Дело о любви до гроба - Александра Жавжарова

— А, это вы насчет соседа? Так проходите… Только… мы его не знали почти. Я его всего-то пару раз видела. Ну и, конечно, слухи эти. До сих пор мать квартиру продать не может — город-то маленький.

Женщина, оказавшаяся довольно неутомимой болтушкой, назвалась Аллой Кряжиной. Она чуть не силой заставила Игоря пройти на кухню, где поставила перед ним большую чашку ароматного чая и целую тарелку пирожков. По пути Алла шикнула на сунувшегося было в коридор мальчишку, видимо, сына.

— А представляете, нам-то каково. Покойничек за стенкой, — Алла понизила голос до полушепота. — Мне даже, представляете, иногда кажется, что ходит там кто. А муж не верит.

— Алла Владимировна, вы извините, что я вас прерываю, но вы не могли бы рассказать все, что знаете о вашем соседе? Дело в том, что я здесь не по поводу его самоубийства, а по поводу дела о пропаже его бывшей девушки — Анастасии Фатеевой.

— А-а, да, слышала. Ужасная история, — Алла сокрушенно покачала головой, не забывая помешивать что-то в кастрюле на плите. — Я как-то видела их вместе в подъезде. Он дулся, а у нее слезы были на глазах. Видимо, поссорились. Но вообще, он часто по пьяной лавочке дебоширил. Кричал что-то, даже мебель, представляете, ломал. У меня Митька грудной не спит, а этот… упокой господь его душу, стулья в стену швыряет. Ну, ходил с ним Коля разбираться, да только что с пьяного возьмешь. А милицию, так он притих, а потом еще и музыку громко включил, как они уехали.

— А не могли бы вы вспомнить события пятого мая прошлого года? В тот день Анастасия пропала. Может быть, вы видели, что ваш сосед куда-то выезжал?

Алла задумалась.

— Нет… Помню, к нему «скорая» приезжала. Баба Маша снизу говорила, что вроде отравление. Но это, кажется, раньше было. А пятого… Пятого я к маме ездила с Митькой. Вы знаете, ничего я вам не подскажу. Вот муж мог бы. Он тут ночевал, но сегодня он в ночную смену.

— Скажите, а вы что-то упомянули про соседку снизу… — Игорь с сожалением отложил третий пирожок — уж очень они вкусными оказались.

— Баба Маша? Ну да, она может и знать — она у нас плохо ходит, так почти все время дома. Зато чуть ли не обо всех соседях все знает, — улыбнулась хозяйка.

— Спасибо вам большое, Алла. Пойду, постучусь к соседке вашей. А вы, если еще что-то за стенкой услышите, — Игорь достал из нагрудного кармана ручку и наклонился к салфетке, лежавшей на столе, — звоните вот по этому телефону. Помогут.

— Ой, это вроде… экстрасенсов? — женщина близоруко вгляделась в надпись.

— Они и есть, — улыбнулся Игорь, — только здесь все без обмана. Не раз проверено. Спасибо вам за чай.

Валуйский вышел в коридор и принялся натягивать обувь.

— Ой, да что вы, — частила следом хозяйка, — это вам спасибо. Никогда бы не подумала, что у нас полиция такая… Не только убийства да пропажи расследовать, но и по-житейски помочь…

Валуйский распрощался с гостеприимной хозяйкой и спустился этажом ниже. На первую трель звонка никто не отозвался, но, памятуя о том, что рассказала Алла о больных ногах бабы Маши, решил на всякий случай позвонить еще пару раз и подождать.

Вскоре за дверью действительно послышались шаркающие шаги. Только на сей раз сразу не открыли.

— Кто там? — раздался старческий голос.

— Добрый вечер. Следователь по особо важным делам Валуйский Игорь Александрович. Я хотел бы поговорить по поводу вашего бывшего соседа сверху Вячеслава Мыльнова.

Игорь не был уверен, что в полумраке подъезда, да еще и через глазок, пожилая женщина разглядит его удостоверение, но на всякий случай поднял его так, чтобы было видно. Защелкал дверной замок, и дверь, легонько скрипнув, распахнулась.

— Так он же ж вроде сам, ирод… — недоверчиво произнесла полноватая старушка, на чьем носу очки сидели почему-то очень задиристо, словно кепка на хулигане.

— Я не совсем по поводу его самоубийства. Даже скорее, совсем не по этому поводу. В мой отдел на доследование передано дело Анастасии Фатеевой — его бывшей девушки. Возможно, вы что-то слышали об этом?

Старушка, наконец, отступила вглубь квартиры, позволив Игорю пройти. В нос ударил запах вареной рыбы и ни с чем не сравнимый кошачий дух. В довольно захламленной прихожей действительно вертелась пушистая любимица хозяйки, которая с видом собственницы тут же начала тереться о брюки Валуйского.

— Ну как же не слышала. Слышала я про сбежавшую невесту. А недавно, говорят, ее мертвой нашли.

«Вот тебе и тайна следствия», — подумал Игорь. Впрочем, когда она соблюдалась? Только тогда, когда по делу не проходили обычные люди — друзья, соседи, родственники. А такое случалось крайне редко. Валуйский решил, что ни подтверждать, ни опровергать эту информацию он пока не будет. Зато баба Маша, видимо, решила рассказать все, что знает.

— Ой, дурной был парень. Ну, дурной. А Настя — та красавица, умница. Слышала я, как они ссорились. Девочка его, лба здорового, уговаривала работу найти. А он — ни в какую, мол, где это видано, чтобы художник ящики таскал. Видно, ждал, что его картины мульонеры раскупят. Ну, а потом она его, вестимо, бросила — дурака такого, хоть и любила сильно. Ну, а художник наш понял, видать, что содержать его больше никто не захочет, и то с балкона прыгнуть грозил — на потеху двору, то еще чего-то. Да вот, в прошлом году к нему как раз в мае-то скорая приезжала. Таблеток каких-то съел. Но оклемался. И ведь проняло — приходила к нему Настенька. За день до свадьбы и приходила.

«Вот это новость, — подумал Валуйский, делая пометку в блокноте, — интересно, почему Птицын этого еще не знает?»

— Мария… извините, отчества вашего не знаю…

— Александровна.

— Мария Александровна, а вы случайно не слышали, о чем именно говорили в тот день молодые люди?

— Ну что ж я вам — шпиён? — нахмурилась баба Маша. — Ругались. Это я помню. Потом вроде затихло все. А когда она ушла, я даже и не заметила — мне как раз подруга позвонила.

— А в какое примерно время она приходила?

— Да днем и пришла, где-то около часа. Видать, чтоб жених не знал.

— Хм. Хорошо. Тогда еще один вопрос: вы не помните, отлучался ли куда-нибудь Вячеслав Мыльнов пятого мая прошлого года?

— Пятого мая? Что ж это было? — Старушка сняла очки и принялась протирать стекла, припоминая.

— Четверг, — подсказал Игорь, которого в свое время несколько удивил выбранный для свадьбы день.

— Дай бог памяти… А-а-а! Ну, конечно, мне ж тогда Иванна моя рыбки для Дуси приносила. Да, помню. Меня тогда прихватило хорошо, так я весь день дома просидела — то на кухне у окошка, то на диване перед телевизором. Да. Вспомнила. Ну, выходил художник. В магазин, за водочкой. А потом — домой сразу. И весь вечер после этого что-то орал в пьяном угаре. Что-то даже в стенку кидал. Я-то ладно — старая, глухая, а вот за стенкой там семья с мальчиком маленьким — вот они, бедные, натерпелись. Я еще удивилась, чего они милицию не вызвали.