Разделяй и Властвуй (СИ) - Дмитриева

— Черное, мне кажется, слишком открытое для музея. Наверное, лучше то… темно-красное…

— Бордовое, — поправила Лукреция, смотря на платья.

Черное было восхитительным: длинное, по фигуре, две тонкие лямки были на плечах, а третья шла от груди за шею, проходя через открытую спину. Платье держалось на теле надежно, но создавало противоположный эффект.

Бордовое было скромнее. Тоже длинное, широкие лямки на плечах, скромные разрезы по бокам. Красиво, но не цепляло, как первое.

— Бордовое, — исправился Нико и, усмехнувшись, добавил: — В следующий раз приглашай маму. Рано или поздно, тебе все равно придется с ней говорить. Даже я заметил, что ты много общаешься с Марко в последнее время.

— Ты это заметил, потому что в церкви постоянно сплетничают, — ответила Лукреция, положила платья на кровать и села с ее другой стороны рядом с Нико.

Тяжелые мысли в голове вспыхнули с новой силой. Женатый Витторио, свободный Марко, которого она знала всю жизнь. Который был ей приятен во всех планах. Отношения с которым осчастливили бы всех. Наверное, даже ее.

— Ты в порядке, Лу? — Вопрос Нико снова вернул Лукрецию в реальность из плена собственных безрадостных мыслей. Не совершает ли она самоубийство, пытаясь познать солнце? Или это то, что ей надо прежде, чем она выйдет замуж за Марко или кого-то вроде него? — Что у тебя происходит?

«Сплю с женатым ставленником Марко и пытаюсь договориться с совестью», — про себя ответила Лукреция.

Она потянулась за чамбеллой и оторвала себе кусок. Как объяснить это Нико? Брат казался ей существом с другой планеты. С самого детства он был самый тихий, скромный. Просто жил в своем мирке, читая книги и ухаживая за лошадьми. Никто не удивился, когда он решил изучать богословие в «Папском Григореанском университете», а потом пошел в семинарию. Она даже не удивилась, когда он признался, что у него никогда не было секса. Физическая сторона чувств просто не вызывала у него интереса. Милый, застенчивый, добрый, всегда готовый помочь. Как будто бы Цветочка из «Бэмби» рисовали с него.

— Если не готова говорить, то все в порядке, — мягко продолжил Нико, — но я вижу, что тебя что-то гложет. Если хочешь поговорить, то я здесь. И это останется между нами.

Его голос звучал мягко, спокойно, словно укрывал одеялом. Лукреция смотрела в наполненные искренней заботой глаза брата и все отчетливее понимала, что Нико, возможно, единственный человек, которому она могла открыться и чувствовать себя в безопасности.

— Как тайна исповеди? — уточнила Лукреция.

— Предполагалось, что как разговор с братом, но если тебе будет спокойнее, то можешь исповедаться, — мягко заметил Нико. — Господь да будет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди…

— Боюсь, что не помню, когда ходила на исповедь в последний раз… — заметила Лукреция, виновато улыбнувшись.

— Говори уже, — протянул Нико, потянувшись за чамбеллой.

Лукреция взяла свою чашку с прикроватного столика, сделала глоток и поняла, что кофе остыл. Проглотив неприятную жижу, она рассказала о первом поцелуе в Витторио в ратуше, о ее попытках избегать его, о том, как в летний вечер все вышло из-под контроля прямо в музее в Секондильяно. И как все продолжалось до сих пор.

Нико внимательно слушал, периодически кивая, а Лукреция продолжила пить холодный кофе. Чем ближе оказывался момент, когда брат начнет говорить, тем волнительнее становилось Лукреции. Словно чья-то рука уже схватила ее внутри и вот-вот сожмет в кулак грудную клетку, сердце и легкие.

— И тебя это устраивает? — неожиданно для Лукреции спросил Нико. — Прятаться, врать и… так строить отношения.

Вопрос, о котором она не хотела думать, но который постоянно витал в воздухе. Лукреция поставила чашку на блюдце и внимательнее вгляделась в брата, пытаясь найти оттенки хоть каких-то эмоций на его лице. Но Нико сидел невозмутимо, смотрел все с той же братской любовью, с которой смотрел с самого детства. И как не быть с ним откровенной?

— Я… не знаю. Последний месяц-полтора я вся на нервах большую часть времени, — призналась Лукреция. — Эти тайные встречи, работа в ратуше, Сандра, риски и… планы Марко на него. Я начинаю дергаться от звонков, от пауз в разговоре. Начинает казаться, что именно сейчас что-то произойдет. И самое печальное, что нельзя в любой момент встретиться, созвониться, выговориться. Но когда мы остаемся вдвоем, то все хорошо. Я успокаиваюсь. А потом начинаю думать, куда это приведет, и…

Речи о разводе с Сандрой даже не шло. Да и дочь дона Монтенелли не лучшая кандидатура в жены политику. Оставалось лишь порвать отношения или идти по стопам Мэрилин Монро. Но оба варианта одинаково не хотелось использовать.

Лукреция вдруг почувствовала, как Нико обнял ее, и с охотой прижалась к нему, обнимая в ответ.

— Я так рада, что наконец все рассказала кому-то, — призналась Лукреция. — Мне нужно было выговориться. Спасибо.

— Всегда к твоим услугам, Лу, — тише произнес Нико и поцеловал ее в затылок. — Думаю, что очевидных советов мне давать не стоит? — Лукреция кивнула, не отрывая головы от груди брата. — Тогда возьми паузу: без встреч, свиданий, разговоров. Съезди куда-нибудь на неделю-другую. Позаботься сначала о себе, своем состоянии, а потом сможешь принять правильное решение. Ты знаешь, как нужно поступить. Просто пока не находишь сил для этого. И лучше рассказать Марко. Может, он что-то предпримет.

Лукреция отстранилась от Нико и согласно хмыкнула. Может, правда послушать его совет? Проект с музеем завершен. Лето подходит к концу. Наверняка Санто и Марко отнесутся с пониманием к ее просьбе немного отдохнуть. Но как отнесутся к роману? Даже от мысли, что они узнают, стало не по себе.

С этими мыслями Лукреция ехала в музей. В выборе платья она тоже решила послушать Нико. Пусть бордовое нравилось ей меньше, она надела его, босоножки в тон и завила кудри, уложив распущенные волосы на одну сторону. Вечер не обещал быть долгим. Возможно, она сможет поговорить с Санто и Марко после приема, утром собрать чемодан, а в обед уже поехать в Монтальчино.

Оказавшись на месте, Лукреция с интересом и улыбкой стала осматривать людей. Их оказалось много. Служащие в ратуше смешались с местными из Секондильяно. Кажется, были даже туристы.

Лукреция наблюдала, как коллеги общались с людьми, как местные принарядились для открытия, и улыбнулась шире. Экскурсоводы, готовые рассказывать обо всем, комнаты для мастер-классов для детей и взрослых. Если кто-то захочет чем-то себя занять, то у него будет для этого возможность.

Смотря на ажиотаж, Лукреция поубавила пыла в своем стремлении уехать. Захотелось увидеть, как будет реализовываться их план, будет ли такой же интерес спустя пару недель.

— Лукреция…

Голос Витторио вывел ее из мыслей.