платке, накинутом на голову, выглянула, удивленно взглянула на Колю, на машину. Коля взял ее за руку;

Она не сопротивлялась. Коля открыл дверцу, подсадил ее в кабину, влез следом сам, и машина, взревев мотором, отъехала.

Из калитки выскочили пес и хозяин с ружьем. Пес помчался вслед за машиной, а хозяин дуплетом выстрелил в снежную муть из обоих стволов. За глухими заборами никто не зашумел, не вспыхнул свет ни в одном окне. Стало тихо. Вернулся пес, лег у ног хозяина и заскулил…

Поднимая за собой снежную пыль, машина мчалась по шоссе.

Маша сидела в кабине между Лешкой, который вел машину, и Колей, привалившимся к дверце. Она смеялась:

— Сумасшедшие! Вы сумасшедшие! Как хорошо! Как я люблю вас, ребята! Боже мой, как я люблю вас!

Всю зиму они работали на прокладке газопровода в тундре. Коля Бурлаков и Леша Горбатов — на трубоукладчиках. Маша — на складе ГСМ. Каждое утро она привозила им на трассу солярку в цистерне, которую тянул на санях трактор. Коля и Леша работали в паре. Тяжелую нитку сваренных труб цепляли кронштейнами и опускали в траншею. Работали и в лютый мороз, и в пургу. Зима и тундра казались бесконечными.