Печать зла - Виталий Юрьевич Чальцев

— А, ну вот и кровь.

Она текла из уголков моих глаз. Я уставилась в наполненное тревогой лицо и увидела. Вот оно. Слабость. Все мужики одинаковы. Я с рыком вломилась к нему в сознание, и оно легко поддалось. — Поставь меня, — он молча исполнил приказ. — Где девка? — он повернулся на дверь, но тут же я почувствовала возвращающуюся стену. «Нет, не удержу», — пронеслось в голове. Я резко отпустила его и вломилась в голову к идиоту Грише. Тот даже не пытался сопротивляться. В его голове я могла хозяйничать сколько мне угодно, не спотыкаясь об извилины. «Вот видишь, Гриша, как плохо сказываются на твоей жизни прогулянные уроки в школе», — подумалось мне, и Гриша что-то согласно замычал. Полицейский обернулся ко мне и схватил за волосы. Из его носа хлынула кровь. Он ударил меня головой об дверь, это было что-то новенькое. Его аура пылала невыносимо и жгла мне глаза.

— Гришаня, мочи, — прохрипела я, получая очередную оплеуху от охреневшего полицая. В лицо брызнуло что-то горячее, рука разжалась, и я, не долетев в четвёртый раз до дверей своей думалкой, рухнула на пол. За спиной раздавалось смачное чавканье. Это Паша прореживал импровизированную грядку на голове несокрушимого в ментальном плане полицая.

— Гриша, хватит, — сказала я, но Гриша, яростно размахнувшись, вогнал тяпку в голову своего врага, дёрнул её и сломал. Я выматерилась.

— Ну Гриша, вот ну не гандон ли ты? Посмотри, как ты его измочалил, и меня всю устряпал. Как я теперь пойду?

Гриша пожал плечами. Из кабинета с надписью: «Главный врач» выглянул милый старичок в очках, явно доктор.

— Что здесь происходит? — спросил дед. Я не оборачиваясь скомандовала:

— Гриша, фас.

Гриня без разговоров ломанулся к доктору. Тот с воплем скрылся в кабинете. Гриня вошел следом. Раздались яростные звуки борьбы. Через минуту Гриша появился в проеме без остатков деревянного древка от тяпки, видимо забыл в докторе.

— Гриш, иди сюда, — он, прихрамывая, подошёл, и тут я заметила, что дед нехило покоцал моего защитника: на боку резаная рана, рот справа тоже разрезан, да так, что видно зубы, руки тоже все в порезах.

— Гриш, подними меня.

Он помог мне встать.

— Гриш?

Он отошёл от меня на шаг и спросил:

— Что?

— Ухо где твоё?

Гриша потрогал место, где было раньше красивое мужское розовое ухо и раздосадовано убрал руку:

— Дед отрезал.

Я просто афигела. Вот это боевой оказался старичок.

— А чем?

Гриша потёр одно из мест, которое кровоточило:

— Чем?

— Чем? Скальпелем, — с обидой в голосе ответил Гришка.

— А, ну ясно, а из ноги у тебя что такое торчит?

Гриша уставился на рукоятку, торчащую из его конечности.

— О, скальпель, — и выдернул его с хрустом разрывающейся штанины.

— Так, ладно. Гриш, зайди туда и убей тётеньку, ладно?

Я преданно взглянула к покоцанному парню, чувствуя, как последние бразды правления теряются из-за сдерживаемого в его голове мною болевого и морального шока. Гриша зажал скальпель и вбежал в палату. Через минуту появился весь в кровищи и радостно отчитался.

— Всё.

Я заглянула в палату. Дааа, Гриша явно перестарался. Это было слишком даже для меня, и меня- таки вывернуло прямо на пол. Тётка была исполосована от макушки до пупка. Но понятно, что теперь всё кончено. Я обернулась и увидела, что в кровати напротив лежит вчерашняя кассирша. — Гриша, твою мать, ты не ту убил. Вот ну какой же ты осёл.

Гриша заглянул внутрь и со словами: — А эту что ли? Ну я сейчас.

Он исчез и закряхтел за дверью, потом возник с пистолетом в руках, и прежде чем я успела что- либо сказать, выпустил всю обойму в кассу. Я заколотила его кулаками по груди с криками:

— Дебил, сейчас тут будет вся больница, — и выскочила в коридор. Там я начала колотить по кнопке лифта. Он, не торопясь, отсчитывал этажи. Два…три. Двери разъехались. Я ввалилась внутрь и упала на пол. Последнее, что я увидела, — это парень, который по моему приказу открывает окно. Двери лифта открылись слава богу. Лифт приходил в приёмное отделение, откуда все, услышав стрельбу, разбежались. На меня с ужасом взирал местный охранник. Я поползла к нему на корячках с мольбой о спасении вся в кровищи. Видимо, я произвела и теперь нужный эффект, и он быстро подхватил меня под плечо. Я из последних сил уцепилась за его разум и отдала приказ нести мою тушку в машину. Он повиновался и бодрой рысью дотащил меня, как ковёр, держа на предплечье. Я сказала ему спасибо и откланялась. Я отъехала к соседнему зданию, которое было заброшено и пустовало. Там переоделась и протёрла лицо и без того сильно испачканным утром полотенцем. Потом с максимальной скоростью добралась до дома и, запихав кровавые шмотки в пакет, выкинула их в ближайшую помойку.

Войдя в квартиру, я порадовалась одному факту. Кот, увидев меня, зевнул и пошёл досыпать, видимо потихоньку привыкал. Я снова смывала с себя чужую кровь, жутко трещала голова. Я вышла из душа и, не одеваясь, прошла к аптечке, набрала в шприц обезболивающее и воткнула его в зад. Потом добрела до кровати и, обняв кота, заснула. Лишь одна мысль пронеслась в голове перед отбытием к морфею, что, если так будет проходить каждый мой выход в люди, город скоро вымрет.

И снова сон, и не менее странный, чем предыдущий. Я шла по тёмному дремучему лесу. На встречу ко мне вышла древняя старуха. Она встала на моём пути и подняла руку, указывая на меня пальцем.

— Бабуль, между прочем тыкать в людей пальцем очень неприлично.

Старуха гневно взирала на меня. Я устала ждать и оттолкнула её с пути. Старая карга завалилась на бок, и тут её как прорвало:

— Вонючая нежить, дохлятина ходячая! — прокричала старуха и залилась каркающим смехом. Мерзкая старушка прошептала себе под нос и продолжила свой путь. Впереди замаячил какой-то карлик. Завидев меня, он с дикими воплями ринулся ко мне. Я схватила палку и на противовесе всекла ему прямо по лицу. Тот отлетел на пару метров и схватился за разбитое лицо маленькими ручками.

— За что? — спросил он меня, вставая на свои коротенькие толи ножки, толи копытца, понять было трудно. Лес густой, темновато. Я опустила своё орудие.

— Извини, пожалуйста, но ты же сам орал, как потерпевший. Мало ли чего. Ты так кинулся ко мне, может больной какой, вот я тебя и отоварила.

Карлик стёр с лица кровь, оправил мешковатый костюм и, приняв позу