Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Документальные книги » Публицистика » Газета День Литературы # 168 (2010 8) - Газета День Литературы

Газета День Литературы # 168 (2010 8) - Газета День Литературы

Читать онлайн Газета День Литературы # 168 (2010 8) - Газета День Литературы

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 27
Перейти на страницу:

А Лев Данилкин, на свой облегчённо-бойкий лад соглашаясь с Прохановым ("Колдун и есть. Прям-таки Гарри Потер"), вспоминает и другие сказочные образы: "Личутин пишет, будто серебряным копытцем бьёт: округлыми, избыточными, самоцветными фразами… … что ни фраза – то будто колобок из печи выскакивает".

Это усиливающееся с годами в творчестве писателя мифологическое начало отражает его возрастающее стремление запечатлеть в художественных образах, в слове самые глубинные, закрытые для равнодушного взгляда или рационального познания основы русской жизни, русского мира.

Валентин Распутин видит главную цель творчества Личутина в том, чтобы "художественно изъяснить неизъяснимое в русской душе, заповедным русским языком сделать отчётливый отпечаток вечного над перетекающим настоящим".

К этому постижению непостижимого, изъяснению неизъяснимого устремлена и новая книга писателя – вышедшая в 2010 году повесть "Река любви".

Действие повести происходит в 1970-е годы в тех же северных краях, где разворачивались события многих произведений писателя. В основе сюжета – девятидневное путешествие прилетевшего в командировку в деревню Кучему молодого журналиста Василия Житова, от лица которого ведётся повествование, по рекам Кучеме и Хорсе; его берёт с собой направляющаяся в свою родную деревню рыбачка Полина по прозвищу Королишка. Но этот сюжет отчётливо и явно мифологизируется, насыщаясь свойственными универсальному мотиву путешествия смыслами: путь по рекам оказывается путешествием и в реальном, и в сакральном пространстве, и в реальном, и в мифологическом времени.

С первых же страниц повести приметы конкретной эпохи (самолёт "аннушка", приземлившийся на "кочковатую луговину" – сельский аэродром, лодочные моторы, фотография скульптурного потрета Нефертити, вырезанная из журнала "Огонёк", упоминание о том, что "при Хрущёве было запомирали, а при Брежневе воли дали") соседствуют с описаниями не только сохранившихся архаичных предметов и явлений (изба "старинного покроя, в два жила", иконы на тяблах с теплящимися перед ними лампадками, самовар, растапливавшийся лучиной, наблюдник, чугуны и глиняные ладки), но и с приметами какой-то иной – то ли очень древней и оставшейся в человеческой памяти сказками и песнями, то ли вовсе не бывавшей в реальности, а существовавшей только в извечных человеческих мечтаниях – прекрасной жизни.

И все эти условно выделенные нами три реальности: современность, древность и сказка-мечта – переплетаются между собой, точнее – сливаются, образуя единый, цельный мир – художественный мир личутинской повести. Вот как происходит это в рамках одного периода: "На дальний край скамьи опустилась старица, похожая на монашену: тёмный повойник на голове с кустышками над морщиноватым лбом, большие очки в роговой оправе с толстыми стёклами, глаза рачьи, навыкат, губы тонкие, в нитку. Баба-Яга из детских сказок.

Мир расстилался перед нами и запирал слова. В него надо было вглядываться молча. Изнутри невольно ворошился, обжигая сердце, холодок восторга. Так и хотелось воскликнуть: "Господи! Красота-то какая! Только Бог мог такую красоту изнасеять"".

Да и само журналистское задание, которое получил герой в газете и сущность которого он формулирует в конце повествования, звучит странновато: "А послан-то был за положительным характером в современной глубинке, куда чёрт мерил-мерил дорогу, да и верёвку оборвал". Реальное направление – "маршрутный лист" служебной командировки – сменяется легендарным, ведущим в таинственные, недосягаемые земли.

И вот уже кажется герою, что изба Ульяны Осиповны, у которой он остановился, "наверное, всплыла из того скрытого во мраке царствия, как Китеж из Светлояра". Но вскоре это таинственное – да и было ли оно? – прекрасное прошлое начинает казаться безвозвратно канувшим, Василий ощущает, как "вместо благостного покоя из-за синих таёжных лесов в дальнюю деревнюшку Кучему насылались от первопрестольной вместе с золотым свечением облаков гнетущая тоска и неизбежная смута. … Куда же подевалось всё веселье, куда упрятались песни и былые героические сказания?"

Это сочетание реальности, документальной точности характерно и для топонимики повести. Реальные топонимы, позволяющие уточнить место действия (Архангельск, Маймакса, Пинега, Кучема), соседствуют с условными или существующими на Севере, но не в районе Кучемы, обезлюдевшей деревни на реке Сояне, притоке Кулоя, названиями Хорса (приток Пинеги неподалёку от Верколы), Пылема (деревня в Лешуконском районе Архангельской области), Сура (село на Пинеге), Белое озеро (широко распространённый гидроним).

Образ реки возникает уже в самом начале первой главы романа не просто как элемент – пусть и важнейший – пейзажа, определяющий и характеризующий место действия, а, скорее, как главное действующее лицо (по ходу повествования река становится своего рода alter ego главной героини – Королишки). Герой-повествователь, прилетев в северную деревню, жадно всматривается в открывающийся ему пейзаж: "И всё, что захватывал взгляд, – и деревня, и синие гривы дальних суземков, и стадо коров, и худо причёсанные стада облаков, и даже само мрелое солнце, – косо парусило, съезжало по склону вниз, упрямо стремилось к серебряной подкове реки, приманчиво проблескивающей в узком прогале меж изб, чтобы омыться в её студёных целительных водах".

Река становится центром притяжения, влечёт с неодолимой силой и весь природный мир, и жителей Кучемы, и рассказчика, при этом Личутин наделяет героя-повествователя мифопоэтическим восприятием природы и стремлением мифологизировать характер этого неодолимого притяжения реки: "Этот обавный, зачурованный Дух Реки навещал меня в томительных снах. Эту "присуху" послала на меня по ветру таинственная ворожея. Душа моя обрадела от встречи и успокоилась. "Здравствуй, Кучема!" – восторженно воскликнул я".

Много раз упоминается в повести о том, что герой слышит зов реки, откликается на него, устремляется на этот таинственный призыв ("...неотвратимо тянуло меня на Кучему-реку. Я был как гонная собака на следу, чуя… волнующий запах зверя"). Подчиняются власти реки и жители деревни. Почти все эпизоды, связанные с пребыванием Василия Житова в Кучеме, происходят или на берегу реки, или в избе, из окна которой открывается вид на неё; и почти все упоминающиеся в повести жители Кучемы показаны или идущими от реки, или спешащими к ней, независимо от того, днём или ночью происходит действие: "Деревня вроде бы никогда и не спала, жила, подчиняясь реке, невольно подпадала под её власть".

Когда герой-повествователь смотрит с высокого берега – гляденя – на реку и впитывает душой всю невыразимую, божественную красоту земли, он видит и реальную реку Кучему, и легендарную, таинственную Реку, связующую собой небо и землю, мир предков и мир земной: "По заречным цветущим лугам, солнечно-жёлтым от лютика, волочились неотвязные тени от белояровых облаков, похожих на взъерошенные копны. Куда взгляд достигал, цепко взбирался по горушкам сосенник и елушник, иссиня-чёрный вдали, обжимая в теснинах берегов подковки сизой воды. Казалось, река там, в верховьях, была уже выпита таёжным зверьём, и только в последних крохотных озеринах, похожих на осколки небесного стекла, чудом сохранились пригоршни студёной влаги.

Но здесь, у деревни, река лежала, будто спящая королевишна, вся от макушки до пят обнизанная драгоценным каменьем; на первый погляд чудилась остывшей, неподвижной, лишённой всякой жизни, как бы хваченная морозцем, лишь едва подрагивая телом на каменных переборах, – и там, в отмелых местах, словно бы впыхивал по-над водою солнечный ветер; и только на завороте, где река круто сбегала от деревни к морю, по серебряной чешуе на стрежи, по частым завиткам воды, бьющей крутым ключом, стремительно западающей под глинистый крёж, по сиротливой мелкой дрожи притопленной травы-пореца ощущался неукротимый бег Кучемы. … Откуда явилось это чудо? Может, спустилось к людям с неведомых таинственных ледников, иль протекло из райских палестин занебесья, а может, с алмазной горы Меру, на вершине которой живут души русских праведников? Река удивительно связала небо и землю, и если попадать к её истокам, то невольно угодишь на седьмое небо в благословенные поместья Бога…" И позже, когда Василий и Полина подымаются на моторной лодке вверх по реке, герой будто воочию видит, что река течёт прямо в небо: "…порою чудится, что синяя таёжная гряда впереди напрочь запрудила реку и дальше нет ходу, но… за горою, сложенной из розового плитняка, вдруг снова открывается слепящий серебристый поток, устремляющийся в самое небо, куда, конечно же, никогда не забраться лодкою, и с той вершины уже так близко до сверкающего, истекающего зноем солнца. Но, на удивление, мотор, натужно цепляясь винтом за стремнину, вытягивает нас на самый верх, и мы отчего-то не катимся вниз, а попадаем на следующий выступ, где ждёт лодку новый порог, словно бы мы плывём не по воде, но, пособляя себе крючьями и пешнями, карабкаемся по ледяному склону алмазной горы Меру".

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 27
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Газета День Литературы # 168 (2010 8) - Газета День Литературы торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит