Цели и средства - Gamma

Пару дней спустя она вязала свитер для Тедди, вернее, следила, чтоб заколдованные спицы не перепутали узор. Руки, натертые снадобьем из лондонской аптеки, согрелись, но все равно болели. Дора приткнулась cбоку, понаблюдала за спицами, потом вдруг сорвалась куда‑то (Рем, не глядя, придержал едва не сбитую кочергу), вернулась с полотняным мешком и мягко хлопнула им об колени матери.

— Мам, а можно из этого как‑то вязать?

Андромеда пощупала уже знакомую серо–желтую шерсть, пожала плечами. Можно, в принципе, только зачем? Дора приняла ее молчание за согласие.

— Ты мне шапочку свяжи какую‑нибудь. – И добавила почти виновато: – Голова на дождь болит…

Андромеда без особой охоты взялась за дело, но не хотелось обижать дочь, поэтому она нашла подходящие нитки для основы, вытащила пухлую книжку со всякими хозяйственными заклинаниями, и вскоре из мешка потянулась пушистая нить, которую Андромеда принялась сматывать вручную – что‑то все‑таки напутала в заклинании. На втором клубке она поняла, что пальцы не болят нисколько.

В восторге от своего открытия, она связала шапочку Доре, перчатки себе и маленькие носочки Тедди, который повадился сопливить в ту сырую промозглую весну. Начала было вязать жилетку Рему, но вовремя опомнилась и, убавив петель, довязала ее для Минервы Макгонагалл.

С Минервой они сошлись, когда Андромеда осталась одна с внуком. Еле живые дочь и зять были тогда еще в Мунго, и Орден – чувствуя, видимо, особую ответственность перед крестником Мальчика–Который–Выжил – окружил их с Тедди особенной заботой. Чуть более обязательной и навязчивой заботой, чем хотелось бы, а вот Минерва заботилась искренне. Строгая дама оказалась неожиданно простой, чуточку ворчливой и совсем не такой чопорной и сухой, как запомнилась когда‑то юной Энди Блэк.

В первые встречи Андромеда не знала, как держаться. Бывший преподаватель все‑таки, хоть и тридцать пять лет прошло, а с другой стороны, она сама уже бабушка. Но очень скоро от скованности не осталось и следа – Минерва привязалась к Тедди. И он платил ей взаимностью: бесстрашно залезал на колени и перекрашивал шевелюру в цвета директорской шотландки. Он вообще был невыносимо обаятельным ребенком, его баловали не только обе бабушки (а именно так он относился к Минерве), но и крестный, и его друзья, и даже мама, по ухваткам больше похожая на старшую сестру. Только отца он слушал беспрекословно, хотя Рем вроде бы ничего особенного и не делал.

Андромеда честно пыталась не разбаловать внука окончательно, поэтому даже не стала заходить к «Умникам Уизли», сразу завернула в «Сладкое королевство» и пообещала себе купить всего понемножку. Но обещание пришлось нарушить: она вовремя вспомнила о Хогвартском пикнике, куда их наверняка опять пригласят всей семьей.

— Эван, как дела?

Эван выругался коротко, но смачно.

Чарли подобрал кусок толстой веревки, завязанной узлом.

— Это чего за хрень?

— Это королевский узел, – хмуро ответил Эван. – К моим неисчислимым достоинствам и умениям вот–вот добавится еще одно: виртуозно вязать узлы.

— Флорика предлагала вязать кофточки.

— А Стоянка – вышивать петитом.

— Что, серьезно? – изумился Чарли.

— Надеюсь, нет, – фыркнул Эван. – Я как‑нибудь узлами обойдусь. В конце концов, это полезнее.

— Главное, руку разрабатывай, – посерьезнел Чарли. – Как оно, кстати?

Эван скрутил фигу.

— Прогресс, – одобрил Чарли. – А с глазом есть новости? Mama вроде говорила, специалист…

— Специалист велел сказать глазу «La revedere». Жаль, я к нему привык.

Чарли помолчал, крутя в пальцах веревку с королевским узлом.

— Да… жаль. Ладно. Корнелиу велел напомнить насчет массажа.

— Спасибо.

Эван развернул схему нового узла и взял веревку.

О хороших людях, полезных знакомствах и физиологии оборотней

Ха. E6.

Нормально Виола. Варит твою отраву. Трясутся со Славом на пару – уж не знаю, кто больше.

К.

Выбрав место подальше от веселящейся компании, Рем бросил плед на освещенный закатным солнцем клочок земли и тяжело опустился на него, привалившись к теплому древесному стволу. Поваленный грозой огромный старый вяз лежал тут еще с его, Рема, школьных времен и успел наполовину врасти в землю. «Старая ты развалина!» – усмехнулся Рем про себя.

Традиционный пикник у озера пришелся в этом году на третий день после новолуния, и он был рад этому. Силы прибывали вместе с луной, Рем даже прогулялся в лес: конец августа – самое время собирать отростки тентакулы, пока щупальца еще нежные и неопытные. Прогулка его окончательно взбодрила, и, рассмотрев в зеркале свою физиономию, он решил, что сегодня сможет избежать сочувствующих взглядов.

Сочувствие и осторожные расспросы о здоровье раздражали не меньше, чем страх и суета, наполнявшие аптеку на Диагон–аллее, когда он заходил туда за аконитовым зельем. Впрочем, и к тому, и к другому Рем давно привык. Он мог бы по пальцам пересчитать людей, которые никогда не смотрели на него ни с жалостью, ни с отвращением: Дора, Сириус, Джим, Лили, Дамблдор… Пожалуй, еще Снейп. Точнее, Снейп смотрел на него с неизменным отвращением, но это не было чем‑то особенным. Он смотрел так на всех Мародеров, и даже на Гарри – видимо, за компанию.

Наверное, из‑за этой проклятой жалости, увиденной, а может, просто воображенной им в глазах Минервы Макгонагалл, он отказался от места преподавателя защиты от темных искусств. И был рад этому: Дора прекрасно справлялась, а он предпочитал в хорошие дни бродить по лесу с Тедди, а в… другие – спокойно отлеживаться дома, не завися от расписаний и учебных планов. Впрочем, предложение Макгонагалл было продиктовано скорее жуткой нехваткой кадров в первые послевоенные годы. Школу тогда пришлось восстанавливать и в прямом, и в переносном смысле, особенно после ухода Слагхорна, такого несвоевременного. Зелья с тех пор вели какие‑то случайные люди, совсем как защиту в прежние времена. Едва не поползли слухи о проклятии, постигшем эту должность после гибели Снейпа…

Он лениво повернул голову. Новый зельедел попал в лапы Хагриду. Услышав волшебное слово «дракон», великан расцвел, и оторвать его от драконолога–только‑что–из–Румынии могла бы разве что Макгонагалл, которая явно предпочитала греться на солнышке и беседовать с Андромедой.

— Другие из зятьев веревки вьют, а я носки вяжу, – донес ветерок тихий смех тещи. Рем улыбнулся: Андромеда любила кокетничать возрастом и разыгрывать на людях «бабушку Энди», но выглядела для своих лет на редкость хорошо – блэковская горячая кровь давала себя знать.