Много дней лета - Леона Шелл

Клара Хартли всегда была целеустремленной женщиной и поэтому добилась в деловой сфере результатов, которыми вправе могли гордиться представители сильного пола. И очень скоро синьор Висконти поймет, что столкнулся с достойным противником, способным постоять не только за себя, но и за своих близких.

Боже, что за медлительность! Леонардо, видимо, давно в замке и, возможно, уже добрался до Билла. И представив, что могло произойти, девушка поспешила. Если главная дверь заперта, понадобится какое-то время, чтобы найти другой вход. А времени-то нет.

Когда Клара подбежала к двери, над которой возвышался каменный, с выбитым замысловатым орнаментом свод, она с трудом перевела дыхание. Сухой жаркий воздух мешал дышать.

Массивную дверь покрывал литой орнамент из железа. Клара неуверенно повернула ручку в виде массивного бронзового кольца. Замок щелкнул, и дверь, не скрипнув на хорошо смазанных петлях, легко отворилась.

Девушка с замиранием сердца шагнула, как она думала, в таинственный замок. Повеяло прохладой. Шагнула и остановилась. Дверь за ее спиной беззвучно закрылась. Кругом была пугающая тишина. Но Клара очутилась внутри еще одного двора, поменьше. Она слышала удары сердца и еще… да-да, чье-то отчетливое дыхание.

Она замерла, и тут густой, низкий и очень знакомый голос произнес:

— Добро пожаловать, синьорита!..

4

Итак, она, благоразумная, уравновешенная мисс Хартли, легко попалась на удочку. Синьор Висконти довольно ловко заманил ее в свой замок и намерен сделать ее пленницей.

Клара огляделась. Темницей служила огромная спальня, которая украсила бы номер-люкс пятизвездочного отеля. Средневековое великолепие прекрасно сочеталось с роскошным современным интерьером, подобранным с отменным вкусом. Но даже клетка, сделанная из чистого золота, останется клеткой, а потому блеск и богатство обстановки оставили девушку равнодушной.

Леонардо убрал руки, и пленница поспешно принялась растирать места, к которым хозяин прикасался, словно пытаясь уничтожить жгучие резкие следы его близости. Закрыв массивную дверь, Леонардо прислонился к ней спиной, скрестив на груди руки, как бы подчеркивая, что теперь Клара — его пленница.

— Вы звонили в Оксфорд? Откуда у вас уверенность, что я окажусь именно здесь? Вы сказали, что узнали, где скрывается Билл, но категорически отказались… — Девушка оборвала фразу на полуслове.

О боже! Она вдруг поняла смехотворность своего поведения, и краска стыда вспыхнула на лице. Леонардо Висконти ловко обманул ее, и она сама помогла ему.

— Так точно, — сухо заметил он и продолжал довольно скучно: — Мне пришлось изменить кое-что из сообщения услужливой соседки вашего отца. Он на самом деле уехал несколько дней назад, но неизвестно, на какой срок и в каком направлении. Но с ним на самом деле находилась девушка, по описанию очень похожая на Глорию.

Синьор Висконти повелительно поднял руку, едва Клара попыталась открыть рот, чтобы высказать мнение о людях, не брезгающих ложью и беззаконием для достижения целей. Но слова застряли у нее в горле, когда девушка увидела гневно сведенные черные брови.

— Я могу заглядывать в чужие души, синьорита. Вы обладаете холодным, недоверчивым разумом. Если бы я предложил вам поехать со мной на поиски Билла, отвратительного, испорченного художника, вы тут же почувствовали бы неладное и поступили по-другому. Ведь вам известно, что мои планы относительно коварного похитителя Глории не предусматривали вашего вмешательства.

При упоминании о Билле его глаза из-под нахмуренных бровей сверкнули лютой ненавистью.

— С вашей напористостью, — продолжил он, — вы бы обязательно нашли способ предупредить отца и помочь ему избежать справедливой кары. А такого поворота дел я допустить не мог, поэтому вынужден был пойти на обман. Затем решил сделать так, чтобы вы добровольно поехали за мной, и натолкнул вас на мысль о слежке, рассказав, как сам следовал за вами. В отеле специально продемонстрировал, что администратор говорит по-английски, чтобы облегчить вам поиски такси, и даже дал время на решение некоторых организационных вопросов.

— Но почему вы были так уверены, что я не догадаюсь о ваших кознях? — Клара буквально кипела в бессильной досаде на себя. Она и сама прекрасно понимала, что в тот момент слишком занималась самолюбованием, чтобы заметить очевидные признаки того, что ей подыгрывают.

— Конечно, я рисковал. Однако вас слишком ослепила самоуверенность. Разве я не прав? Ведь я же предупредил, что могу заглядывать в души.

У Клары чесались руки от желания ударить по его дерзкой физиономии. Леонардо Висконти слишком мало знаком с ней, чтобы делать скоропалительные выводы. Да, она женщина целеустремленная, с четко сложившимися взглядами и образом жизни. Но разве она высокомерная, самонадеянная? Нет! Никогда! И если коварному синьору удалось провести ее, то только потому, что Клара слишком переживала за отца, а потому почти утратила замечательную способность рассуждать трезво и логично.

— Вы не посмеете держать меня здесь против моей воли! — воскликнула девушка пронзительно. — Вы, очевидно, не только меня, но и Эдварда Джексона принимаете за глупца. Естественно, получив угрожающую информацию, явно отдающую беззаконием, он связался с полицией. И в ближайшее время вас арестуют и осудят как преступника.

— Вы ошибаетесь. Если Джексон действительно заботиться о своем клиенте, он так не поступит. Подумайте, это же очевидно, — в голосе хозяина прозвучала плохо скрываемая скука. — И уже почти с нетерпением он закончил: — Соберитесь с силами и мыслями, синьорита, призовите на помощь самообладание, которое, как мне кажется, вы считаете одним из своих главных достоинств. Чувствуйте себя в моих апартаментах как дома, потому что на некоторое время они действительно станут вашим домом. Устраивайтесь. Привыкайте. А я удаляюсь на некоторое время, чтобы дать вам возможность прийти в себя.

И Леонардо Висконти вышел из комнаты, тихо закрыв дверь. Лучше бы он хлопнул, мелькнула у Клары бессвязная мысль. Затем она услышала, как в замочной скважине проскрежетал и повернулся ключ и раздался щелчок. Мышеловка захлопнулась.

Девушку передернуло, стало сразу холодно. Огонь бессмысленной злобы угас, уступив место обреченности и апатии. Обвив руками дрожащее тело, она зажмурила глаза. Не надо плакать! Слышишь, не надо!

Скорее всего рассудок Висконти несколько помутился из-за навязчивой идеи о мщении за оскорбленную семейную честь. Явный пережиток старых времен! Он очень точно заметил, что Клара потеряла самообладание.