Записки военного советника в Китае. Из истории Первой гражданской революционной войны (1924—1927) - Александр Иванович Черепанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается крупных капиталистов-миллионеров и помещиков, то о них говорить сейчас не приходится. Они сбежали на концессию Шамянь или в Гонконг».
В конце выступления М. М. Бородин рекомендовал для ликвидации военной опасности, угрожающей Гуанчжоу, немедленно создать гоминьдановские отряды добровольцев. Для руководства ими следовало пригласить гоминьдановских офицеров, не занятых непосредственно на фронтах.
Ляо Чжун-кай фразу за фразой переводил с английского языка на китайский эту речь М. М. Бородина. Она была встречена с энтузиазмом, особенно в рядах левых, т. е. коммунистов и членов Социалистического союза молодежи.
Но и многие другие руководители Гоминьдана, в том числе даже правые, также поддержали предложения М. М. Бородина. Буржуазия согласна была на все, только бы заставить народные массы спасти положение.
О событиях последующих дней, т. е. 15—19 ноября, нам позднее подробно рассказал М. М. Бородин.
Объединенное собрание районных комитетов состоялось утром 14 ноября. Ляо Чжун-кай, который от имени правительства должен был объявить декреты, неожиданно не явился. Либо он был занят неотложными делами в связи с распадавшимся фронтом, либо правительство еще не решалось принять уже, казалось бы, согласованные декреты. Бородин сделал несколько безуспешных попыток связаться с Ляо Чжун-каем и Сунь Ят-сеном. Как сообщили Бородину, Сунь Ят-сен отправился на фронт. Скорее всего он в это время был на крейсере, который стоял в районе Дуншаня, где могли появиться части генерала Чэнь Цзюн-мина.
И все же заседание районных комитетов продолжалось. В президиуме было несколько членов Исполкома, в том числе и Сунь Фо, который на вопрос Бородина, примет ли правительство декреты, ответил, что он нисколько в этом не сомневается.
Следующее заседание районных комитетов открылось утром 15 ноября. Со времени его открытия прошел час, а Ляо Чжун-кай с декретами все не появлялся. В 11 часов Бородин отправил курьера в ставку к Сунь Ят-сену с письмом такого содержания: «Собрание членов районных комитетов оповестило все районные комитеты 14-го вечером о согласии правительства издать три декрета и второй день ждет окончательного решения правительства. И хотя Ляо Чжун-кай заявил 13 ноября от имени правительства об издании декретов, он вот уже второй день не показывается на собрании. Ввиду крайней важности серьезного отношения к той работе, которую Гоминьдан сейчас развертывает в Гуанчжоу, прошу безотлагательно прислать вашего представителя для продолжения начатого районными комитетами заседания».
Через полчаса появился Ляо Чжун-кай. В руках у него были приведенное выше письмо Бородина и записка Сунь Ят-сена. Стало ясно, что Сунь Ят-сен накануне вечером долго колебался, прежде чем вынести проекты на широкое обсуждение. К чести Ляо Чжун-кая надо сказать, что на одном из состоявшихся накануне районных собраний он выступил с весьма убедительным разъяснением декретов.
Собрание районных комитетов началось докладами с мест. Выяснилось, что в общей сложности добровольцами идти на фронт вызвались 540 человек и что проекты были встречены повсюду с большим энтузиазмом. Доклады 11-го и 12-го районов нарушили общую гармонию. Руководители 11-го района возразили против декретов на том основании, что они якобы означают «советизацию Гуандуна». Но тут же выяснилось, что из 49 членов этой районной организации 29 записались в добровольцы, поэтому позиция комитета осталась несколько непонятной. Эту же мысль об опасности «советизации» высказал представитель гоминьдановцев-эмигрантов, приехавший из Сингапура. В 12-м, рабочем по составу, районе декрет о рабочем законодательстве получил полную поддержку. Сразу же 300 человек записались в добровольцы. Однако районный комитет выступил против декрета о земле. Из вопросов, заданных докладчику, выяснилось, что слушатели просто не поняли содержания декрета. Им показалось, будто правительство собирается разрушить общины и отнять землю у крестьян.
С разъяснением правительственных мероприятий, с резкой отповедью распространителям злостных слухов о «советизации» выступил на заседании 15 ноября Ляо Чжун-кай. Он доказывал, что до сих пор Гоминьдан только выдвигал красивые принципы, но в жизнь ни один из них не претворил, что три декрета будут основой для дальнейшего развития деятельности Гоминьдана.
М. М. Бородин разъяснил собранию разницу между декретами правительства Сунь Ят-сена и так называемой советизацией. Бородин заявил: «О „советизации” говорить не приходится, перед Гоминьданом стоит историческая задача объединить Китай и освободить его от положения полуколонии. И в этом отношении три декрета сделают свое дело».
Собрание единодушно приняло решение разместить всех добровольцев на главной квартире и немедленно приступить к военному обучению, чтобы в дальнейшем создать национальную дивизию.
Было предложено членам партии, не записавшимся в добровольцы и не годным к строевой службе, взять шефство над какой-либо частью на фронте и организовать снабжение ее всем необходимым.
В 7 часов утра 16 ноября секретарь Сунь Ят-сена передал Бородину приглашение немедленно явиться в ставку. Об этом свидании Михаил Маркович нам рассказывал так:
«Сунь Ят-сен встретил меня с какой-то стопкой исписанных листков в руках. Обыкновенно, прежде чем начать серьезный разговор, Сунь Ят-сен несколько секунд молчал, а сейчас, глядя на меня своими большими добрыми глазами, он сразу начал говорить: „Вот пишу письмо к моим друзьям в японском кабинете министров”. Странно, подумал я, враг у ворот в Гуанчжоу, а он пишет такое письмо. „Я пишу, — продолжал Сунь Ятсен, — о том, что в русском вопросе они делают много глупостей. Я указываю им на крайнюю невыгоду для них такой политики. Им не следует подражать Англии, США и другим. Япония должна проводить совершенно независимую политику в русском вопросе, необходимо признать Советскую Россию”. Я, по правде говоря, не сразу понял в чем дело. Для чего ему понадобилось так поспешно меня вызывать. Мы виделись с ним поздно вечером накануне, и вдруг сегодня в 7 часов утра он посылает за мной. Поспешность Сунь Ят-сена мне стала понятна, когда он заговорил о декретах. Так вот что его беспокоило!
Оказывается „правые” из ЦИК Гоминьдана посетили его накануне и пытались склонить к отказу
