Последний бойскаут - Говард Хайнс

— Это мой маленький подарок тебе и Джо, — сказала Лили. — Застывшая в воске романтика, не правда ли, это красиво?

Сара усмехнулась: это было бы красиво, огоньки свечей мерцали бы в темноте, дрожали и переливались в наполненных красным вином бокалах…

А почему «было бы»? Это и будет красиво! Сара решительно поставила обе свечи на поднос.

Майк был изумлен.

— Боже мой, Сара, как красиво! Я всегда чувствовал, что в вас есть что-то, недоступное другим женщинам. Как жаль, что у нас есть электричество, и мы забыли о красоте огня. Вы любите огонь, Сара?

— Да, — машинально ответила Сара и подумала, что эта фраза о красоте огня и электричестве что-то ей напоминает. Она где-то уже слышала нечто подобное, дальше были слова о хранительнице очага и каменном веке…

— Конечно, вы должны любить огонь. Вы истинная женщина, Сара, а истинная женщина всегда помнит о своем предназначении — хранить огонь. В красоте огня есть что-то первобытное, правда?

— Вам бы писать романы, Майк, — улыбнулась Сара.

Майк улыбнулся в ответ.

— Я проверил вас. Мне было просто интересно, как вы отреагируете на дешевую приманку — цитату из романа. Если бы вы томно вздохнули и, пристально глядя мне в глаза, заговорили об истинных мужчинах, мужчинах-победителях, я бы продолжил тему огня и заговорил об огне желания, сжигающем нас изнутри, — как мужчин, так и женщин. Этот огонь, сказал бы я проникновенно, вовсе не надо хранить, надо утолять его жажду. Потом, испепеляя вас пламенным взором, я бы властно положил вам руки на плечи, вы бы закрыли глаза и упали в мои страстные объятия. Бур-р-рная ночь ожидала бы нас! — прорычал он и шутя впился зубами в руку Сары.

Сара засмеялась. Майк вторил ей. Саре вдруг стало легко и весело, вся скованность разом исчезла, и ей захотелось всю ночь вот так сидеть рядом с Майком, болтать и… Она не решалась признаться себе в том, что мимолетное прикосновение горячих губ Майка к ее руке отозвалось в ней дрожью желания.

Майк вовсе не был похож на изысканного соблазнителя. Невысокий и полноватый, он скорее напоминал зажиточного фермера. Но в пляшущем пламени свечей это было не так заметно, и к тому же у Майка Меджуса было одно неоспоримое достоинство: глубокий бархатный голос, вкрадчивый и одновременно властный, со множеством оттенков и переливов, обволакивающий, окутывающий женщину сладкой музыкой, мягкими сетями, из которых — Майк хорошо знал это — не так уж просто выпутаться. Когда он в кругу приятелей рассказывал о своих многочисленных любовных победах, ему поначалу мало кто верил. Потом поверили, но никто не мог понять, каким образом ему удается добиться благосклонности от такого неимоверного количества женщин. «Чем ты их берешь?» — этот вопрос задавался Майку едва ли не чаще, чем «Как дела?» «Поживи с мое — узнаешь» — обычно отвечал он своим обыкновенным голосом, резковатым и высоким. Опытный актер или диктор наверняка распознал бы в этом голосе некоторую наигранность. Но работа есть работа, приятели есть приятели, а вот с женщинами Майк давал волю своему голосу. Он управлял им, как бывалый штурман управляет кораблем, то добавляя металла, то прямо-таки истекая нежностью, то словно всецело отдаваясь в руки женщины, то прерывая ее речь звериным рыком. Это был разговор-любовь, разговор-страсть, разговор-вожделение, и то, что Майк не прикасался к собеседнице даже кончиком пальца, возбуждало ее сильнее любой любовной прелюдии.

Сара уже почувствовала на себе магию его голоса. Она не слышала его слов, не понимала, о чем он рассказывает ей, ей было жарко и сладко от одного лишь предчувствия того, что неминуемо должно было произойти сегодня ночью и, как казалось ей, уже происходило.

— Расскажите мне что-нибудь, Сара, — попросил Майк. — Я хочу побольше знать о вас. Джо никогда о вас не рассказывал, и с его стороны это нехорошо.

— А что рассказать? — как школьница, спросила она. — Я не знаю.

— Ну хотя бы для начала о том, где вы нашли такие изумительные свечи, — Майк легко провел пальцем по оплывающей свече, стряхнул в подсвечник шарик воска.

Сара задорно встряхнула головой.

— Самое смешное, что я их готовила к семейному торжеству: сегодня день нашей с Джо свадьбы. Но торжество не стоит этих свечей.

— А почему «самое смешное»? — вкрадчиво спросил Майк.

Сара смутилась и промолчала. Майк отодвинулся дальше, в темноту, чтобы она не заметила, как он торжествующе улыбается.

Несмотря на то, что они считались закадычными приятелями, Майк Меджус не любил Джо Ханбека. Вечно самоуверенный, немного угрюмый, тот редко принимал участие в вечеринках Майка. А если и приходил, то обычно напивался и начинал говорить о мире, переполненном злом, с которым им всем надо бороться, и ему, Джо, в первую очередь, потому что он — ублюдок. «По этому вопросу с тобой никто не спорит», — всегда говорил ему Майк, но Ханбек только сверкал глазами и продолжал свой вдохновенный спич.

Джо, конечно, не был аскетом, и девочек не избегал, но почти все они жаловались Майку на его какую-то неутомимую агрессивность. «Он трахает меня так, как будто мстит за всех убитых проституток и все угнанные машины», — сказала как-то Крошка Долли. Майк не преминул ей сказать, что это — всего лишь месть за всех улетевших попугаев, а за проституток и машины Ханбек просто четвертовал бы ее, и они с Долли всласть похохотали.

Да, Джо здорово не нравился Майку Меджусу. Особенно тем, что в работе, если она ему выпадала, он был смелее и удачливее Майка. И еще тем, что на то, в чем удачливее был Меджус, Джо было просто плевать с высокого дерева. Он презирал всех, и Майка в том числе, а Майк не любил, когда его презирали.

И вот очаровательная жена Ханбека, его собственность, его Сара, в которой он уверен, как не уверен даже в себе, — иначе какого черта он столько времени не появлялся дома? — сидит перед ним, Майком, и тает от его голоса, и хочет его, и уже не хочет своего мужа. А тот, если бы у него котелок чуть побольше варил, не стал бы надираться в день свадьбы. Но нет, он думает, что если что было раз ему дано — то останется с ним навсегда. Тем хуже для тебя, дружище. Ты один раз здорово помог мне, но не думай, что я буду об этом помнить всегда, мысленно обратился Майк к Джо. Вот она — твоя Сара. Прежде твоя. А теперь она будет моей, хотя на фиг она мне нужна. Она хочет, чтобы я взял ее, и я сделаю это. Не думай, что я отымею ее один раз, как отымел бы всех этих Долли, Джилли, Мими и Мэри. Нет, милый мой, ты глубоко ошибаешься. Я возьму ее нежно, я возьму ее сильно, так, чтобы ей показалось, что я люблю ее. И не один раз, я вернусь еще и еще, я буду приходить к ней часто, благо ты появляешься дома только когда тебе заблагорассудится, и каждый раз, ложась с тобой в постель, она будет сравнивать тебя со мной и вздыхать, что муж ее такой ублюдок. Потому что в постели ты наверняка ублюдок, дружище Джо.

Майк хищно усмехнулся, глядя из темноты на немного испуганное лицо Сары. Не бойся, девочка, мы с тобой еще поговорим, ты мне еще кое-что расскажешь.

— Сара, признайтесь, вам нелегко живется с Джо? — спросил Майк и заметил, как изменилось ее лицо: из светящегося и ждущего стало грустным и замкнутым.

— Семейная жизнь, Майк, это не всегда розы, — ответила она.

— Сара, — успокаивающе проговорил Майк, поверьте, я вовсе не хотел вас обидеть. Просто мне кажется, что Джо обращается с вами совсем не так, как с вами нужно обращаться. Вы такая нежная, такая тонкая…

Если бы она сказала: «Да еще и хранительница очага», Меджусу пришлось бы пустить в ход другую тактику. Но Сара молчала, печально глядя на него. Клюнуло! Бархатным голосом Майк продолжал:

— Будь я на его месте, я бы плюнул на все имеющиеся в мире работы, шайки, бандитов и купил бы огромный букет роз. И принес бы вам, чтобы вы, Сара, поняли, что семейная жизнь с такой восхитительной женщиной, как вы, — это именно розы.

— Спасибо, Майк, — улыбнулась Сара. — Я давно не слышала таких прекрасных слов в мой адрес.

— Неужели? — изумился Меджус. — Ваш муж не говорит вам комплиментов?

— Представьте себе. Вы правы: мне очень нелегко с ним живется. Я очень устала, Майк. Я перестала чувствовать себя женщиной. Джо приходит домой либо таким, как сегодня, либо не приходит вовсе. Иногда мне кажется, что я уже давно разведена.

— Ну что вы, Сара, — Майк нежно прикоснулся к ее плечу и, не встретив сопротивления, продолжал поглаживать его. — Не стоит так думать. Особенно не стоит переставать считать себя женщиной. Вы — женщина, Сара, да еще какая…

Теплые пальцы Майка то гладили плечо Сары, то плавно спускались к локтю, то ласково касались запястья… Он взял руку Сары и переплел ее пальцы со своими. Сара смотрела ему в глаза, и в ее взгляде больше не было страха. Майк отпустил ее руку.

— Так вы говорите, вам плохо с Джо? Вам всегда было с ним плохо?