Птицедева - Svetlana Gamayunova

Меня ждали и явно знали, что я тоже уже не в состоянии прострации.

– Ну что ж, – сурово так и печально посмотрела на меня Сирин. – Хотела без иллюзий жить – твое право, только не пожалела бы об этом. Иногда лучше на многое глаза закрыть и пребывать в святом неведении, чем увидеть истинный смысл вещей.

Осуждающе жалеющие взгляды тетушек нисколько не повлияли на аппетит, я откушала с огромным удовольствием поставленные пользительные для меня блюда и в конце сказала:

– Спасибо за пищу и очень прошу – научите, дайте мне знания, которые нужны на Первой Земле. Ведь Макошь советовала мне сюда съездить не только для того, чтобы мы обзнакомились, а чтобы вы меня кое в чем просветили. Я, конечно, за прошлую неделю отдохнула благодаря вам, набралась сил, подуспокоилась, насколько это возможно, а теперь мне нужно узнать многое. Вы ведь мне поможете?

Алконост просто взмахнула крыльями и закрыла ими лицо.

– Ты все-таки собралась выполнить то непонятное задание, что собирается поручить тебе Макошь.

Она начала картинно заламывать руки и при этом хлопать крыльями.

«А неудобно, наверно, постоянно две пары верхних конечностей иметь, – как всегда не вовремя возникла мысль в голове. – Хорошо, у меня крылья спрятаться могут и не мешают жить, а у них вот так всегда – и крылья хлопают, и руки машут».

Тут я вспомнила про свои крылья. «Интересно, почему мои крылья как-то давно не появляются, – опять пронеслось в голове, – они тут не атрофировались? Вдруг я здесь бескрылая особь?»

Ужас о потере крыльев, видимо, отразился на моем лице. Потому что Сирин сочла это за проявление моего понимания сложности ситуации, смягчилась и пропела:

– Не волнуйся, мы рады, что ты сознаешь всю ответственность служения Макошь и, если все-таки передумаешь ввязываться в ее авантюру, можешь спокойно оставаться на Буяне, тут боги не имеют власти.

– Не суетись, Сирин, – пробормотала довольно невнятно, как она обычно вещала, Гамаюн. – Тут дело в пророчестве, в пророчестве.

У нее закатились глаза, голова откинулась назад, крылья обвисли, как тряпочки, губы посинели, и страшно как-то стало.

– Дева осени проклятая. Похожая и непохожая. Страшная и прекрасная, любимая двумя и носящая двух, придет и заберет нужных, спасет от ярости нового потопа, что не водой пройдет по миру, а огнем ненависти.

– Ей не уйти от него, и это о ней, вижу, вижу, – продолжала вещать Гамаюн в непонятном экстазе. – Время исполнилось, путь открылся, в огне гибели одного возникает росток второго, маленький, но зеленый.

Тут, слава богам, глаза у нее стали нормальными, крылья обрели силу, и она захлопала ими вполне живенько. Потом отрешенно обвела всех взглядом и сказала:

– Мы не можем ее удержать тут, в пророчестве говорится именно о ней. Дева Осени – это, скорей всего, она, и тут не только прихоть Макошь, а и Его решение. Мы не можем противиться и должны помочь в осуществлении.

Тут она вздохнула и печально так сказала:

– Это о тебе.

– Почему это, при чем тут я? – очень сильно не хотелось быть причастной ни к какому пророчеству.

– Что тут непонятного? Родилась ты осенью – Дева осени, значит. Прокляли тебя в детстве. Ты внешне удивительно похожа на бабку и мать и совсем не похожа на них по характеру. Была уродливой внешне до снятия проклятья, но все нелюди видели тебя прекрасной. Ну, а то, что любят тебя двое принцев и ты беременна двумя детьми, вообще можно не объяснять. А вот остальная часть пророчества – это точно к Макошь.

– Ну почему я, что со мной не так? Я обычная и ничего особенного не хочу.

– Все в тебе как-то не так, как положено. В сказках герои идут на подвиги, сражаются с драконами, спасают принцесс, а потом на них женятся, все живут долго, счастливо и спокойно, растят детей и пишут сказания или о них пишут сказания, про их славные подвиги. А ты, Лотта, принцев от невест спасала, с драконом дружбу завела, Кощею бессмертному помощь оказала, и хоть проклятье с тебя сняли, и претендентов на руку и сердце сразу два оказалась, и оба красавца, а от любви сбежала, под венец не пошла, даже между двумя принцами выбор до конца не сделала.

Внутренний голос огрызнулся: «Выбрала я, чего уж там, вот только выбор этот в моей жизни пока ничего пока не меняет». А тетка дальше говорила:

– Детей вот зачали, а вместо того, чтобы на перине пуховой с мужем под боком по утрам просыпаться, на сырой земле спала, а главное – с детьми нерождёнными в другой мир должна отправиться и подвиги там совершать, да еще непонятно какие. Неправильная ты героиня для сказки, неправильная.

– Какая есть, и не героиня я вовсе. А про другой мир поподробнее бы и про подвиги тоже, я на них вроде бы не подписывалась. И что там за пророчество? И вообще – непонятно, что от меня кто хочет.

– Учить нам с сестрами тебя придется уму-разуму, Лотта. А вот как за такой короткий срок уложиться – не знаю.

– А чему учить меня будете? – тут меня такое любопытство взяло, что аж подскочила.

– Не торопыжничай. Тому, о чем простой смертный только мечтать может, а не мечтает только потому, что не знает, что это существует. Учить будем порталами вратами пользоваться, открывать их и перемещаться в пространстве, в информационно-энергетической оболочке в безтелесном обликеМОЖЕТ???Земли скользить и находить нужные потоки, чтобы не утонуть и с ума не сойти – все покажем, что умеем. Людей немного чувствовать научим, насколько сами способны, а ты уж способности-то сама развивать будешь. Кот тоже помогать будет. Он тебе многое о Первой Земле расскажет, да о людях тамошних, он у нас ученый и философ, хоть и хвостатый. Времени только у нас маловато. На учебу месяц всего, не больше, имеем, а потом улетишь. Да еще тренироваться тебе летать надо, нельзя, чтобы крылья ослабли.

Тут тетки дружно загомонили, обсуждая как, что и в каком количестве мне в голову вкладывать. Просто птичий базар начался. Голова сразу распухла, и я жалобно так попросила:

– Можно, вы не втроем сразу учить меня будете, а по отдельности? Мне так легче воспринимать знания.

Тетушки начали обсуждать план занятий, а я пошла погулять по Буяну.

Только сегодня, наконец, я почувствовала остров, ощутила его дивную дикую северную красоту. Огромные валуны, выброшенные на берег, как игрушки, чахлые можжевельники, притаившиеся за ними, чтобы выжить и не быть смытыми в море – так просто и так невероятно торжественно. Остров в своей первозданной красоте, казалось, был осколком вечности – недоступный человеку и равный богам, а может и не им, но кому? Казалось, ты прикасаешься к чему-то великому, бесконечно мудрому, к тому, кто по своей непонятной доброте разрешил ощутить себя, не отвергая и не возвышаясь.

Вокруг до самого горизонта простирался океан, вдалеке плавали льдинкильдины. Чайки и поморники носились над водой, расчерчивая крыльями синеву воды и воздуха. Океан, как и остров, был извечен, только еще более непредсказуем и непонятен. Волны накатывали на прибрежные скалы, шумели и, как ласковые котята, лизали подножье острова и уходили назад, чтобы вернуться и насладиться извечной игрой – дотронулся и убежал, догони меня. Остров возвышался, океан шумел, а я стояла и удивлялась – как я, такая ничтожная, смею смотреть на это величие. Захотелось слиться с этим миром, раствориться в его безграничье, не задумываясь о будущем, забыть о том, что привело меня сюда – только смотреть и благодарить, что смогла, вернее, что мне позволили это увидеть. И тогда этот мир открылся и поглотил меня.

Крылья возникли сами собой, я поднялась над землей с невероятной легкостью и растворилась в потоках воздуха. Сознания достигла и накрыла волна понимания, что тут я своя, что, наконец, я дома. Вот мое начало и, если захочу, могу в любой миг оказаться здесь, и мне будут рады и остров с его обитателями, и океан, я буду любима и понята, согрета и защищена. «Дома я, дома», – пело все внутри. Я, наконец, обрела его, поняла, почему изредка, когда выматывалась в дороге, шептала себе слова: «Я устала и хочу домой». Но до этого мига я не понимала, куда именно домой, где он, мой дом. Дом Микулишны и дом отца я тоже любила по-своему, но ощущала, что в них я пришлая. А здесь, на этом острове, у этого океана я была действительно дома, и все мне рады и любят меня, потому что я своя.

Некоторое время я парила над островом, а потом тихо опустилась рядом с тетушками. Они вздохнули.

– Остров принял тебя, и ты действительно дома, Ловелия. Мы рады. Очень…

Потом они долго молчали и смотрели на океан, боясь словами разрушить возникшее понимание родства.

Тишину прервала Гамаюн.

– Все, набралась сил, пора приступать к учебе.

– Хорошо, – кивнула я, – с чего начнем?

– Со всего понемножку. Сначала география.

Передо мной поставили большой шар с нанесенными на нем океанами, горами и равнинами.

– Это Вторая Земля, она по рельефу похожа на Первую Землю, только там очень много городов, из-за чего многие места совершенно не узнаваемы. Но если хорошо познакомишься с общим устройством нашей, тебе и на первой будет легче ориентироваться. Этот шарик называется глобус, и, конечно, он не простой. Коснись указкой, – и мне в руку попала длинная палочка, – любой точки и посмотри, что получится.