Падение Небесного города (ЛП) - С. М. Бладинг

Они отвели меня в огромную купальню, где меня отмывали так яро, что кожа стала красной, раны открылись. В еде явно что-то было. Как я ни пытался, я не мог пробиться через туман. Тело горело, а мне было холодно. Руки и ноги были тяжелыми, я даже голову сам поднять не мог.

Жалкое зрелище.

Свет заблестел под водой, бросая блики на светло-голубые стены и потолок, приятно успокаивая меня. Мужчины опустили меня в пузырящийся бассейн горячей воды, голова едва выглядывала над поверхностью. Я не знал, куда они ушли. Они ушли.

А я отмокал в кипятке, словно меня хотели сварить.

Я хотел сбежать, но понимал, что не мог. Меня злила собственная беспомощность. Печаль уже не горела во мне. Горе, злость и ярость оказались бесполезными. Я устал и истратил все, что поддерживало меня. Я закрыл глаза и наслаждался паром от воды, ждал того, что будет дальше, молился и надеялся, что все закончится.

Меня вытащили до того, как я сварился, хотя ладони уже сморщились. Я уже мог стоять сам. Но не идти. Служанки нарядили меня в одежды, что были намного лучше прежних. Но она была неприятной. Чужой.

- Идти можешь? – спросил один из них. Безликий. Безымянный. Море форм. И все выглядели одинаково.

Я с трудом кивнул.

- Хорошо, - он отвернулся. – Надоело тебя нести. Иди за мной.

Я шел медленнее, чем привык, и неуклюже. Приходилось держаться за стену. Мы прошли три лестничных пролета, часто останавливаясь, чтобы я отдышался, и наконец добрались до комнаты с бархатом и светом.

Королева Никс ждала меня. Она сидела на пуфике у зеркала, служанка расчесывала ее длинные черные волосы. Как только мы вошли, она встала и подошла ко мне.

- Ты выглядишь уставшим.

Я ничего не сказал. Конечно, я выглядел отвратительно. Один глаз все еще не открылся, опухший, да и второй едва мог видеть сквозь щелку. Я стоял посреди комнаты и оценивал ситуацию. Если это ад, то я не понимал, как он устроен.

- Ложись на кровать, - сказала она, указав. – Я обработаю твои раны.

Я замер. Все внутри кричало об опасности, но как кровать может быть опасной? Она повернулась ко мне с невинным видом.

- Ты месяцами просидел там. Идем, пусть твое тело вспомнит удобства.

- Зачем?

- Моя королева, - сказал страж, выпрямившись, - помощь еще нужна?

Она прогнала его взмахом руки.

- А теперь покончим с этим. Идем.

- Зачем? – повторил я.

Она отступила на шаг.

- Зачем? О чем ты, Праймус?

- Зачем… - я взмахнул рукой, - это? И сейчас?

- Ты заговоришь на языке Рук, узнаешь этот язык хорошо, - она улыбнулась мне, словно я был ребенком, и обхватила ладонью щеку. – Ты думаешь путано.

- Ясное дело, - сказал я на своем языке. – Меня ведь били.

- Прошу прощения, милый, но так было нужно.

Я сглотнул и уставился на нее одним глазом.

- Тебя нужно изменить, перевоспитать.

- Промыть мозги?

Она цокнула языком.

- Может, понадобится еще?

- Еще? Еще избиений?

- Да, если потребуется.

Я уставился на нее с усталым потрясением.

- Серьезно?

Она закрыла глаза и покачала головой.

- Почему ты все еще говоришь на языке этих варваров?

- На языке моей Семьи?

Выражение ее лица ожесточилось, глаза сузились, щеки вспыхнули от гнева.

- Теперь я твоя семья, Синн. Ты Праймус.

Я фыркнул:

- Моя семья?

Она улыбнулась, гнев растаял.

- Да, - ее голос смягчился, как и ладонь на мне. – Идем. Пей. Ешь. И поспи, - она толкнула меня на кровать.

Я не сопротивлялся. Не хватало сил.

Она дала мне стакан воды, помогла поднести его к губам. Когда я допил, она забрала его и вручила вместо него кусок хлеба.

- Медленно.

Я грыз хлеб, но все казалось тяжелым: и веки, и руки.

Она втирала мазь в мои раны.

Голова опустилась на подушки.

- Что ты добавила в воду?

- Ничего, милый. Ты устал, - она забрала хлеб, упавший на мои колени, и закрыла мои глаза. – Спи.

Она еще долго сидела и поправляла одеяло на мне. А потом ушла, и я приоткрыл глаза, следя, как она ушла к туалетному столику и подняла гребень.

- Что ты делаешь с мальчиком? – спросил стальной женский голос.

Никс повернулась к вошедшей женщине.

- Каков твой план?

- Ты видела его Метку, Дина, - Никс опустила гребень.

Я повернул голову, чтобы лучше видеть. Королева Мечей. Она была в облегающей кожаной форме синего и серебряного цвета, а волосы были заплетены в длинную косу. Голубые глаза с презрением смотрели на меня.

- Видела. Но ты знаешь, что он взрослый.

- Не сомневайся во мне, сестра. Самая сильная Метка должна быть в моих руках.

- Ты далеко зашла.

- Боишься за меня?

Бледные губы Дины сжались, она посмотрела на Никс.

- Ты сломала его.

- Еще нет, милая Дина, - Никс взглянула на меня и встретилась с моим взглядом. – Он все еще борется с каждым моим шагом, - она встала рядом со мной, погладила мою руку, не спуская взгляда с моих глаз. – Так ведь?

Вряд ли она нуждалась в ответе. Я выдерживал ее взгляд.

- Это добром не кончится.

- Он нужен мне сильным, сестра, - она подняла руку и закрыла мои глаза. В этот раз я не открывал их. Хотелось спать. – Он захочет пойти за мной. Я его уговорю.

- Сестра, - мягкие шаги Дины приблизились. – Осторожнее. Он опасен.

- Потому он мне и нужен.

И сон поглотил меня.

* * *

За следующие недели я исцелился. Она выпустила меня из своей спальни и нескольких соединенных с ней комнат. Я никого не видел.

Стены были гладкими, а комнаты, в которых она держала меня, были высоко над городом. Дверь в конце коридора была заперта. Выйти нельзя было, только умереть.

А я пока этого не хотел.

Силы вернулись, а с ними и ярость, хоть и приглушенная. Я найду путь отсюда и отомщу.

Никс рассказала мне о многих правилах. И если я не буду их придерживаться, меня свяжут и изобьют до беспамятства, а то и…

Я сглотнул, глядя на странные судна с двумя крыльями в воздухе.

Ей нравилось обращать мое тело против меня. Оно жаждало ее прикосновений, а я не хотел этого. Она давала мне что-то, потом связывала на кровати и игралась со мной, вызывая телесное удовольствие. Она продолжит и дальше, пока я не сдамся, пока не соглашусь на все ее правила.

Кем я становился? В чем уже проиграл?

С каждым днем гнев разгорался все сильнее, но я все лучше умел его прятать.

Никс это понимала. Мы сидели за столом как-то ночью, устроившись на подушках, ужинали виноградом и кальмарами, и ее накрашенные ногти стучали, подчеркивая недовольство.

Я молчал, ожидая ее слов. Я уже заплатил сполна за разговоры вне очереди. Она привязала меня к креслу, и я часами не мог ни двигаться, ни говорить. Я подожду.