Большой Злой Опер (СИ) - Маар Чарли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Давид, смеясь, натягивает на себя штаны и отправляется на кухню, ставя чайник на плиту.
Внутри меня всю трясет.
«Переспали… Трындец. Господи, сколько же я вчера выпила-то?»
Немного придя в себя, я умываюсь, натягиваю на лицо самое надменное выражение и, всё еще обернутая простыней, гордо вышагиваю в сторону кухни. Встав в дверном проеме, я хочу упереть руки в бока и наехать на него, но простыня тут же чуть не сваливается и я, снова подобрав ее, под очередные смешки с его стороны, скрещиваю руки на груди, надув губы. Я хотела снова ему всё высказать, и выставила себя посмешищем! Тупица!
Гордо взметнув волосами, я вышагиваю с тем же видом обратно, в сторону комнаты. Платье мое, всё еще мокрое от ночного купания, валяется на полу. Однако, помимо платья, на полу также валяется куча вещей Давида. А шкаф стоит открытый и пустой.
Фыркнув, я натягиваю его белье, нахожу себе удобную рубашку, завязав ее концы на талии. Поднимаю с пола какие-то брюки, благо они с ремнем, напяливаю на себя, затянув по туже пряжку. Окинув себя взглядом и оставшись довольной, я поднимаю свое мокрое платье с пола и вешаю его на батарею.
Проделав все это, я, ведомая запахом кофе, снова наведываюсь на кухню, смотря недовольно на Давида, который, в отличие от меня, прибывает в прекраснейшем расположении духа.
— Не по-джентельменски так поступать! – наконец выговариваю я, смотря сурово на мужчину, разливающего кипяток по кружкам.
— А я и не джентльмен, - пожимает плечами Давид, окидывая меня оценивающим взглядом, и добавляет, - Да и ты, как бы, тоже не леди.
Он поворачивается, давая мне разглядеть жуткие полосы на его спине – следы моих ногтей после бурной ночи.
— Так что, поверь мне. Это я тебе точно могу сказать, что ты – не леди, - усмехается он, вытирая руки кухонным полотенцем и поправляя резинку на своих спортивных штанах, висящих на его бедрах.
Я вновь становлюсь пунцовая, как помидор. А этому хоть бы хны! Завидев мое смущение, он снова начинает смеяться и примирительно говорит:
— Ладно тебе, - он пододвигает кружку с горячим напитком ко мне, - На вот, лучше кофе попей. Глядишь, и мысли прояснятся, горе – писательница.
Я сажусь за стол, насупившись. А Давид снова обращается ко мне, как ни в чём ни бывало.
— Бутерброды будешь? – спрашивает он, открывая дверцу старого холодильника.
Видя мое недовольное лицо, он снова улыбается.
«Да чё ты лыбишься, гад?!»
— Ну, уж извини, - продолжает он, - Я тут как английский джентльмен не питаюсь. У нас всё просто и без затей. Зато питательно. Шведского стола я тебе предоставить не могу, поэтому едим просто батон с колбасой и майонезом.
Я выпучиваю на него свои глаза, хлопая ресницами.
«Он думает, я из-за еды его ущербной злюсь? Да он совсем чеканутый! Нет, ну вы на него только гляньте! И снова лыбу давить! Так бы и вмазала ему по его роже этим батоном, колбасу бы в рот запихала и щедро б налила майонеза на его макушку!»
— Обойдусь! – фыркаю я, придвигая к себе кружку и отпивая из нее кофе.
Давид пожимает плечами и делает себе бутерброд. Щедро смазав огромный ломоть, а кусочком его явно не назовешь, батона майонезом, он отрубает шматок колбасы и кладет сверху, садясь напротив меня и начиная есть, снова улыбаясь.
Я демонстративно отвожу от него взгляд, готовая ему втащить.
— Ну, и куда нашу кралю отвезти после завтрака? – усмехается он, щуря глаза. – Домой? Или поедешь со мной на работу? Если на работу, то с одним условием. Алкоголь у нас теперь под запретом, - смеется мужчина.
— Придурок! – коротко но ёмко заключаю я, схватив со стола батон и шмякнув им по его довольной морде.
Глава 14
Лия
Уже несколько дней мы с Давидом работаем практически в полной тишине. Конечно, периодически нам приходится переговариваться, но, обычно, всё начинается и заканчивается абсолютно одинаково. Он говорит, чтобы я садилась за отчеты. Я тут же даю ему отворот – поворот. Он недовольно рычит, снова закапываясь в свои бумажки. А я продолжаю черкать загогулины в своем блокноте, иногда сверля его недовольным взглядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})За эти два дня мы не побывали ни на одном выезде. Утром мы встречаемся около кабинета. Как будто назло, но выходит так, что мы приходим одновременно. Я сухо здороваюсь с ним, вижу его довольную мину. Бросаю какую-нибудь колкость, но она его лишь веселит. А дальше всё как по накатанной.
Мне жутко неловко после случившегося между нами. Мы это больше не обсуждали, но меня это продолжает волновать. Я не знаю, как мне теперь себя вести. Я всё еще зла на него, но, в душе я понимаю, что, скорее всего, всё было именно так, как он и сказал, и я сама к нему полезла.
Давид куда-то вышел, так что сейчас я в кабинете одна. Смотря на своё отражение в потухшем экране ноутбука, я вздыхаю.
«Его вины в произошедшем нет. Просто кое-кому следует поменьше пить.»
Я хлопаю себя по щекам и хмурюсь на свое отражение.
«Да, да. Я к тебе обращаюсь, Лия». – мысленно обращаюсь я сама к себе.
Дверь неожиданно открывается, и в кабинет заходит Давид. Я тут же делаю недовольную мину, показушно отвернувшись. Пусть знает, что я всё еще злая на него. И всё еще недовольная тем, что он так нагло воспользовался моим состоянием. И да, я понимаю, это не было насилием. Пусть мы с ним не так долго знакомы, но я сразу поняла, что он честный и правильный. А значит, все, что произошло между нами, было по обоюдному согласию. Просто я напилась. И начала на него вешаться. Но я всё равно злая. Да. И я продолжу это открыто ему демонстрировать! Я даже глаза закрываю, намеренно показывая ему, что даже видеть его не хочу.
Давид проходит к моему столу и кладет передо мной бургер. Рядом он ставит бумажный стаканчик с чаем.
«Это еще что такое? Не поняла…»
Я всё же бросаю на его взгляд, смотря с немым вопросом.
— Ваш завтрак, мадмуазель, - шутливо говорит он. – Кушайте на здоровье, да не обляпайтесь.
Я лишь фыркаю. Наглец! Нет, и как ему вообще хватает смелости так себя со мной вести? Это еще что за игры такие? Я просто пухну от злости.
«Тоже мне, опер. Я, между прочим, уже говорила, что такое я не ем».
— Как-нибудь обойдусь! – заявляю я, скрестив руки на груди и сверля его взглядом, - Если ты не заметил, я девочка самостоятельная. Сама могу себе поесть взять. А то еще посчитаешь, что я тебе за это секс должна, - говорю я, явно желая его подколоть. Напомнить ему, эдакому Дон Жуану, как он, бессовестный, так нагло воспользовался девушкой в состоянии легкого алкогольного опьянения.
Давид же просто усмехается, садясь за свой стол. Нет, ну ничем его не пробить. Ну что за непрошибаемая груда мышц. Он что, танк?
— Ну ты и сучка, - констатирует он, ставя перед собой стаканчик с кофе и разворачивая второй бургер, который принес для себя, - Спасибо бы лучше сказала, чем выводить меня из себя.
— А то что?- тут же цепляюсь я за его слова, схватившись пальцами за крышку своего стола, - Снова затащишь меня в постель? – язвлю я.
Давид закатывает глаза. Во всем его виде читается: я прав, а ты нет.
«Вот же козел, нет, ну фирменный самый что ни на есть настоящий козел!»
— Да просто признайся, что ты этого и ждешь, - говорит он вдруг. Я аж воздух проглатываю, скрипнув зубами.
«Нет, ну вы это видели?! А? Каков нахал! Просто бессовестный! Ух, я тебя…»
— Вот еще. Держи карман шире! – возмущаюсь я, кладя ногу на ногу и откидываясь к спинке скрипнувшего стула. Я стараюсь держаться максимально невозмутимо, но ему каким-то удивительным образом постоянно удается меня всковырнуть. Каждый раз рядом с ним я либо раздражаюсь, либо чувствую себя максимально неловко! Как ему вообще это удается?
Он ничего мне на это не отвечает, и моя раздражительность слегка сходит на нет. Я покручиваюсь туда-сюда на стуле. Давид перестает обращать на меня внимание. А мне, вообще-то, так не нравится. Некоторое время я просто изучающе смотрю на него, надеясь найти, к чему бы прицепиться, а после снова обращаюсь к нему: